У него не было ни малейшего сомнения, что это их рук дело.

Они уже неоднократно разбивали стёкла его автомобиля, с тех пор, как он перестал ставить его в гараж, чтобы не видеть останки мотоцикла Себастиана, от которых до сих пор не смог избавиться.

Бас любил этот мотоцикл и, едва оправившись – Курт был уверен – он тут же принялся бы за работу, чтобы вернуть ему прежний лоск.

А если бы не захотел больше садиться на мотоцикл, то сам избавился бы от него.

И до тех пор Курт был даже согласен регулярно заменять разбитые стёкла или ремонтировать зеркало.

Но Брандо не был машиной, которую можно починить или заменить на новую.

Брандо был живым существом и, как таковое, являлся неотъемлемой частью сердца Курта.

Именно по этой причине он ворвался в тот магазин, пылая яростью, и полностью игнорируя немногих присутствовавших покупателей, набросился на Лоренцо.

Он не помнил в точности, что сказал мяснику, и что тот ему ответил, чтобы оправдать своих детей и их приятеля.

Он знал только, что в какой-то момент Лоренцо тоже начал нападать на него, цепляясь к его ориентации.

Всё логично, от кого-то же должны были дети набраться мудрых мыслей, нет?

– Не беспокойся о том, чем мне нравится заполнять мою задницу. Беспокойся лучше о том, чем твои дети заполняют себе голову, потому что это должно бы насторожить тебя, Лоренцо! – выплюнул Курт ему в лицо, прежде чем оставить магазин и возмущённые вопли мужчины позади.

В этот раз он отбросил свои обычные, поистине королевские, манеры.

Но Курт был зол.

Действительно зол.

Он никогда не терпел издевательств, которым в средней школе подвергался годами.

Но сейчас он был взрослым мужчиной, и не собирался терпеть выхлесты тупой бессмысленной ненависти трёх мелких безмозглых придурков.

Однако, когда он вернулся домой, гнев уступил место боли.

Глухой боли… почти невыносимой.

Пока он смотрел на страдания бедного животного, голову заполняли смутные мысли, мучительно пытавшиеся оформиться в нечто определённое и найти выход на поверхность.

Но Курт не хотел, чтобы это произошло. Его это пугало, хотя он даже не знал почему.

А затем вошёл Блейн, и всё полетело к чертям.

Но об этом Курт сейчас не хотел думать, так что, дав Брандо лекарство и немного воды, он взял его на руки отнёс в комнату, чтобы быть с котом рядом.

И там он увидел его.

На какое-то мгновение Курт почти забыл о нём.

Блейн лежал на боку, простыни едва прикрывали точёное тело и член, один взгляд на который, мгновенно вызвал воспоминание о том, как потрясающе он ощущался внутри.

Чувства, охватившие его прошлым вечером, нахлынули вновь, ещё более мощные, чем прежде.

Немного замешкавшись в нерешительности, Курт присел возле Блейна.

Каким же он был красивым.

Рука потянулась, чтобы коснуться смуглой кожи, которую ему так нравилось ласкать прошлой ночью.

Лёгкое движение другого парня вспугнуло его, и он немедленно убрал руку.

Курту не хотелось будить его.

Хаммел не знал, что тот мог бы сказать ему, и, откровенно говоря, чувствовал себя даже немного неудобно.

Прошлой ночью он вёл себя совершенно необузданно, он буквально кричал, требуя ещё и больше, он перехватил инициативу, играя с его телом.

И он… он был не таким.

Даже с Себастианом, когда они занимались не любовью, а чистым и грубым сексом, ему не удавалось настолько раскрепоститься.

Физически они были не слишком хорошо совместимы, даже если любовь между ними возмещала все недостатки.

Не так, как с Блейном.

Чёрт побери!

Он хотел бы разбудить парня и начать всё заново.

Самому овладеть им на этот раз.

Курт хотел этого с пугающей силой.

А ведь он даже не знал, был ли Блейн универсалом или только и исключительно активным. Но его это не интересовало.

Он хотел его. Почти болезненно.

Ощущения, которые Блейн заставил его испытать, были настолько сильны, что выходили за рамки просто хорошего траха.

Но это была постель, которую он делил с Себастианом, которую они выбрали вместе во время длинных выходных, проведённых в поисках матраса и стиля, что подходил бы обоим.

И теперь там мирно спал другой – обнажённый, рядом с ним. После того, как у них был секс.

Хаммел чувствовал себя виноватым. Опять.

И это была такая утомительная эмоция.

Устроив Брандо в кресле, которое тихонько придвинул к кровати, он лёг сам, в уверенности, что не сумеет глаз сомкнуть этой ночью.

Но затем Блейн пошевелился во сне, и его руки обхватили Курта собственнической хваткой. Что мгновенно помогло Хаммелу расслабиться.

Не прошло и десяти минут, как он снова был в мире снов.

И вот теперь, он вновь проснулся, как и прежде, полный сомнений и страхов.

И был занят тем, что молча разглядывал спящего парня, о котором почти ничего не знал. К которому его, тем не менее, неодолимо тянуло и к которому он испытывал странное, но полное доверие.

Брандо лениво и медленно поднялся со своего импровизированного лежбища.

Кот мельком взглянул на Курта, потом тихонько, маленькими шажками, передвигаясь с трудом из-за перевязанной лапы, осторожно переместился с кресла на кровать, а затем, перебравшись через Курта, на живот Блейна, который только что перевернулся на спину, где и улёгся снова.

Курт поднёс руку к мордочке кота, чтобы погладить его, но тот с молниеносной скоростью, какой никак нельзя было ожидать, учитывая его состояние, сердито зашипел и цапнул Курта за палец.

– Ай-а! – воскликнул Курт довольно громко. Слишком громко, по всей видимости, поскольку Блейн сразу же зашевелился, потягиваясь.

– Доброе утро, – сказал затем Андерсон тихо, неясно, кому, ему или Брандо, поскольку сразу же принялся гладить кота, который с энтузиазмом откликнулся на ласки, громко урча, не переставая, однако, поглядывать в сторону Курта и периодически шипеть на него.

– Доброе утро, – ответил Курт с некоторым сарказмом. И тогда Блейн решился повернуться и взглянуть на него.

С нежной улыбкой. Но это продлилось лишь одно мгновение.

Потому что тут же будто тень набежала на его лицо. Блейн быстро приподнялся и, не говоря ни слова, как был, без одежды, встал с кровати, аккуратно подхватил Брандо и решительно направился к двери, заявив, что сам позаботится о том, чтобы накормить кота и приготовить кофе, а затем исчез, оставляя Курта, определённо потрясённого видом его обнажённой подтянутой задницы и, столь же однозначно ошеломленного этой холодностью.

Да, теперь Курт был твёрдо уверен.

С Блейном Андерсоном у него ничего больше не произойдёт.

– Ох, блять, да! – только и мог повторять, в течение уже, по крайней мере, пяти минут Курт.

Он хотел, чтобы Блейн ударял в то самое потаённое местечко, снова и снова, пока верхом на нём, сидя на этом грёбаном стуле в кухне, он отчаянно двигался, не в силах думать ни о чём другом.

Да, Курт был уверен, что с Блейном Андерсоном у него ничего больше не произойдёт.

По крайней мере, до обеда.

И вот, он в своей кухне, буквально насаживается на член упомянутого парня… довольно увлечённо, к тому же.

Он вернулся домой с работы на обед.

Как правило, он этого не делал.

Обычно он пользовался обеденным перерывом, чтобы забежать в больницу или для других дел.

Он сказал себе, что хотел посмотреть, как себя чувствовал Брандо. И это, безусловно, было правдой.

Но, кроме того, он был уверен, что Блейн останется дома до его возвращения, чтобы не оставлять кота одного, как он сам же предложил незадолго до того, как Курт отправился на работу, почти не удостаивая его взглядом.

Он не мог смириться с тем, что Блейн даже не попытался поговорить о прошлой ночи.

Хотя он сам не хотел разговаривать об этом и представления не имел, что сказать, ему всё равно было неприятно, что другой вёл себя так, будто ничего не произошло.

Пусть даже это было, более или менее, именно тем, на что он втайне надеялся.