Поэтому он просто сказал:

– Хочешь кофе, Курт? – и это, возможно, было самым нелепым, что только могло прийти ему в голову в этой конкретной ситуации.

Они не виделись и не говорили целый месяц.

Они расстались, с повисшим в воздухе нерешённым вопросом относительно возможности их совместного будущего.

Курт явился к нему в дом, красивый как никогда, а Блейн не нашёл ничего лучшего, чем поинтересоваться, не хочет ли он кофе?

Это был определённо самый идиотский и неуместный вопрос всех времён.

И, должно быть, Курт тоже так подумал, потому что тут же повернулся к нему, глядя удивлённо и растерянно.

И именно тогда, встретившись, наконец, с этими кристально чистыми глазами, Блейн понял, в чём его основная проблема.

Он был напуган.

И пугали его как раз причины, по которым Курт сейчас находился там.

Ведь у Блейна почти всё получилось.

Ему почти удалось убедить себя, что он заслуживал ещё одного шанса на счастье.

И он очень старался.

Почему же сейчас Курт был там?

Чего ещё он от него хочет?

Запутать его ещё немного собственным смятением?

Блейн не сумел подавить порыв гнева.

Потому что он так больше не мог… с него было довольно.

Курт не имел права находиться там.

Не сейчас.

Не теперь, когда он собирался начать всё заново.

Это было несправедливо.

– Что ты здесь делаешь, Курт? – спросил он тогда и, возможно, в его словах прозвучало чуть больше злости, чем он хотел бы.

Этот неприкрытый гнев в голосе заставил Курта вздрогнуть, и он поспешил ответить:

– Я здесь с Себастианом и Финном. Мы думали...

– Что? Что вы думали, Курт? Приехать сюда, чтобы ткнуть меня носом в вашу вновь обретённую идиллию, одновременно пытаясь вернуть друга, и того, с кем можно трахаться, пока твой парень восстанавливает силы?

Он отдавал себе отчёт в том, что нападает на него, и это было плохо, очень плохо.

Но Блейн устал.

В прямом смысле слова.

Он был измождён.

Почти опустошён.

У него не осталось ничего, что он мог бы отдать.

Не Курту, по крайней мере.

Он уже взял всё.

– Я бы никогда не сделал… – попытался сказать Курт, но всё было бесполезно.

Блейн не слушал.

Блейн не хотел слушать.

– Что, Курт? Что бы ты не сделал? Не стал бы меня использовать? Потому что, если ты не заметил, это именно то, чем ты занимался в течение двух месяцев. А потом выбросил как ненужный хлам, едва только Себастиан вернулся.

– Блейн, я здесь, только чтобы узнать, всё ли у тебя в порядке.

И это уже было нечто совершенно абсурдное.

Однозначно.

– Всё ли у меня в порядке? Что ж, пару минут назад всё было прекрасно. Я собирался поиграть на гитаре, ожидая, когда придет мой парень. А сейчас? Сейчас – не знаю. Но уж точно не хорошо. Я просил тебя дать мне время, Курт, так что ты здесь делаешь?

Почему он так нападал на него?

Почему кричал ему в лицо?

И, главное, почему сказал о Джоне так резко и грубо?

Но Курт, со своей стороны, и глазом не моргнул, когда услышал термин «мой парень».

Стало быть, он настолько ему безразличен?

И вот, гнев вновь всколыхнулся в груди Блейна, и он снова задался всё тем же вопросом.

Что Курт там делал?

– Мне не следовало приходить без предупреждения. Прости! Я... я лучше пойду, – произнёс Курт на одном дыхании, не давая ему возможности добавить что-либо ещё.

Он торопливо прошёл мимо и, открыв дверь, исчез из вида в один миг.

Оставив его там сожалеть о его запахе и его глазах.

Что вообще тут сейчас произошло?

Надежда.

Это было всё, о чём Курт просил.

Ему бы хватило самой малости, одной лишь слабой искры, чтобы найти в себе мужество, которое было ему необходимо, чтобы заговорить.

Но он не нашёл её.

Глаза Блейна, в замешательстве устремлённые на него, были полны боли и… гнева.

Да, гнева.

По отношению к нему.

Сколько же зла причинил ему Курт, даже не отдавая себе в этом отчёта?

И после этого, на что он мог ещё рассчитывать?

Об этом размышлял Курт в ожидании лифта, прежде чем уйти из дома и из жизни Блейна окончательно.

– Значит так, Курт, это адрес студии звукозаписи Блейна. Если не найдёшь его дома, он наверняка будет здесь. Теперь… что, мы говорили, ты должен сделать, если он не захочет слушать тебя, или плохо отреагирует на твой приход? – спросил его тем утром Себастиан.

– Я поблагодарю его за всё, что он сделал для меня и оставлю его в покое? – спросил Курт нерешительно.

– И по какой такой грёбанной причине ты должен выкидывать подобную херню?

– Потому что… если Блейн счастлив, меньшее, на что он может рассчитывать, чтобы я уважал это, после всего, что он для меня сделал. Если он счастлив, как я могу не быть счастливым?

– Жертвы! Ты говоришь о новых жертвах. Боже, вы двое реально зациклились на этом, и вам давно уже пора прекратить приносить себя в жертву, один ради другого! – взорвался в ответ Себастиан. – Этим вы никогда не добьётесь ничего кроме страданий. Какого хрена ты имеешь в виду под «Если он счастлив, как я могу не быть счастливым?» Это же чистый бред! Ты его счастье, Курт. А он – твоё. И если это говорю я, что-то это да значит, блять! Так что, если он не будет настроен на разговор, привяжи его к стулу, прикуй к батарее, похить его, делай что хочешь, но заставь его выслушать тебя, Курт. Он тоже должен тебе кое-какие объяснения, а значит, не смей сдаваться, пока не получишь их, ясно?

Да.

Правильно.

Он пришёл туда не за этим.

Не для того, чтобы сдаться.

Он ведь знал, что будет нелегко.

И не для того он прошёл сквозь ад, чтобы опустить руки перед этим жалким подобием бури.

Блейн зол?

Ну, что ж, это его право.

Но и Курт был зол, и он тоже заслуживал большего сейчас.

Прежде всего, он заслуживал получить, наконец, ответы на некоторое вопросы.

Поэтому, благополучно проигнорировав разошедшиеся перед ним дверцы лифта, он решительно развернулся и твёрдым шагом направился обратно.

Дверь в квартиру Блейна была всё ещё открыта, как он её и оставил.

Собравшись с духом, он вошёл туда снова, готовый схлестнуться и с этим штормом.

Хочет он того или нет, Блейн его выслушает.

Блейн убрал гитару на место.

Желание играть испарилось без следа и, кроме того, в этот момент он буквально ненавидел себя.

Прежняя ярость улетучилась вместе с уходом Курта.

Почему он повёл себя с ним так по-скотски?

Блейн часто задавался вопросом, каково было бы снова встретиться с Куртом.

И он уже смирился с идеей, что рано или поздно, это случилось бы.

Курт вернулся в его жизнь, и он не хотел отказываться от него и в этот раз.

Он мог быть его другом.

Если рядом с ним будет Джон, он знал, что справится с этим.

Со временем, конечно.

Но, возможно, он лишь заблуждался.

И всё же, присутствие Джона придавало ему мужества.

Тем не менее, он повёл себя совершенно не так, как представлял.

Почему?

Целиком погрузившись в эти мысли, он совершенно забыл, что дверь его квартиры так и осталась открытой.

– Почему ты не сказал мне, Блейн? – раздался внезапно голос Курта, возвращения которого он, очевидно, также не заметил.

– Что? – спросил он растерянно, всё ещё под впечатлением того, что они наговорили друг другу во время их недавней перепалки.

Особенно того, что невольно вырвалось у него.

– О тебе. О нас. О том, что на самом деле случилось той ночью, – последовал ответ, поразивший Блейна как удар молнии.

Значит, он вспомнил?

Но как?

Это было невозможно.

Но ему не удалось спросить, не удалось вообще ничего сделать, потому что Курт приблизился к нему и осторожно положил раскрытые ладони ему на грудь.

Но потом ладони сжались в кулаки, и Курт начал бить его по груди, снова и снова.