До праздника оставался всего месяц.

Этот период никогда не был лёгким для него, потому что вечно напоминал первое Рождество, проведённое с Куртом, кольцо обещания, которое Блейну пришлось смастерить из обёрток от его любимых конфет, потому что настоящего он не смог себе позволить, как собирался, из-за того, что отец заблокировал все счета, только чтобы заставить сына отказаться от хорового кружка, и, разумеется, от Курта.

И ещё праздники напоминали о том браслете, единственном подарке, который он смог себе позволить, найдя благодаря Себастиану вечернюю работу, и который так и не осмелился тогда отдать Курту, опасаясь, что ему не понравится.

Нет, в этом году он не хотел проводить Рождество в своей квартире, предаваясь депрессии.

Он хотел веселиться.

Когда он увидел друзей, сидящих и спорящих за барной стойкой, Блейн поспешил к ним.

– Детки, не деритесь, а то мамочка разведёт вас по разным углам. Парни, что вам заказать? – начал он, подойдя.

– О, нет, Блейн, прошу тебя, нет! Джефф достаточно набрался и уже заговаривается! – откликнулся Тэд, хихикая над чем-то.

– Я не заговариваюсь, – горячо выступил в свою защиту Джефф, указывая пальцем на него, – ты сам несёшь чушь. Я просто тебе подыгрываю.

– Ой, да заткнись, – дружелюбно пихнул его Тэд в плечо.

Он казался куда более спокойным с тех пор, как они вернулись в Чикаго.

Блейн знал, что он встречается с одним из поваров, работающим в его ресторане.

С парнем, который пытался ухаживать за ним весь последний год и технически рисковал местом, учитывая, что Тэд являлся его работодателем.

Харвуд никогда не поощрял этих поползновений, но на следующий же вечер после их возвращения в Чикаго, сам пригласил его в кино, и с тех пор, в последние две недели, они часто виделись после работы.

Их встречи можно было определить, скорее, как дружеские.

Они не заходили пока дальше поцелуев и довольно невинных ласк.

Но Тэд, казалось, знает что делает.

И Блейн втайне завидовал ему, потому что он явно всерьёз пытался оставить прошлое позади и двигаться вперёд.

Что у него самого никак не получалось.

Как он ни старался, по-прежнему оставался прикован к своему прошлому и этим двум месяцам, проведённым в Нью-Йорке.

Тем утром по телефону брат Купер весьма настоятельно советовал ему найти парня, с которым можно было бы попробовать построить что-то более существенное, нежели единичный перепих.

Немыслимо было забыть Курта, пока он позволял себе только чистое развлечение без чувств и обязательств.

Его старший брат был уверен, что это единственно верный первый шаг на пути к жизни, свободной от прошлого.

Если вообще можно было избавиться от такого прошлого, как у Блейна.

И неважно, если Блейн, на самом деле, не имел ни малейшего желания забывать его.

Оставался тот факт, что Курт даже не попытался больше искать его.

Должно быть, он просто решил идти вперёд.

Без него.

Себастиан же, напротив, пробовал с ним связаться.

Но для Блейна это не стало неожиданностью, и он знал, что друг хотел ему сказать.

Потому что это повторялось из раза в раз.

Смайт ранил его, а затем приходил просить прощения, и Блейн снова и снова принимал его, потому что Себастиан был важной частью его жизни.

Но не на этот раз.

В этот раз Блейн не мог простить его.

Поэтому он отклонял все его звонки и удалял сообщения и электронные письма, даже не читая.

Возможно, когда-нибудь он готов будет выслушать его, но уж точно не сейчас.

Он заподозрил бы неладное, если бы Тэд сказал ему о звонках и сообщениях, присланных и ему тоже, и, в свою очередь, проигнорированных, чтобы избежать новых страданий и не впасть в искушение вернуться к прежней роли вечного запасного для Себастиана.

Но Тэд ничего не сказал, а Блейн не спрашивал.

Так что, у него не возникло никаких сомнений.

Откуда бы им было взяться?

Курт был счастлив целых семь лет с Себастианом – сначала в качестве друга, а затем жениха.

Может, их ждут ещё столько же лет счастья, если они решатся, наконец, честно разобраться в своих проблемах.

Пора было и ему о себе подумать, разве нет?

За смехом и шутками с Джеффом и Тэдом он не заметил, что к нему приближается парень.

Уже минут десять он пристально наблюдал за ним, даже, скорее, можно сказать, любовался.

Вообще-то он всегда смотрел на него именно так.

Парень был молод, не больше двадцати двух лет.

У него были красивые каштановые волосы, густые и длинные, и пронзительные тёмно-карие глаза**.

А ещё он был безумно влюблён в своего продюсера.

Оказавшись рядом, он легко коснулся руки Блейна, чтобы привлечь его внимание, и прошептал на ухо:

– Группа готова, Блейн. Мы начинаем.

– Ах, да, Джон, я сейчас подойду.

– Подожди, красавец, скажи мне сперва кое-что. Если вечер пойдёт хорошо, может, согласишься отпраздновать со мной на этот раз?

Вот он.

Снова этот вопрос.

Джон увивался за ним уже несколько месяцев, и даже не пытался делать это хоть сколько-нибудь менее откровенно.

Даже Джефф сообразил, в чём дело, а это о многом говорило.

Тем вечером он тоже заметил поползновения Джона и одобрительно присвистнул, услышав его слова.

Джон был не первым исполнителем, который заигрывал с Андерсоном.

Некоторые пытались подъехать к нему, как только выяснялось, что он является музыкальным продюсером, независимо от того, нравился им Блейн на самом деле или нет.

Но он всегда старался держать на расстоянии исполнителей, с которыми работал.

Он заботился об их успешном продвижении, но старался не переступать черту.

Жанин, его помощница, говорила, что на работе он был своего рода воплощением Доктора Джекила и Мистера Хайда.

У него было два лица, которые он чередовал в зависимости от ситуации: первое – «дядюшки Блейна», готового на всё, чтобы помочь молодым талантам добиться успеха, и второе – «мудака Блейна», холодного и недружелюбного, когда исполнитель перебарщивал с замашками дивы и позволял себе лишнего.

Вообще-то, следуя своей же привычной линии поведения, он должен был немедленно прекратить дела с Джоном, в первый же раз, когда тот предложил ему переспать.

Только у этого парня была своя особая манера, и едва он понял, что подобное не в стиле Блейна, не с его исполнителями, по крайней мере, он словно скинул маску, и с тех пор, был с ним прямолинеен, но не вульгарен, искренен, но никогда не навязчив.

Блейн ему определённо нравился, и он не скрывал, что хотел бы узнать его ближе вне работы.

И, со своей стороны, Блейн думал... ну, а почему бы, собственно, и нет?

Если главной его задачей было забыть, идти вперёд и не оборачиваться назад, может, тогда стоило начать с простого?

Довольно вечеров, проведённых в постели с незнакомцами.

Он давно не подросток, и не это поможет ему забыть любовь всей его жизни.

Любовь, которую он не мог больше ждать, потому что Курт не явится по волшебству, крича, что любит его и только его.

Курт опять выбрал Себастиана – из любви ли или из чувства долга, было уже не столь важно, а важно было только то, что его не было рядом с ним.

И поскольку Блейн решил не окунать его в ад воспоминаний о прошлом, теперь ему следовало смириться.

Курт не принадлежал ему больше.

А он заслуживал кого-то, кто был бы полностью его.

Только его на сей раз.

Настоящие серьёзные отношения, чтобы начать всё с нуля.

Поэтому он улыбнулся Джону и на этот раз ответил «да» на его предложение.

Возможно, он не был мужчиной его мечты, но он был приятным парнем, очень интересным и милым.

И симпатичным, к тому же.

Неплохая отправная точка.

Когда парень радостно улыбнулся, Блейн ответил улыбкой.

И проследил за ним взглядом, когда тот взошёл на сцену, чтобы представить свою группу.

– Привет, народ! Мы – Fenix. Меня зовут Джон, и я хочу посвятить эту песню очень особенному человеку. Блейн, это для тебя!