– Стоит объяснить Альфреду, что такая уж у меня конституция, и что я не стану здоровяком вроде Сталлоне, даже если скармливать мне тысячу тортов в день. И потом, в этом месяце я набрал пять килограмм. И на следующей неделе на физиотерапии начну упражнения для укрепления тонуса мышц плеч.

– Это же здорово! Значит, всё идёт хорошо, да?

– Да, но я здесь не для того, чтобы рассказать тебе о моих прогрессах, по правде говоря.

– Тогда о чём ты хочешь поговорить со мной? Случайно Курт… он...

Вот оно.

Нервное напряжение, что в последнее время охватывало его мать, как только упоминалось имя Курта.

Себастиану было странно видеть её в таком состоянии.

Взволнованной и неуверенной. Кто её не знал, мог бы решить, что она чувствует себя виновной в том, что случилось.

И учитывая, что Себастиан знал её, он прекрасно понимал, что это было именно так.

Его мать не была ангелом, это правда.

Скорее, тигром, готовым к броску.

Однако она не являлась и монстром, которым любила представать перед окружающими.

– Нет, я не собирался говорить и о Курте, не беспокойся.

– Как он сейчас?

И этот вопрос тоже звучал странно в устах Мадлен.

Раньше, каждый раз как речь заходила о Курте, всё сводилось к оскорблениям с одной стороны и попыткам защитить его – с другой.

Его мать никогда не одобряла Курта и не скрывала этого.

Но теперь что-то изменилось.

– Курт в порядке. Он сильный и преодолевает это всё с мужеством. Но, как я уже сказал, не о нём я пришёл поговорить.

– Тогда, о чём же ты хотел...

– Я хочу поговорить о кольце, мам. О котором ты сделала вид, будто ничего не знаешь. И из-за которого мы поругались в ночь аварии.

– Стало быть, ты вспомнил?

– Да, но не всё. Поэтому я здесь. Мне нужно, чтобы ты помогла мне заполнить пробелы.

Мадлен тяжело вздохнула и откинулась на спинку стула.

– Хорошо, – прошептала она едва слышно, – что ты хочешь узнать?

– Кольцо предназначалось не Курту, правильно?

– Нет.

– Так значит, может, оно было… я приготовил его для Тэда? – спросил Себастиан, и сам не очень-то веря в эту гипотезу, учитывая выгравированную внутри кольца надпись.

– Нет, и не для него. Но ты рассказал мне о нём той ночью. Впервые. Ты был такой… ты казался таким влюблённым, что меня это поразило. И напугало. Я накричала на тебя и из-за этого тогда. Сначала я набросилась на тебя, потому что боялась, что кольцо для Курта, а потом снова, когда поняла, что оно предназначалось не ему. Ты выскочил из дома в бешенстве и… ну, остальное сам знаешь.

Да, остальное Себастиан знал, хоть и с чужих слов.

Он так и не вспомнил о самой аварии, и горячо надеялся, что так и останется навсегда.

В конце концов, он прочёл письмо человека, который совершил наезд, и даже ответил на него.

Он сделал это после того, как Курт вспомнил о нападении.

Он сказал себе, что если Курт может справиться с этим, он сумеет разобраться с покаявшимся пьяницей, который почти лишил его жизни.

Вот именно, ключевое слово – почти, не совсем.

Значит, у него было ещё много причин, чтобы быть счастливым.

В письме он не нашёл ничего из того, что ожидал.

Только множество извинений и различных формулировок покаяния.

Которые показались ему неискренними.

Но он ответил, насколько мог вежливо, немногими словами надеясь положить конец всему этому.

По крайней мере, он так надеялся.

– Должна сказать, он красивый парень, – заметила его мать, вырывая Себасиана из задумчивости, – немного экзотическая внешность, типичный латинос, но очень недурён. Когда я познакомилась с ним в больнице, я сразу поняла, что этот Тэд...

– Богат и, следовательно, не заинтересован в моих деньгах? – попытался подшутить над ней Себастиан, ссылаясь на её любимое оружие, которое его мать всегда использовала против Курта. Финансовые интересы. Просто ему странно было видеть свою мать столь благожелательно настроенной по отношению к его гипотетическому парню – такое её поведение было чем-то совершенно новым, и он не знал, как это интерпретировать.

– Нет, – усмехнулась Мадлен, – что он по-настоящему влюблён в тебя, – продолжила она затем, немало удивив Себастиана этими словами. – Мне достаточно оказалось услышать просто как он произносит твоё имя, чтобы понять это. Было в его глазах что-то...

– Чего ты никогда не видела в глазах Курта, так?

– Нет, никогда. Поэтому я всегда была так настроена против него. Я не знала ничего из того, что знаю сейчас, конечно, но я не ищу оправданий. Если я вела себя с ним как настоящая мегера, то тому была достойная причина, и причина эта – исполнение твоей воли.

– Что ты имеешь в виду?

– Это правда… Ты был здесь в вечер аварии, и, да, мы поссорились. И сильно. Потому что я нашла кольцо в твоей куртке. Ты очень во многом похож на меня, Бас. Мы оба эгоисты, когда любим кого-то. Той ночью ты сказал мне, что не собираешься выходить за Курта, что ты намерен расстаться с ним, чтобы отправиться в Чикаго, к этому Тэду. И потом ты сказал, что всё ещё не отпустил его потому, что сначала тебе нужно было уладить некоторые вещи, которые сам же усложнил. Так ты сказал. Я не поняла всех этих рассуждений тогда, и сомневаюсь, что стала понимать больше сейчас, но когда ты оказался в коме, я сделала всё, чтобы выполнить то, что задумал ты. То есть, отпустить Хаммела. Я думала, что, если бы он ушёл, потому что это я его прогнала, он ненавидел бы меня, а не тебя. Я не хотела, чтобы его последнее воспоминание о тебе было связано с тем, что ты собирался бросить его ради другого. Не в тот момент, когда ты был в таком состоянии. Он бы возненавидел тебя, и я хотела, чтобы… – Мадлен прикрыла глаза, а затем продолжила с трудом, как будто это стоило ей огромных усилий. – Я была неправа, Себастиан. Я действовала необдуманно. Но я сделала это ради тебя. Ты можешь простить меня?

– Простить за что? – искренне удивлённо спросил он.

– Это моя вина, если ты оказался на дороге в ту ночь. Ты должен был остаться ночевать здесь, а я вынудила тебя сбежать.

– О, господи, мама, нет! – воскликнул Себастиан, с трудом поднимаясь, чтобы обойти стол и обнять свою мать, уже содрогавшуюся от плача. – Это не твоя вина. Всему виной моя же спешка и тот пьяница, а не ты… уж точно, не ты!

И, возможно, даже тот пьяный водитель в действительности не был виноват.

Возможно, это была просто судьба, и всему этому суждено было случиться.

Себастиан постепенно начинал верить в то, что непременно должна была быть причина, если всё это случилось.

Может, ему, всем им, следовало вынести из этого какой-то урок?

И кому-то там наверху стоило постараться, чтобы это был важный урок, учитывая, скольких страданий и усилий он стоил многим людям.

– Мама, а я случайно не сказал тебе, для кого было это кольцо? – спросил Себастиан, всё ещё держа в объятиях мать.

– Нет, ты сказал только, что оно послужит, чтобы исправить всё.

Именно.

Теперь Себастиан знал, что ему было нужно.

Мог он принять это?

Да.

В конце концов, похоже, он уже сделал это десять месяцев назад.

Блейн находился в некоторой растерянности.

И немного нервничал.

В заведении было гораздо более дымно и тесно, чем предполагалось.

Клиенты были совершенно не тем типом публики, какую он ожидал увидеть.

И, честно говоря, не в таком количестве, на какое он рассчитывал.

Впрочем, Fenix, новая группа, с которой он начал работать, были пока не очень известны.

Но они играли soft rock, и такая музыка, как правило, привлекает молодёжь, особенно, девушек.

И потом, тот факт, что солист был бисексуалом и не скрывал этого, должен был обеспечить неплохой отклик.

Тем не менее, не казалось, что это работает.

Но ничего.

Было ещё рано, и народ должен был начать сходиться только через пару часов.

Блейн, тем временем, должен был поговорить с Тэдом и Джеффом, чтобы выяснить, какие у них планы на Рождество.