Ничего такого, что навело бы меня на мысль о длительности моей болезни.

Я прищурилась, глядя на шторы. Мне почему-то показалось чрезвычайно важным узнать, что за ними. Увидеть мир за окном, понять, что мои проблемы с памятью по сравнению с ним — ничто. Успокоиться и принять это как должное.

Борясь с головокружением, я свесила ноги с кровати, откинув простыню. Удастся ли мне встать? Похоже, я долго лежу в больнице: слабость-то какая.. В ушах глухо застучала кровь, словно предупреждая о возможном последствии…

Со второй попытки, оттолкнувшись от кровати, я таки выпрямилась в полный рост. Меня качнуло, но равновесие удалось удержать.

Мне необходимо добраться до окна! Меня ничего не остановит, даже шатающаяся вокруг комната.

В тот момент, когда я совершила крошечный шажок вперед, раскинув в стороны руки для удержания равновесия, послышался звук открывающейся двери.

В палату вошла та женщина, усмирившая меня странным шариком, словно впитавшимся в мою руку. Я машинально перевела взгляд на нее, пытаясь определить то место на запястье. Никаких отметин. Может, женщина совершила обычную процедуру, вколов мне какой-то транквилизатор, а мне почудилась эта ерунда?..

Женщина, впрочем, возможно, это была другая, быстро подошла ко мне. На ее миловидном лице читалась тревога.

— Зачем вы встали, мисс?! — воскликнула она.

Обхватила меня за плечи, явно намереваясь уложить меня обратно на кровать.

— Немедленно ложитесь, кризис еще не миновал…

Какой кризис? Чего мне еще стоит опасаться?

Как же меня мутит… Лучше бы, конечно, лечь, но я же собиралась подойти к окну.

Или отступить? Признать поражение?

Нет, все силы были исчерпаны одним только стоянием на ногах.

Я позволила женщине уложить себя. Она заботливо накрыла мои ноги простыней и поправила подушку.

— Как вы себя чувствуете?

— Никак. То есть могло быть и лучше…

Она пытливо смотрела на меня сверху.

— Голова кружится, — призналась я. — И слабость во всем теле…

— Ну, это естественно, после долгой ко…

Она осеклась.

— После долгой — чего? — переспросила я.

Ох, неспроста молчит. Зачем ей что-то скрывать от меня?

Я в изнеможении прикрыла глаза. Как узнать важную информацию?

Внезапно проснулась жажда.

— Можно мне воды? — попросила я, не задумываясь над тем, какое обращение должна применять к ней.

По всей видимости, она была медсестрой…

— Конечно.

А через мгновение она позвала меня.

Ее молниеносная реакция вызвала во мне слабое удивление. Волшебница она, что ли?

Вода была приятно-прохладная, а вкус отдавал кислинкой.

Я напилась и отдала медсестре стакан.

— Не хотите ли еще что-нибудь? — спросила она.

— Я хочу знать, что со мной.

— Мисс, я не думаю, что сейчас вам следует задавать какие-либо вопросы, — поколебавшись, ответила она.

— Почему? — Все это очень и очень подозрительно.

— Вам нельзя волноваться, вы всего несколько часов в сознании.

— Вставать мне тоже нельзя?

— Желательно. Поспите, мисс, отдохните.

— Я не хочу спать. Почему мне нельзя задать пару вопросов?

— Во всяком случае, я не могу на них ответить, — сказала она осторожно.

Слишком осторожно.

— А кто может? — ухватилась я за ее слова.

— Не знаю, мисс.

Неправда, знает. Еще как знает.

И почему она все время называет меня просто “мисс”? Я что, безымянная? Или… или она тоже понятия не имеет, как меня зовут?

Только бы не поддаться панике. Я глубоко вздохнула, отгоняя ее подальше от себя.

— Подождите! — окликнула я устремившуюся к двери женщину.

“Не оставляйте меня одну!” — хотелось крикнуть вдобавок.

Она не остановилась. Впрочем, ей не дали выйти. Дверь открылась, когда она протянула руку. Ей пришлось отступить назад, чтобы не столкнуться с тем, кто стоял на пороге.

— Целитель Макколум. Профессор, здравствуйте.

Целитель? Профессор? Это теперь так докторов именуют?

— Доброе утро, Нэнси, — послышался мужской, но немолодой голос. — Позволите войти?

Женщина оглянулась. Я поймала ее взгляд и отвернулась. Мне все равно, кто там пожаловал, главное, не останусь в одиночестве.

— Мне можно уйти, целитель Макколум?

— Идите. И загляните в двадцать восьмую палату, проследите, чтобы Фредерик снова что-нибудь не учудил.

— Хорошо.

Дверь за ней закрылась, а новые посетители, видимо, войдя в палату, остались. Я ждала, когда они обратят на себя внимание.

Они не замедлили это сделать. Я увидела двоих мужчин, один был среднего возраста, одетый в необычный костюм, похожий на тот, что был на медсестре Нэнси; второй имел более специфическую внешность: во-первых, это был старик, в том смысле, что лет ему было явно много, во-вторых, у него была длинная белая борода, а это его еще больше выделяло, и в-третьих, на нем была также странная одежда: пурпурный плащ средневекового вида.

Некоторое время все молчали, словно предоставляя друг другу возможность первым начать разговор. Однако никто не начинал.

Мужчины смотрели на меня, как на интересный, но непонятный объект для исследования.

Я не выдержала первой. Когда на тебя так смотрят, это весьма неприятно.

— Извините, что вынуждена прервать ваше увлекательное занятие, но можно мне спросить, почему вы на меня так внимательно смотрите?

Мужчины, не сговариваясь, переглянулись.

— И позвольте поинтересоваться, кто вы?

— Целитель Макколум, я вас курирую, мисс…

Он не договорил, посмотрел на соседа.

— Мисс… Ну говорите, как меня зовут? — поторопила я. — Вы знаете?

— Да, мы знаем, как тебя зовут, — заговорил второй, с бородой. — А ты не помнишь?

— Нет, не помню. Кто вы? Вы тоже доктор? Или, как там… целитель?

— Нет, не целитель, — улыбнулся он, продолжая внимательно смотреть на меня, словно ожидая, что я что-нибудь эдакое выкину. — Меня зовут Альбус Дамблдор.

— Приятно познакомиться. Так как зовут меня?

Альбус Дамблдор помолчал, как бы раздумывая, говорить или нет.

Ну, не тяните! Без имени я чувствую себя беспомощной.

— Лили. Тебя зовут Лили.

========== Глава 2. Первая ложь ==========

Лили… Ли-ли…

Я смаковала свое имя, перекатывала на языке, как леденец. Но с его обретением, как я надеялась, ничего не прояснилось.

Мой лечащий врач (не понимаю, почему “целитель”?) и Альбус Дамблдор все неотрывно смотрели на меня. Но сейчас меня занимало другое.

— Лили, — повторила я вслух. — А как моя фамилия?

— Я все расскажу тебе, — пообещал Дамблдор. — А сейчас позволь целителю Макколуму тебя осмотреть.

— Осмотреть? — Я нетерпеливо переводила взгляд с него на “целителя”. — Я себя нормально чувствую. Только…

— Только — что? — тут же спросил целитель Макколум.

Если до этого у него был вид, словно он случайно сюда зашел, то теперь на его лице проступил профессиональный интерес. Он сделал шаг к кровати.

— Только голова немного кружится, и я ничего не помню, — закончила я. — А так все чудесно.

Не собиралась иронизировать, но получилось как-то само-собой.

— Ничего, это пройдет.

— Пройдет головокружение или амнезия?

И откуда я эти термины знаю… помню? И тут как будто по голове стукнули: знаю, потому что мама была врачом!

— Все пройдет, — уверенно сказал целитель Макколум.

Наверное, на моем лице что-то проявилось, так как Дамблдор спросил:

— Лили, ты что-то вспомнила?

— Да… не знаю… — пробормотала я. Почему-то у меня не было уверенности, что информацию про маму я вспомнила. Просто как будто кто-то шепнул мне. — Моя мама… вы не знаете… она была врачом?

Я подняла глаза на Дамблдора. Мне вдруг показалось, что он мог знать что-нибудь обо мне. А кстати, кто он такой вообще? Может, мой родственник? Например, любимый дедушка?

Это взволновало меня так, что лежать спокойно мне стало невмоготу.

— Возможно, — сказал он, отвечая на мой вопрос. — И все-таки давай целитель Макколум тебя осмотрит?