Солнце уже давно закатилось, когда военинженер Прачик, распаренный после полевой бани, вошёл в юрту.
– Ну и? – с порога встретил я его, понятным нам двоим вопросом.
– В целом, всё не так плохо, если смотреть по авиагруппе, – медленно, по-стариковски опираясь ладонями в колени, Прачик пристроил пятую точку на свою кровать. – В корректировочной эскадрилье на «стрекозах» все рации в строю. У ночных бомбардировщиков рации с самого начала были, в лучшем случае, по одной на звено Р-5. На У-2 раций нет и не было вовсе. В строю почти все, работают на приём и передачу нормально. «Почти» связано с поломками самих раций и отсутствием запчастей для старой модели. У полка СБ рации РСБ на всех машинах. Большинство в рабочем состоянии, причины «почти» те же, что и у ночников. Но так как эта аппаратура уже новая, обещали всё в ближайшее время наладить своими силами. У истребителей в двух полках есть тринадцать И-16, которые могут поддерживать связь в воздухе и ещё три в группе испытателей, два И-163 и один И-19 с мотор-пушкой АМ-38. На остальных пользоваться радиосвязью невозможно.
– Уже хорошо! На целую эскадрилью «ишаков» набирается, надо у Смушкевича это дело «провентилировать», чтобы он их в кулак собрал и применял, как полагается… Завтра же поеду на Хамар-Даба, лично поговорю.
– Я вот что думаю… И-16 со связью все с М-25. А с М-62 все глухие. С другой стороны, у испытателей с мотором М-63 нет проблем. Загадка… Выделю завтра электрика, прикажу разобраться… – последние слова измучившийся за день зампотех сказал уже почти сквозь сон, свернувшись на кровати калачиком и укрывшись шинелью с головой.
Эпизод 16.
С самого утра семнадцатого числа, ни свет ни заря, с подвернувшейся оказией на У-2 я вылетел обратно на Хамар-Даба. Терять по четыре часа на переезд мне уже совсем не хотелось, да и выделенная мне машина ушла обратно ещё вчера. С войсками на перекладных добираться – вообще можно было целый день потерять впустую. Заняв место раненого во время ночных вылетов штурмана, которого пилот, не мешкая, доставил прямо в госпиталь, попросил сделать круг над тыловой базой авиагруппы, чтобы оценить с воздуха собственными глазами, выполняются ли мои приказы по маскировке. Позитивные перемены на земле были налицо, технику рассредоточили и тщательно укрыли сетями, приступили к рытью капониров, но при этом белые юрты, в которых частично жил личный состав, издалека притягивали взгляд, будто выпрашивая подарков с неба. Ругнувшись про себя на боящийся проявить разумную инициативу или перетрудиться наземный состав ВВС, я сосредоточился на наблюдении за воздухом. Всё равно штурман из меня так себе, да и пилот не заблудится, район знакомый, мимо Хамар-Даба не промахнётся.
Лететь предстояло около получаса и уже потому, что наш У-2, как только лёг на курс, сразу стал прижиматься к земле, можно было судить, что моя очередная авантюра была отнюдь не безопасной. Два раза я наблюдал, как в стороне, поднимая с земли тучи пыли, большими группами взлетали «ишаки» и, собравшись над аэродромами в эскадрильи, брали курс в сторону фронта. Сперва, увидев в воздухе истребители, я напрягся и предупредил пилота, но тот, не утруждая себя использованием переговорного устройства, просто помахал рукой, давая понять, что это наши. Я немного успокоился и в следующий раз, прежде чем отвлекать своего «извозчика», сперва разглядывал обнаруженные мной самолёты в бинокль.
И всё же, уже почти на подлёте к Хамар-Даба, до которой оставалось ещё минут десять, японцев я прошляпил. Вернее, обнаружил их, но поздно. Самураи выскочили, как чёртик из табакерки, оторвавшись от горизонта и быстро набирая высоту. Они летели с севера, точно также, как и мы, на бреющем, и пошли вверх только перед самой целью, которой, к своему несчастью, оказалась наша войсковая колонна. Десяток одномоторных бомбардировщиков в сопровождении эскадрильи истребителей-бипланов вывалили бомбы с первого же захода и вновь по прямой пошли к земле, стремясь как можно скорее скрыться с места разбоя. Мы, по закону подлости, оказались прямо у них на пути и, хотя мой пилот сразу же резко стал отворачивать к югу, тройка И-95, бросив своих подопечных, устремилась к нам. Проклиная недисциплинированность японцев, я схватился за турельный РПШ, отличавшийся от пехотного лишь прицелом и дополнительной рукояткой вместо приклада. Понятно, что самураям, вынужденным сейчас на своих бипланах лишь отбиваться от И-16, хотелось сыграть «первую скрипку», провести активный бой против слабого противника, но почему за мой счёт? Через несколько секунд мне было уже не до претензий к доле. Вражеское звено стало пикировать на нас плотным строем, а мой У-2 в последний момент, когда я, паля на расплав ствола, бешено заорал, шкурой чувствуя, что ещё мгновение и по мне будут стрелять, встал в крутой вираж. Попал я или нет – не знаю. Тем более, что остаток диска после резкого начала маневра уж точно ушёл в молоко. Может, И-95 слишком разогнались при снижении, может им помешал боевой порядок, или так они и задумывали, но встать за нами в вираж попытался лишь один истребитель, «левый пристяжной», два других проскочили почти прямо и скрылись у меня из виду. Мы же, едва не чиркая законцовками крыльев по земле, неслись в бешеной карусели. И-95 быстро сокращал дистанцию и я живо представил, хоть и не мог видеть из-за «козырька» верхнего крыла, будто на расстоянии вытянутой руки напряжённое от натуги, злобное лицо японца, пытавшегося хоть ещё немного, самую малость, довернуть внутрь круга, чтобы достать русских. Мне казалось, что если я перестану на него смотреть, охотнику всё удастся, что это именно я своим взглядом не даю ему навести оружие на цель, поэтому перезаряжать пустой пулемёт я бросился наощупь и, первым делом, отстегнул и выбросил из кабины расстрелянный магазин. Не до того мне было, чтобы сберегать имущество, засовывая его в укладку. Чёрный диск, кувыркаясь в воздухе, угодил в японца, попав в верхнее крыло прямо посередине и отскочил вниз, ударив по капоту. Попал ли я по кабине, или рука самурая дрогнула от испуга, или он просто допустил ошибку в пилотировании, но истребитель дёрнулся, резко увеличив крен и тут же, потеряв высоту, задел крылом землю и пошёл по ней огненным колесом, разбрасывая горящие обломки.
Я вновь заорал, но на этот раз не от испуга, а от охватившего меня неистового возбуждения. Он хотел убить меня! Но я оказался удачливее и теперь его, а не мой обгорелый труп валяется в поле! Оглянувшись на пилота, чтобы разделить с ним радость маленькой победы, я опять едва не наложил в штаны. Лётчик, с отвисшей челюстью, смотрел через левое плечо, а мы в это время всё так же виражили в считанных метрах от земли!
– Угробишь, чёрт!!! – крикнул я ему, тыкая пальцем в серо-зелёную, сливающуюся от скорости в сплошной поток и такую близкую степь. Он спохватился, выровнял машину и мы пошли в сторону Хамар-Даба, едва не чиркая колёсами по грунту. Попробуй, попикируй теперь на нас! Пробовать-то можно, но в упор приблизиться не судьба, вмиг приземлишься вопреки желанию! Я бешено закрутил головой, пытаясь отыскать потерявшуюся пару. Она оказалась прямо над нами на параллельном курсе, выше метров на двести. И-95 разорвали строй, крутыми виражами гася скорость и расходясь в стороны, чтобы зажать У-2 в клещи. Каждый из них стал заходить в атаку с ракурсом в три четверти так, что уклоняясь от одного, мы бы обязательно подставили хвост другому. Тут нам было важно угадать, какой из охотников, правый или левый окажется к нам ближе и совершить резкий маневр в противоположную сторону. Тогда они могли стрелять на пересекающихся курсах, с упреждением, но всё же не продольным огнём в хвост. Враги быстро сокращали дистанцию и я стал стрелять по левому, ориентируясь по трассам, молясь и матюкаясь про себя, чтоб мой лётчик не ошибся. Над капотами И-95 в ответ тоже замерцало и в этот момент У-2 вновь резко вошёл в вираж из-за чего у меня из виду пропал один из истребителей. Второй же, видя, что не сможет так круто за нами довернуть, пошёл в верх, давая дорогу напарнику. В него-то, снизу в брюхо, я и всадил остаток диска. И-95 выпустил тонкую струйку белого дыма или пара и скрылся от меня за фюзеляжем нашего самолёта. В этот же момент полетели клочья и от нас. Поворачивая, мы должны были дважды пересечь линию прицеливания японца, идущего по более пологой дуге и он воспользовался моментом в полной мере. Пилот У-2 не угадал с направлением виража и теперь, сжавшись в комок, мне надо было эту атаку просто пережить. Стрелять в ответ я не мог, пулемёт пуст и мешал хвост моего собственного самолёта. Перезаряжаясь, я почувствовал, что что-то кольнуло меня в ногу ниже колена. И в тот же момент У-2 стал выравнивать крен. Японец проскочил вперёд над нами. А мой ночной бомбардировщик резко сбросил газ и плюхнулся на землю так, что затрещал весь набор, и покатился по ней, вихляясь и неуклюже подпрыгивая.
