Всё! Хватит. Пора установить табу на мыслях о нём. Уж слишком я увязла в этом состоянии беспомощного и безвозвратного увядания — я осознаю, что мне противно от самой себя. От своих собственных, долбанных угнетающих мыслей. Сколько мы были с ним знакомы?! Пол-недели? Три дня?! Что меня так привязало?..

Опять. Хочу орать от собственных размышлений, давящих на мой мозг, как гиря.

Всё, хватит с меня. Буду думать о Бредли. Неужели, он готов простить меня? Наверняка, он начал проводить эту авантюру, увидев от меня пропущенный звонок и это — чертовски льстит. Очень хочу надеяться, что при нём, как тогда, не будет букета белых тюльпанов. Но не только из-за факта, что цветы были свидетелями происходящего в последний раз разговора между нами, но и из-за Теда, ведь он дарил мне их.

Господи, и снова все мысли о нём!

Горячая вода в душе помогает, приводит в порядок моё тело, да и аура вздыхает с благодарностью. Я пытаюсь вывести себя из фазы растения, идя навстречу новым событиям.

Я смотрю на себя в зеркало, и, наконец, за последние дни искренне улыбаюсь, увлечённая своей внешностью. Лёгкий вечерний макияж, выделяющий глаза, придающий им оттенок сапфира. Элегантное чёрное платье, хоть и довольно короткое. Ладно, сознаюсь — у меня потрясающие натренированные ноги, и я обожаю их показывать. Моя фигура стала значительно лучше с девятого класса, думаю — Бредли заметит, он всегда замечал во мне любые изменения. Помнится мне, как я пришла, выпрямив волосы и он первым засёк меня. Первым сделал комплимент.

Я ловлю себя на том, как была безжалостна к его чувствам, но оправдываю себя тем, что долго о них не знала, а когда узнала и отвергла всё — он уехал. Я могла флиртовать на его глазах с другими, могла позволить себе не замечать его, не здороваться с ним неделями и обижаться, непонятно на что. Я не задумывалась о том, что творится в его душе. И я вижу, жизнь справедлива — она зеркально отражает моё отношение к Бредли — наказывая меня теми же чувствами через Теда, причиняя боль.

Я выпрямила волосы и немного взъерошила их руками — придавая эффект ‚после ветра‘ и естественность. Не помню, чтобы я комплексовала по поводу своих волнистых волос. Мне это нравится. Меня наоборот раздражает, когда волосок лежит к волоску.

Надев лёгкий чёрный плащ, я подпоясываю его, беру клатч. Поправив застежки тонких кожаных ботиночек на небольшом каблуке, я вызываю такси и вновь разглядываю себя в зеркале.

Что за роковая красотка, чёрт побери?

От созерцания собственных прелестей, меня отвлекает звонок проводного телефона. Кто это может быть? Такси я вызывала с помощью мобильного.

— Алло, — говорю я, сняв трубку, выйдя из своей комнаты в гостиную.

Тишина на другом конце настораживает и я повторяю призыв — тот же бред.

— Не стоило звонить, если не желаете разговаривать, — едко проговариваю я, и отбиваю звонок, вернув трубку на место.

За окнами раздаются сигналы автомобиля. А это значит, что мне пора выходить.

Машина довольно быстро транспортирует меня к великолепному небоскрёбу. В его многочисленных окнах горит такой яркий свет, что жмуриться хочется. Каждое — сплошная иллюминация, за исключением, кажется, зашторенных пяти-семи окон, расположенных на первом этаже, и это странно, как и… как и тот звонок на домашний телефон.

Я вдыхаю полной грудью и вхожу в роскошное здание через центральный вход. Только я переступаю порог, как ко мне подходит миловидная девушка, освобождает меня от ветрового плаща, клатча, обещает мне полную сохранность. Я понимаю, что это не просто так. Пока первая уносит мои вещи, ко мне с дружелюбной улыбкой подходит вторая.

— Мисс Уизли, верно? — спрашивает она, я киваю в знак согласия, — Следуйте за мной. Вас кое-кто хочет видеть.

Я повинуюсь, а тело кидает то в жар, то в холод, и с точностью да наоборот. Мы подходим к дверям из тяжёлого затемнённого стекла, над которыми металлом высечено название ресторана.

Девушка открывает мне дверь с помощью ключа-карты.

— Дальше, мисс, вам следует идти самой, — произносит она с улыбкой, я сглатываю и боязливо киваю.

Там самая настоящая темнота. Странная и завораживающая.

Ну ты и гений, Бредли.

Я делаю один шаг, затем второй, и дверь за мной резко закрывается. Меня окружает настоящая вакуумная темнота, я разворачиваюсь к стеклянным дверям лицом, хоть ничего не вижу, прикладываюсь к холодной поверхности руками, осознавая, что в ловушке. Я тут застряла, но знаю, что не одна…

Мой слух улавливает звуки рояля, а глаза принимают тёплое освещение. Я разворачиваюсь и вижу, как в просторном зале в бежево-кофейных тонах, на полу, поочерёдно загораются настоящие восковые свечи, точно по волшебству. Видимо, папа Бредли неплохо отвалил иллюзионисту. Меня посещает пусть и циничная мысль, но она переходящая в отличии от невероятного восхищения. Я понимаю, что свечи загораются в дорожку, ведя меня в следующий зал.

Глубоко дыша, жадно впитывая глазами чудо происходившее вокруг, я медленно иду, еле держась на дрожащих ногах. Напитавшись зрительными ощущениями, я полностью полагаюсь на слух — живая музыка. Рояль. Он и пианиста пригласил, что ли? Это потрясающе, но мне кажется, что это слишком… Он не должен был так стараться для меня!

Я разглядываю начищенный пол в блеске свечей, зеркальный потолок, золотой узор в виде лозы на стенах, и моё сердце подпрыгивает к потолку.

Я хочу скорее увидеть его, но вижу только силуэты чёрного рояля и музыканта в следующем зале, так же наполненном свечами, как упавшими звёздами.

— Бредли! — не сдержавшись, зову я, заходя в зал с роялем.

Музыка вдруг рвано останавливается, и меня точно пошатнуло. Силуэт музыканта стал точен, виден… Я готова задохнуться. Тед! Это Тед, а ни Бредли! Что я…за дура?

Мне становится стыдно и хочется бежать, но я понимаю, что мне не выбраться без его разрешения.

— Тед… — выдыхаю я, чувствуя, как дрожат колени.

На лице Теда — на его красивейшем лице, со скоростью света сменяется несколько выражений — непонимание, боль, обида, ярость, и я уже не замечаю, как он сокращает шагами расстояние между нами.

— Бредли? — рычит он, и заламывает мне руки за спину, так, что хрустит спина — он прижимает меня своим весом к стене. Наши лица невероятно близко, а особенно глаза… Моё дыхание сбивается, я хочу накинуться на него с объятиями, но теряю ориентиры и способность думать. На мгновение, я задерживаюсь в шоке, но вспомнив, что это я должна злиться, вырываю руки из его цепких пальцев, и, что есть силы, толкаю его в грудь.

— Какого чёрта ты делаешь, Тед?! — растеряно взрываюсь я, но он лишь сжимает свои идеальные для мужчины губы, и хватая мои запястья, поднимает мне руки над головой, вновь прижимая к стене.

Я лишь приоткрываю губы, чтобы дышать, и его глаза — мечутся между ними и моими глазами, он судорожно вздыхает, опаляя мне кожу.