— Позвони ему, — говорит мама мягко.
Я округляю глаза, но выбираясь из мыслей, осознаю, что мама не знает подробностей поднесения им последнего букета. Не знает, что я тогда резко отшила его.
— Зачем мне звонить ему? — тихо, без интереса спрашиваю я.
— Ты хочешь умереть от скуки? — она резко встаёт с гамака, что я подпрыгиваю и мне приходиться схватить мобильник, чтобы он не упал.
Мама очень злиться.
— Отдай, — говорит она и вытягивает руку. Я собираюсь положить в её ладонь свой телефон, но она не принимает его и недовольно цокает. Я неуверенно убираю сотовый в карман.
— Что отдать? — непонимающе пробормотала я.
— Отдай книгу!
Что?!
— Я не хочу, чтобы моя дочь превращалась в шестидесятилетнюю бабушку, — поясняет она.
— Меня всё устраивает, — я притягиваю книгу к груди.
Мама делает шумный успокаивающий вдох.
— Айрин, не испытывай терпения своей мамы.
Я закатываю глаза и достаю мобильник.
— Ладно, ладно… Хорошо! Я позвоню Бредли, но только один раз — если он ответит, мы прогуляемся, а если нет — то я спокойно старею.
— Это уже хоть что-то, — говорит мама, скрещивая руки на груди и с выжидающей улыбкой смотрит на меня.
— Мне звонить сейчас? — интересуюсь я.
— Да, немедленно. При мне.
Я дышу через рот, борясь с напряжением, при этом ищу глазами и большим пальцем его имя, среди немногочисленных контактов. Бредли. Я звоню, специально включаю громкую связь и показываю маме дисплей с именем и номером вызываемого абонента. Она бодро улыбается, но с каждым новым гудком улыбка тает с её лица, а я в очередной раз убеждаюсь, что никому не нужна.
Итог: он не ответил и мама с разочарованием опускает плечи, молча уходит. А я снова остаюсь наедине со своими мыслями, пустыми надеждами и новеллами мистера Цвейга.
Вволю начитавшись, я, валяясь в гамаке, мысленно жалею себя, почему-то надеясь, что Бредли перезвонит мне, мы выпьем где-нибудь вина, точно как незнакомка и её писатель из новеллы. Будем болтать, я поделюсь с ним тем, что творится у меня в душе. Но он не перезвонил ни через час, ни сейчас — через два с половиной часа. Наверняка, мой номер он давно удалил, а на «неизвестный», естественно, перезванивать глупо. Или он не позвонит потому, что до сих пор не простил меня.
С этими грустными мыслями, я захожу в дом. Мне навстречу, из гостиной выходит бабушка.
— Айрин, детка, я уже хотела разыскивать тебя. Мне трижды звонили из кого-то ресторана, — она натягивает на переносицу очки и достаёт из кармана жакета бумагу, — Вот, ресторан называется Young Night. Мне сказали, что им поступал заказ на наш адрес. Я отрицала, говорила, что ошибка, но они протестовали и просили приехать и забрать его. Они сказали, что он записан на твоё имя. Ты что-то заказывала?
Я ошарашено смотрю на бабушку, плохо вникая в то, что происходит, и качаю головой в протест.
— Возможно, это какая-то глупая шутка, — проговариваю я, почему-то думая именно так.
Может, это Бредли прикалывается и так намекает на встречу? В его стиле, и это очень подкупает мою уверенность в себе.
— Вот, посмотри, — бабуля протягивает мне листик, наспех вырванный из блокнота.
« Небоскрёб Fountain Place, ресторан Young Night, вход через центральные двери „ — записано на бумаге, мелким, аккуратным почерком.
— А телефона они не оставили? — спрашиваю я.
— Нет, не оставили ничего, кроме адреса, — бабушка пожимает плечами.
— Который час? — спрашиваю я тут же. Бабушка переводит взгляд на наручные часы.
— Почти шесть часов вечера.
— Я поеду туда. Кажется, это друг мой так прикалывается…
Бабушка мечтательно поднимает глаза к потолку, томно вздыхая.
— Знаешь, когда я была молодая…
— Бабуль, давай, пожалуйста, ты мне позже об этом расскажешь.
— Оу!
— Это, наверное, Бредли и мы очень давно не виделись. Ты не обидишься?
— Я-то не обижусь, но если… Если это не твой друг?! Вдруг, это опасно? Похищение?
Я искренне смеюсь, успокаивая бабушку.
— Опасно идти в одно из самых достопримечательных и людных мест в Далласе? Ба, ну что за глупость?!
Я показываю ей бумагу, указывая на название небоскрёба. Он — один из пяти самых высоких в штате Техас.
— А ночью, я приду и мы поболтаем… — я подмигиваю.
Она кивает, улыбаясь, и за секунду в её светлых глазах вспыхивает мысль, она встревоженно хватается за голову, залетая обратно в гостиную.
— Айрин, я совсем забыла! — вскрикивает она, я иду за ней, — Мне звонила Дора, моя подруга, ей оставили маленького внука на вечер с ночёвкой, она просила меня приехать помочь ей, — она собирает в сумку свои лекарства, разложенные по полочкам, — мне придётся остаться у неё, она живёт далеко от нашего района.
— Ладно, — соглашаюсь я, поражаясь её энергии.
— Кстати, Айрин, у меня точно зарождается старческий склероз, потому что я только сейчас вспомнила, что звонила твоя мама и сказала, что они с Джеем останутся в Остине до завтра, она встретила свою одноклассницу, а у той день рождения, вот она и решила остаться.
— Ладно, — так же соглашаюсь я, думая о том, зачем Бредли задумал это?
Милла прекращает свои резвые полёты по комнате, закончив собирать аптечку. Наблюдая за бабулей трудно сказать, что этой женщине под семьдесят, и что все эти многочисленные химические препараты принадлежат ей.
— Тебе придётся быть одной дома ночью, — улавливаю фразу бабули я, — Хочешь, поехали со мной? Может, не пойдёшь в этот ресторан?
Я уже решилась.
— Я пойду. Вдруг, это какая-то ошибка администрации? Я улажу все недоразумения. А если это мой друг, то хочу, чтобы ты знала — он просто друг и нам понадобиться пару часов, чтобы поговорить, если, конечно, это не вечеринка.
Бабушка принимает строгое выражение.
— Если это вечеринка — не пей и не кури, и, пожалуйста, возвращайся домой не под утро, — договорив, она растягивает губы в улыбке, а я улыбаюсь ей в ответ и обнимаю её.
— Я оставлю тебя запасной ключ, тебе, ведь, надо собраться, а мне уже пора ехать. И на, вот, — она выпускает меня из объятий и достаёт из элегантной дамской сумочки ключ, я сжимаю его в руке и она тут же высовывает из кошелька сто долларов, засовывает мне в руки, не слушая мои протесты.
— Никогда не стоит отказываться от денег, Айрин, — произносит она деланно, — И потом, ты же должна как-то добраться до этого ресторана. Такси — единственное решение, а тариф к ночи повышается, — нравоучительно говорит бабуля и я улыбаюсь ей.
Она целует меня в щёку, я прикладываю губы к другой её щеке, нехотя прощаюсь с ней, с тем потрясающим теплом, которым она окружила меня.
Закрыв за ней дверь, я иду в ванную, досконально продумывая свой образ для похода в этот ресторан с очень уж навязчивым ‚администратором‘. Я вдруг понимаю, что мама была права. Я не должна погружаться в меланхолию из-за парня, который уже и думать обо мне забыл, развлекаясь с другими. Ну и пусть, что сексуальнее этого парня я не встречала! Ну и что с того, что когда я была рядом с ним моё сердце билось чаще, а я считала себя самой счастливой в существующей Вселенной?
