— Прекрати, Кристиан! — прошипела Ана.

— Так же, — громче заговорил Джон, — Я имею удовольствие представить вам человека, вернувшего Адама в семью. Мистер Стефан Криг.

Все зааплодировали моему второму отцу. Он немного покраснел, а я, радушно улыбаясь, подмигнул ему.

— Не слишком ли много представлений в один день? — услышал я язвительную реплику одного из гостей, — Боюсь, я всех не запомню. Надо было брать блокнот.

— И сегодня мы, — тем временем, продолжал отец, — в кругу самых дорогих и близких нам людей, объявляем о помолвке Адама Флинна и Фиби Грей.

Мы встали. Я нервно сжимал ювелирную, небольшую, но и не маленькую коробочку…

— Ну, Фиби, протягивай руку своему жениху! — подгонял её мой отец. Она залилась краской, часто моргая от волнения и тяжело дыша.

Она протянула руку, а я, повернул её ладонью вверх. Везде была тишина.

Казалось мне, что я слышал частый и порывистый стук сердца Фиби.

— Ну, что ты медлишь? — похлопав меня по плечу, сказал отец, — Сегодня помолвка!

Я смотрел Фиби в глаза и… не мог пошевелиться.

— Парень смущается! — разряжал обстановку мой отец, — Как-никак, а этого его первая помолвка!

— Дай Бог, чтобы была последняя! — весело желали гости, — Чтобы раз и на всю жизнь.

Кристиану, видимо, это не давало покоя.

— У него ничего не бывает на всю жизнь, — едко заметил Грей, — Он даже рождается и умирает несколько раз в жизни.

— Прекрати, — только и было слышно шипение Анастейши.

Святая женщина. Как она его терпит?

— Никто не слышит, дорогая, — заблуждаясь, прошептал Грей, — И потом, я думаю, что это навсегда. В конце концов, он не так уж и молод… Если вспомнить то время, когда он хотел жениться пять лет назад, то сейчас бы она уже была вдовой или разведённой, а так…

— Хватит! — не выдержала Ана, — Я пересяду от тебя на другой конец стола.

— Ладно. Молчу. Я молчу, довольна?

— Безумно!

Я улыбался, глядя ей в глаза. Я потерял счёт времени. И вот, я открыл коробку. Казалось, в этот момент вспыхнули все люстры над столом. Подготовились все фоторепортёры. Я достал из коробочки небольшой хрустальный самолётик, усыпанный алмазной россыпью… В зале раздались восхищённые вздохи. У этого самолётика даже были огоньки, вымощенные из сияющего, красного хрусталя…

— Что это? — восхищённо шепнула Фиби, она уже давно забыла, что в зале есть кто-то ещё, кроме нас…

Мы были одни друг у друга, не было момента прекраснее, волнующе и торжественнее в наших жизнях.

— Что это, Адам?

— Кажется, он хочет повесить это ей на шею, — заметил, естественно, Грей, — А я говорил, что ни одно потрясение не проходит бесследно. Так и будет звенеть у неё на шее.

— Кристиан, прошу тебя…

— Ана, дарить вместо кольца, в день помолвки самолёт — тебе не кажется, что это немного странно?..

— Грей, хватит! — шикнула Ана.

— Все эти годы я жил для тебя, душа моя, — начал я, кладя самолётик ей в руку, — Похожий самолёт забрал меня от тебя, похожий вернул меня к тебе и теперь, я хочу, чтобы он забрал нас двоих и счастье дождём обрушилось на нас… Потому, что у меня нет никого, дороже тебя…

Раздалась музыка венского вальса, так как, наверное, музыканты подумали, что я уже одел кольцо на её палец… Я вывел Фиби за руку в центр зала, поставил самолёт на пол и начал танцевать вместе с ней… Она смеялась, счастье искрилось в её сияющих глазах. Лёгкость, движение, полёт души и сердца, и, наконец… Самый долгожданный аккорд, и я делаю фуэте, позволяя ей прогнуться глубоко в спине… Шлейф её роскошного платья задевает хрупкий самолётик и он разбивается, искрами рассыпавшись на мелкие обломки.

— Боже мой! — срывается с губ с Фиби, оркестр прекращает игру, но я прошу продолжать играть.

Так было задумано…

Фиби, в непонимании, отстраняется от меня, спеша к осколкам.

— Адам, я… я разбила его, я… Я всё соберу, попытаюсь склеить…

Я опускаюсь на колени рядом с ней, и, замечаю, как её взгляд падает на изящное золотое кольцо, с камнем рубина в оправе бриллиантов.

— Адам, — шепчут её губы.

Я поднимаю кольцо и, аккуратно взяв её дрожащие, холодные пальцы надеваю его на безымянный палец. Вспышки фотографов, вздохи и поздравления… Всё для нас. Всё вокруг нас. Весь мир существует сейчас только для нас…

Мы продолжили наш танец сразу после того, как Фиби собрала осколки и убрала их в свою маленькую, фиалковую сумочку…

От моей Фиби исходил аромат свежести этих чудных цветов, её платье, было показано в танце во всей своей красе, и каждое па фокстрота, исполненное нами двумя, вызывало у гостей бурю эмоций…

— Мне так жалко этот самолётик, — шепнула мне на ухо Фиби, всхлипнув.

— Что ты, детка?.. Я подарю тебе много других самолётиков, не стоит плакать за этот… Он лишь доставил тебе моё сердце и навсегда связал меня с тобой. Только и всего, — я поцеловал её влажную от слёз щёчку, провёл кончиком носа по шёлковой коже, вдыхая её прекрасный аромат.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

В эту секунду мне так захотелось поцеловать её… Это острое желание обожгло все нервные связки моей души, но я держался изо всех сил. Держался, как мог.

Люди обосновались в кольцо вокруг нас, аплодировали нам. Я целовал её пальцы, молясь внутри, и благодаря Бога за это счастье, ниспосланное мне.

Вдруг, послышался гул…

— Что это? — спросила Фиби.

Я непонимающе смотрел ей в глаза, потому что не моей виной был вызван этот шум….

— Это мой сюрприз! — ответил Стефан, — Прошу на веранду, господа.

След за нами, народ высыпал на назначенное место… В небе я увидел до боли знакомый мне, маленький, белый лайнер, когда-то унёсший меня от родных берегов в новую жизнь… Сверху вниз сбросили верёвочную лестницу — и, тогда, цветы салюта стали рассыпаться в ночном небе, даря немыслимое количество восторга и кутежи положительных эмоций… Все ахнули, когда с высоты начал спускаться итальянский повар, в белоснежном костюме, и держащий в руках метровый белый торт, украшенный кондитерскими сиреневыми ветвями… Когда Стефан принял торт, он передал его нам, а фейерверк — неумолчно гремел и расцветал в ночной синеве. Повар спустился к нам, все пожимали ему руку, видимо, он довольно известный кондитер… Позже, из самолёта, на канатах спустили огромный плакат с нашей с Фиби фотографией…

— Боже! Как я счастлива! Я самая счастливая, Адам, — прокричала мне Фиби, пытаясь заглушить зависший в воздухе самолёт.

— Это я самый счастливый…. Мне досталась ты. Именно ты. Ты не поверишь, но, мне кажется, что сердце во мне сейчас разобьётся… Ты будешь моей женой, Фиби. Я же сказал, что пройду через всё… Даже через смерть. Ради тебя…