– Да она может оказаться маленькой, – возразил тот.

– А может – большой. И не одна. Попробуй уснуть так.

Через какое-то время тварь заткнулась, и Янус опять захрапел.

Утром дрезин на путях не оказалось. Порванные цепи и сломанные замки валялись на земле там, где они их оставили.

– Вот это силища! – Янус поддев их ногой.

– Твою ж мать! – выругался Штуцер, оглядываясь. – И на чем мы теперь поедем?

– Надо было поставить мины вокруг, – запоздало посоветовал Барыга.

– Сам знаю! – отмахнулся Штуцер. – Ты всегда такой умный или только сегодня?

– Я думаю, это наши вчерашние друзья подсуетились, – предположил Ник. – Но далеко укатить они их не могли. Надо поискать.

Дрезины обнаружились в глухом тупике, прикиданные старыми досками и разным хламом. Беглый осмотр показал, что в спешке их даже не пытались повредить.

– Похоже, для себя берегли, – пошутил Янус.

– Вряд ли они сообразят, как с ними обращаться, – презрительно сплюнул Барыга.

Когда они опять двинулись в путь, Ник, задумавшись, непроизвольно произнес вполголоса.

– Восемьдесят четыре, Виктория драйв.

– Что это? – спросил Янус.

Ник очнулся.

– Дом в Истборне, где когда-то жил мой отец со своими родителями. Он очень хотел увидеть его опять.

– Зачем?

– Ностальгия.

– И как, навестил?

– Нет.

– И правильно – нечего теперь там смотреть.

– А ты откуда знаешь?

– Сам не видишь? Посмотри вокруг, – Янус обвел рукой развалины какой-то деревни, мимо которой они проезжали, – ведь это все были чьи-то адреса. Что там сейчас можно найти? И, главное, зачем?

Иногда в небе появлялись гигантские птицы. Они парили высоко и временами камнем падали вниз, сложив крылья. Потом поднимались опять, и в когтях у них уже барахталась какая-нибудь тварь. Монстр улетали, прочь, а спустя некоторое время возвращался уже без добычи, и опять зависали в небе, высматривая новую.

Когда очередной птеродонт заприметил мини-поезд и спикировал вниз, люди успели спрятаться в каком-то придорожном пакгаузе. С шумом приземлившись, гигант обошел дрезины, не понимая, куда подевалась потенциальная добыча. Ник знал, что природа подшутила над ним, сделав тварь близорукой. Тот прекрасно видел все, что происходит на земле с большой высоты, но, внизу ориентировался плохо. Нюх у него тоже был никакой – он не мог учуять запах людей, исходивший из дома в пятидесяти метрах от рельсов.

Потоптавшись немного и порвав клювом пару рюкзаков, тварь издала недовольный скрипучий крик, захлопала кожистыми крыльями, тяжело поднялась в воздух и улетела.

– Вот же урод! – в сердцах выругался Алистер, рюкзаку которого досталось больше других. – Чтоб ты сдох, мразь!

– Не ругай летающую крепость! – одернул его Янус.

– Почему?

– Примета плохая. Ни одну тварь нельзя ругать – может вернуться.

– А убивать можно? – скептически спросил Алистер.

Янус кивнул утвердительно.

– Убивать – да, ругать – нет.

– Учту, – нехотя согласился Алистер.

Ник видел, что его другу детства нелегко принимать поучения от зеленокожего мутанта.

В другой раз птеродонт обрушился на них, зайдя на низкой высоте сзади, и они едва успели укрыться в старом железнодорожном тоннеле небольшой длины. Монстр не смог войти в него и просунул внутрь гигантскую голову на длинной морщинистой шее. Люди смотрели в его желтые злые глаза, как зачарованные.

– Не стреляйте, – велел Ник, – он сейчас уберется.

Но тот не спешил этого делать, а лишь тупо разевал зубастый клюв, пытаясь до них дотянуться.

Вдруг в коротком тоннеле стало совсем темно. Они оглянулись – его закупорил собой другой птеродонт. Зона недосягаемости между обеими тварями была метра три. В ней и сгрудились люди. Птеродонты рвались в тоннель, под их напором ходили ходуном старые металлические балки, и осыпалась кирпичная кладка. Казалось, укрытие вот-вот рухнет.

Время шло, а твари и не думали убираться, усиливая свой натиск. Ник указал Янусу на первую бестию.

– Пощекочи-ка его немного! – велел он.

Тот залег с ручным пулеметом на треноге и выпустил длинную очередь. Огненный шквал отбросил птеродонта назад. Стрелок развернулся к другом, но тот, наученный судьбой соплеменника, убрался сам,

– Знает, что такое пули, – довольно заметил Ник.

– Наверное, бывал в Лондоне, – предположил Янус.

Несколько раз они видели на прилегающей к железной дороге территории наполненные дождевой водой следы каких-то совсем уж гигантских существ. Следы были столь огромными, что невозможно было представить, размеры обладателей таких ступней.

– Хоть бы не встретить их, – опасливо произнес кто-то.

Все промолчали.

Несмотря ни на что, Нику очень нравилось наверху. После тесноты подземелья и лондонских развалин наземный мир показался ему прекрасным, несмотря на радиацию, разруху и опасности. Он жадно впитывал его глазами, словно губка воду.

Один раз они видели далеко в стороне столб дыма.

Штуцер развернул карту.

– Это над Лингфилдом, – определил он.

– Там живут люди? – удивился Алистер.

– Может, люди, – задумчиво отозвался Ник, – а, может, те, которые раньше были людьми. В любом случае, нам лучше с ними не встречаться.

Деревенские дома часо стояли у самой железной дороги. Сохранившиеся порой выглядели очень аккуратно. Все их строили в едином стиле, хоть и с бесконечным разнообразием внутри него. Кирпичные стены покрывала искусственная патина, которая не позволяла беглым взглядом отличить новодел от действительно старого строения. Общий вид ухоженности и уюта портили только почти повсеместно выбитые взрывной волной стекла, да не убиравшиеся десятилетиями участки, захламленные старыми листьями, сломанными ветками и причудливо разросшимися непонятными растениями, иногда выглядевшими угрожающе.

«Пасторальная Англия, – думал Ник, – вот ты какая. Поля, коттеджи, деревья. Здорово, наверное, здесь было жить до Катастрофы, а теперь – хуже чем в Лондоне. Хоть радиация и ниже, да нет от нее надежной защиты, как и от тварей, ползущих отовсюду. Выживать в одиночку люди больше не могут. Мегаполис с его обильными ресурсами отсюда далеко. Человеку нужна община и большой город. Иначе – никак».

Он вдруг усомнился в смысле затеянного с его подачи предприятия.

Алистер толкнул его локтем.

– Как думаешь, есть там кто-нибудь живой? – он кивнул на ближайшую деревню.

– Вряд ли, – ответил Ник. – А если и есть, они нам не друзья.

– Почему? – удивился тот.

– У нас есть много такого, что им может пригодиться. И больше им взять это неоткуда.

Над одним из домов они увидели изодранный белый флаг, на котором было написано синим: «Нас все бросили». В окне другого кто-то выставил плакат: «Прощайте все». Эти два слогана поразили Ника сильнее, чем скелеты в застывших поездах и попутные твари. «Вот так они и умирали, – подумал он. – Ждали помощи, а ее не было».

Настроение испортилось окончательно.

32

Следующую ночь они провели в диспетчерской башне аэропорта Гэтвик. Там хоть и не было стекол, зато имелась укрепленная комната без окон, с мощной железной дверью и приточной вентиляцией. Посовещавшись, они решили, что для ночлега лучшего места не найти.

Ночью какие-то твари ходили и ползали по башне, шуршали мусором на полу, завывали и даже временами скреблись в дверь, но этим все и ограничилось.

Нику не спалось. Он осторожно, чтобы никого не разбудить, подошел к двери и поднял заслонку перед смотровой щелью из толстого бронированного стекла. Ночь была лунная, и он различил в зале управления полетами жуткие согбенные фигуры, снующие туда-сюда тварей. Изредка они садились за пульты управления полетами и словно бы что-то вспоминая, водили корявыми лапами по искореженным клавиатурам, щелкали переключателями, рычали в микрофоны.

От этой картины Ника пробрал мороз по коже. Он подумал, что если эти существа разумны и захотят выкурить их отсюда, то запросто смогут это сделать. Но потом твари вдруг сцепились в дикой схватке, кусая и царапая друг друга, и он с облегчением понял, что разумными они не являются. В этом его еще более уверило то, что одна из них ловко поймала пробегавшее мимо мелкое животное, разорвала его на две части и тут же принялась пожирать.