– Соккер. Единственный настоящий футбол[42]! – с отвращением сказал Омар Михамбо.

– Вы, ГЕ-шники, – парировала она, – такие узколобые.

– Мы его бесплатно отдали всем транскосмическим мирам.

– Так забирайте обратно.

– По крайней мере, остальные миры понимают, в чем суть.

– Ага, потому что они слишком тупые, чтобы понять правила настоящего футбола.

– Ты играла в соккер в тюрьме? – спросила Леора.

– Было дело.

– В качестве кого? Ты была хороша?

– Думаю, неплоха. Я быстро бегаю с мячом.

Впрочем, ей было сложно представить себе игру в новых походных ботинках.

Дирито и Джош Джустик переглянулись.

– Полузащита, – объявили они хором.

– У меня есть выбор?

– Хочешь нас подвести?

– Всего лишь семь на семь, – сказала Леора. – Легко и забавно.

– Ну хоть на тренировку приходи, – взмолился Дирито.

– Я проверю свое расписание.

Палатка-столовая была размером с шатер, открытая со всех сторон. По одну сторону располагался раздаточный прилавок, за которым стояли скучающие, усталые официанты из «Нью-Кейтеринг Сервис», которым приходилось выдавать еду не только наземному персоналу экспедиции, но и тем сотрудникам, которые прибывали по воздуху. Анджела и взвод заняли места в конце длинной очереди, и тут Пассам явилась на обед. Сообразно своему жизненному статусу вице-комиссар надела дорогой васильковый деловой костюм, пошитый европейскими портными, с шелковой блузой и черными туфлями, которые, как и чулки, были в пятнах грязи. Несмотря на жару, её прическа была жёстко зафиксирована, а макияж выглядел закрывавшей все лицо маской, через которую просачивались капли пота. Несколько ассистентов, увивавшихся вокруг своей королёвы, нервно заулыбались, когда она прошла к началу очереди.

Обслуживание в столовой могло быть средством для поддержки командного духа благодаря правилу: «Первым пришел – первым обслужили», но Пассам отличалась незыблемой верой, что она равна более, чем другие[43].

– Я вас благодарю, – сказала она, обращаясь к стоявшим в очереди и готовым забрать свои подносы с прилавка. – У меня запланирована на ближайшее время очень важная удаленная конференция. Понимаете, это финансовое бюро ГЕ. Надо их порадовать.

Не встречаясь ни с кем взглядом, она протолкалась в начало, встала у прилавка и опять завела милую пустую болтовню с девушками, выдававшими пищевые пакеты. Ассистенты сомкнулись вокруг нее, защищая, и похватали собственные подносы.

Анджела уставилась на это зрелище. Её мышцы свело. Она почувствовала, как к лицу приливает кровь. Что-то приглушило все звуки в палатке-столовой, а по коже распространилось странное, свирепое покалывание. Её ноги подкосились, и она упала на землю, покрытую измочаленной травой.

– Анджела? – окликнул Пареш.

Он находился, должно быть, на расстоянии многих миль. Из изнуряющего жара её бросило в ледяной холод. Руки и ноги неудержимо тряслись.

– Нет, – всхлипнула она. – Нет, нет…

– Эй, что случилось?

Пареш и Омар потянулись к ней, перевернули на спину. Над ней нависли встревоженные лица, расплывавшиеся из-за слез.

– Нет! Этого не может быть. Этого не может быть! Нет! – Голос Анджелы становился все громче, по мере того как истерика овладевала ею все сильней. Она не могла дышать. Она попыталась втянуть немного воздуха, но задрожала всем телом, когда от судороги свело не те мышцы.

– Анджела!

– Медик! Вызовите медика!

– Да что за хрень с ней происходит?

– Анджела! – прокричал обеспокоенный Пареш. – Анджела, послушай меня: ты должна дышать.

Она изгибала спину дугой, вдыхала воздух сквозь спазмы в горле. Боли не было, просто в теле наступил хаос, словно кто-то раз за разом пропускал через нее электрический разряд. От дикой мысли она захотела рассмеяться. Не смогла. Она ничего не могла, только дёргаться, словно во власти припадка.

Пареша и Омара оттолкнули в сторону. Внезапно рядом с нею присели два человека с нарукавными повязками с красным крестом и орлом. Она видела их в конце длинного серого туннеля. Было много очень далёких криков.

Что-то прижали к носу и рту Анджелы. Она ощутила сухой воздух со странным металлическим привкусом. Её сердце безумно заколотилось, но она наконец-то перестала дёргаться и, продолжая лежать на спине, неудержимо разрыдалась.

Полевой госпиталь состоял из десяти квик-кабин, соединенных вместе и образовывавших щедро оборудованный центр скорой помощи с пятью операционными и диагностической камерой. Его основным предназначением была первая помощь, качественная штопка ран и отправка пострадавших в настоящий госпиталь. Любой человек с сильными телесными повреждениями, которого пронесли через эту дверь, пока он ещё дышал, почти получал гарантию выживания. Но вот для синдрома, который выглядел как психический срыв, здесь не нашлось подходящего оборудования.

Безликие композитные стены светились бескомпромиссным бежевым светом, отражая сияние монохромных потолков. В отгороженном ширмой отделении для пациентов, где на узкой каталке лежала Анджела, даже не приглушили свет. Неизвестное успокоительное, которым её накачали, сотворило чудо. Её мысли были совершенно спокойными, даже отрешенными. Тело отдыхало, дыхание замедлилось, мышцы расслабились. Она не чувствовала необходимости двигаться, лежала и пялилась на светящийся потолок. Даже жужжание кондиционера успокаивало – она слышала нежную гармонию, которая пряталась под его жёсткостью.

Но в конце концов монотонность света и звука ей наскучила. Она понятия не имела, как давно лежит здесь. Подозревала, что не меньше пары часов. Лекарства помогли ей справиться с тем, что было, как она понимала, матерью всех панических атак, и она смогла обдумать увиденное. Никакие приступы на свете не заставят её смириться, и пусть дьявол, гадящий на человеческие жизни, будет свидетелем того, что она знала: это не совпадение, просто не может быть совпадением. Такое знание само по себе помогало выстоять.

Анджела как следует рассмотрела отсек. Над каталкой висела диагностическая панель на поворотной «руке», состоявшая из трех экранов, на которых высвечивалась информация о её теле. Она видела на руках блестящие пятна – какая-то липкая масса, на которую нанесли смартпыль. Наверняка были и другие пятна на груди, шее, ногах…

– Закольцуй данные, – приказала она своей продвинутой элке. – Не позволяй им узнать, что я в сознании.

– Смартпыль, внедрённая в стены и потолок, передает твое визуальное изображение, и медперсонал за ним следит, – сообщила элка.

Анджела закрыла глаза и притворилась, что спит.

– Это тоже закольцуй.

– Выполнено.

– Предупреди меня, если кто-то придет.

Она спустила босые ноги с тонкого матраса, схватила свои очки с тумбочки возле кровати и выглянула из-за ширмы. В центре скорой помощи было пять одинаковых одноместных палат, и только её оказалась занята. Анджела увидела медицинский шкафчик в другом конце комнаты.

Плюсы тюремного воспитания: её усиленной элке понадобилось тридцать секунд, чтобы взломать код авторизации, и вот узкое лезвие мультифункционального перочинного ножа из её походного пояса с инструментами оказалось внутри физического замка. Взять коробочку из задней части штабеля, чтобы никто не заметил, что одной не хватает. За пять секунд лезвием закрыть шкафчик, а цифровая система авторизации перезагрузится сама…

Доктор Тамика Конифф отдернула занавеску и увидела, что её пациентка приподнялась на локтях. Такой быстрый приход в сознание немного удивлял, учитывая, сколько успокоительных в нее закачали медбратья. Но, как доктор усвоила за время стажировки, каждое человеческое тело уникально.

– Что случилось? – хриплым голосом спросила Анджела, когда доктор ручкой-фонариком посветила ей в глаза.

– Точно не знаю, – сказала Тамика Конифф, отмечая нормальную реакцию зрачков. – Как вы себя чувствуете?