Форстер провалился в тревожный сон, время от времени вздрагивая под грязным одеялом.

– Покажи мне кто где, – велела она элке.

Материализовалась сетка вместе с созвездием личных иконок. Только в этот момент Анджела заметила, что наверху жужжат сервоприводы. Заряжённый пулемет с дистанционным управлением медленно поворачивался из стороны в сторону, готовый застрелить любого, кто приблизится к колонне.

– Все на месте, – сообщила элка.

– Хорошо. – Анджела развернула иконку Эльстона, с некоторым беспокойством просмотрела показания его медицинских смартклеток. – Кто командует парадом?

После выхода Эльстона из игры главным стал Антринелл. Он все организовал эффективно, отправив тех, кого зараза не тронула, ухаживать за остальными. Хотя вряд ли можно было многое сделать. Пищевое отравление – если это оно – полностью лишило людей сил.

Прежде чем пасть жертвой жестокой лихорадки, от которой она время от времени проваливалась в беспамятство, док Конифф дала указание заботиться в первую очередь о регидратации. Она прописала больным максимальные дозы тараксофана; лекарство подстегивало иммунную систему человека, помогая телу сражаться с недугом, но вместе с тем подвергая органы нешуточной нагрузке.

Помимо этого Антринелл перевел все пулеметы в режим полной боевой готовности и организовал постоянное наблюдение за ними с использованием немногих работающих сенсоров, что оставались в распоряжении колонны. Его политика заключалась в том, чтобы сначала стрелять, а потом проверять, во что попали.

Элка Анджелы установила с ним связь.

– Мне немного лучше, – сказала она. – Могу ли я как-то помочь?

– Серьезно? – спросил Антринелл. – Ты в порядке?

– Я бы не сказала. Чувствую себя так, словно я футбольный мяч, который гоняли всю игру и овертайм. Но зараза точно слабеет.

– Слава богу. Это лучшая новость за всю неделю – ты вторая, кому удалось с ней справиться. Нескольким становится только хуже. Я начал переживать, что кое-кто не выкарабкается.

Анджела не стала говорить ему, что генетически улучшенные органы давали ей преимущество в борьбе с лихорадкой; её печень и почки были созданы для того, чтобы справиться с уровнем токсинов, который прикончил бы и самую здоровую двадцатиоднолетнюю девушку. В это время ложная надежда, наверное, была к лучшему.

– Мы уже знаем, что это?

– Нет. Я поручил Камму провести тесты с гелем. Но если он не сможет определить, что нас поразило, придется просто продолжать неспецифическое лечение, которое назначила Конифф.

– Ладно. Что надо сделать? И учти, многого от меня ждать не стоит.

– В экипаже ДПП-два есть очень больные люди. Лейфу не помешала бы помощь.

– Десять минут. И осторожнее нацеливай свои пулеметы, пока я там буду ходить.

– Спасибо, Анджела. Рад, что ты с нами.

Она нашла пакет тостов с маслом и сунула серебристый пластиковый прямоугольник в микроволновку. Без джема – не следовало пока что нагружать желудок. С тоской взглянув на саше с горячим шоколадом, она его не тронула, взамен выпив обычной воды из термоса, как настоящая фитнес-гуру.

– Покажи мне визуал Читти за десять минут до атаки, – велела она элке.

Изображение скользнуло на сетку, и она увидела, как медбрат топает вдоль следов, которые ДПП-1 оставил во время короткой тестовой поездки. Очевидно, он шел к цилиндру с запасными частями, который выпал из багажника. Изображение было плохого качества, защитные очки и кружившиеся на ветру снежинки делали его ещё хуже, но она применяла восстановительные патчи один за другим; она хотела увидеть в точности то же самое, что увидел бедолага Марк.

Он остановился, наклонился, поднял защитные очки. Как и Марк, Анджела растерянно нахмурилась при виде отпечатка человеческой ступни. Его приглушенное «Паль…» едва удалось расслышать, голос был искажён слоями ткани, обернутыми вокруг лица. Потом он повернулся и уставился на деревья. Монстр был там, видимый куда яснее, чем в ту ночь, когда он убил Торка Эриксона; темная человекоподобная фигура с жуткими пальцами-лезвиями, которые поблескивали в бледном свете северного сияния. Он размахивал руками, совершая странные круговые пассы. Потом запись резко оборвалась, когда связь с Читти прекратилась. Когда она восстановилась через несколько секунд, пропускная способность упала до минимума, и остались лишь базовые данные.

Анджела открыла пакет и надкусила первый тост. Что-то вынудило Читти посмотреть в сторону деревьев. Монстр был от него метрах в пятидесяти, так что медбрата ударило нечто иное.

И ещё его загадочные последние слова: «Живое. Все живое». Она не могла взять в толк, что он пытался описать.

– Покажи мне на карте расположение колонны в тот момент, – велела она элке. – Отметь, кто где находился.

Когда на Читти напали, снаружи было тринадцать человек. В том числе и Анджела – она неистово выбиралась из «Тропика», чтобы снять штаны, и у нее на заднице имелись обмороженные места в качестве доказательства. Или, возможно, это случилось позже, она не помнила. Другие… Иконку Читти определить нетрудно – она была одна, на некотором расстоянии от машин. Все остальные держались возле колонны; инженерная команда упаковывалась, а несколько человек вышли на снег, чтобы вырвать или чего похуже.

Она сосчитала иконки. Все на месте. Никого возле Читти. Что-то не так, ведь кто-то оставил тот отпечаток босой ноги.

– Дай мне визуальное подтверждение расположения всех людей, – сказала она элке. – Подтверди, что они были именно там, где должны.

– Записи неполны, – ответила элка. – Только в ДПП и «Тропиках» есть внутренние тралы, к которым я могу получить доступ. Тралы в биолабораториях защищены, а в грузовиках и танкере их нет.

– Ладно, – сказала Анджела. – Давай проверим личные визуальные кэши. Их все должны были закачать в сеть.

Но не закачали. Люди отключались, когда были в машинах, все вместе и в безопасности. Даже Анджела проштрафилась: её личная визуальная запись заканчивалась в тот момент, когда она вернулась в «Тропик» после визита к Парешу. Не было записей того, как она несколько раз выбегала наружу, чтобы вырвать и испражниться на снег. Когда Анджела подключилась к тралам «Тропика», то выяснилось, что они всего лишь дважды мельком засекли, как она вываливается из двери, а ведь она выходила в ночь по меньшей мере те четыре раза, которые помнила.

Анджела начала переодеваться, обдумывая имеющиеся данные и то, что ей не удалось установить. Когда был убит Читти, воцарился хаос. Люди все ещё выполняли назначенные им задания, упаковывали оборудование после ремонта ДПП. Болезнь начала проявлять себя, и все забегали, как муравьи в потревоженном муравейнике. Она подумала о том, как бы сама тайком ушла прочь в тех обстоятельствах. Это довольно просто; нанести немного смартпыли на сиденье, имитируя нужный личный идентификационный код, и все решили бы, что она в машине, в то время как на самом деле она бы тихонько догоняла Читти, отключив свой телотрал.

Физически – технологически – это можно было устроить, причем без особого труда. Но оставался необычайно тревожный вопрос: зачем? Это означало бы, что монстр получает помощь от кого-то в колонне. Но ведь диверсия с буксировочным тросом уже показала, что кто-то из её старых коллег настроен к экспедиции враждебно. Это должен был оказаться тот же самый человек, поскольку подобное выходило за рамки совпадений.

Она посмотрела на Форстера, который все ещё дрожал от лихорадки, его мокрые от пота волосы слиплись. Он выглядел серьезно больным, но теперь, когда паранойя Анджелы разгорелась, она не была ни в чем полностью уверена.

«Ты ведёшь себя глупо, – сказала она самой себе. Если Форстер хотел её убить, у него была превосходная возможность сделать это, когда они остались наедине. – Но кому верить?»

Она с усилием сосредоточилась на сдирании с себя отвратительно влажных и грязных слоев одежды, которую сунула в пластиковый мешок, надеясь, что там она останется до Сарвара и работающих стиральных машин. Анджела сумела быстро обтереться дезинфицирующим мылом для рук и полотенцем, а потом совершила привычный для «Тропик» – чистилища трюк, надев свой последний комплект чистой одежды.