– Множественные переломы ребер, – сообщила Конифф, все ещё не открывая глаз. – Не вижу признаков ушиба лёгких, но надо будет за этим проследить. Повторяй сканирование каждый час, чтобы видеть ситуацию в развитии.

– Понял, – пробормотал Читти.

– Перехожу к сердцу. С учетом того, какая грубая сила была применена, наверняка обнаружится миокардиальная контузия. Надо снять ЭКГ. Дай мне изолинию[93].

Читти нанес прозрачную густую массу, насыщенную смартклетками, на фиолетовую грудную клетку Пареша.

– Трал сформирован и связывается с нашей сетью. Начинаем обрабатывать и отслеживать его сердечный ритм.

Пареш снова застонал и со свистом втянул воздух.

– Хватит, – сказала Конифф. – Надо дать ему обезболивающее посильнее. Вправим плечо и руку. – Она повернулась и уставилась на Анджелу. – Вашему другу повезло. Он молодой и сложен как бык. Мы компенсируем ущерб и накачаем его стероидными противовоспалительными препаратами. Ребра будут причинять сильное неудобство ещё пару недель, но это можно смягчить инъекциями нюплоти, когда спадут отеки.

– Он в порядке? – Анджелу потрясло, до чего жалким был её голос.

У Конифф приподнялся уголок рта, – видимо, так она улыбалась.

– Да. А теперь вы нас покинете, потому что я не допущу, чтобы вы тут присутствовали, когда мы будем вправлять ему плечо, – это слишком жестокое зрелище. В любом случае он будет под анестезией ещё много часов. Марк вам сообщит, когда он проснется; тогда и поговорите.

– Спасибо.

Она не спешила, снова надевая верхнюю одежду слой за слоем. Следила, как Пареша накачивают анестетиками. Читти начал прикреплять к его торсу и плечу металлические зажимы неприятного вида. Анджела сморщила нос, быстро обняла Лютера в знак благодарности и ушла.

Переход на некоторое время лишил её всех чувств. Злобный холод Сент-Либры пробирался сквозь отверстия в многослойной одежде, когтистыми пальчиками царапал тело. В розовом солнечном свете то и дело сверкали яркие зелёные вспышки, отчего снег приобрел болезненный серовато-пурпурный цвет. Она стояла рядом с биолабораторией и озиралась. Сцена была неотличима от всех прочих привалов для дозаправки, которые они до сих пор делали во время путешествия. Машины выстроились в линию. Люди ходили туда-сюда, носили снаряжение. Дарвин и Олрг упаковывали гибкие сетки и укладывали в сани. Грузовик номер два снова прикрепили к саням. Легионеры патрулировали. Трупа Офелии нигде не было видно.

Анджела стиснула зубы и решительным шагом направилась по неровному снегу к грузовику номер два. Достигнув его, она увидела, что кабина пуста и буксировочные тросы отцепили. Ей навстречу двигалась массивная фигура.

– Как он? – спросил Эльстон.

Он все знал, разумеется; просто давал ей повод выговориться, высвободить сдерживаемый страх. В любое другое время она бы это оценила.

– С ним все будет в порядке. Они вправляют руку. Док не хотела, чтобы я присутствовала.

– Понимаю. Я рад.

Анджела указала на грузовик.

– Где буксировочный трос?

– Убрали с глаз долой. У нас есть дополнительные тросы, так что проблем не будет.

– Я хочу его увидеть.

– Анджела…

– Я хочу увидеть, где он лопнул. Хочу понять, как трос с разрывной нагрузкой в пятьдесят тонн мог порваться, когда ДПП слегка за него дёрнул.

– Идём со мной.

Эльстон взял её за руку, но на ней было так много слоев одежды, что рука оказалась слишком широкой, чтобы он мог её как следует обхватить. И уж точно он не мог потащить её за собой. Она по собственной воле пошла с ним, когда он медленно направился обратно к биолаборатории-1.

– Ты права, – сказал он негромко.

– Что?

– Я осмотрел концы. Эти тросы представляют собой совокупность сверхпрочных углеродистых волокон в тройной полимерной оболочке. Кто-то его перерезал. Не полностью – рассекли достаточно волокон, чтобы он не лопнул сразу же.

– Сукин сын нас догнал, – проворчала она.

– За всю неделю путешествия мы не видели никаких признаков того, что он рядом. Но этот буксировочный трос дюжину раз использовали, чтобы вытаскивать ДПП из сугробов. Если бы его ослабили в Вуканге, он бы лопнул раньше.

– Сукин сын, – сказала она хриплым шепотом. – Думаешь, это сделали сегодня? Но тогда получается, это кто-то из наших людей.

– Да. Единственная моя версия – Каризма, которая хочет вернуться в Ву-канг. Но я не уверен, что понимаю, как ей это поможет. Кроме того, Офелия была её подругой и активной участницей их маленького тайного общества «Вернёмся немедленно».

– Она бы не стала, – сказала Анджела. – Она должна была понимать, что подвергает Офелию опасности.

– Значит, у нас большая проблема. Мы все там были. Это мог сделать кто угодно.

– Проклятие!

– Ты кого-нибудь подозреваешь?

Анджела пожалела о том, что он укутан с головы до ног; у нее не получалось разглядеть его выражение лица. Потому что вопрос был чертовски наводящий.

– Никого. Саботаж не имеет смысла. Если мы тут застрянем, то умрем. Все просто.

– Что ж, ладно. Я пересмотрю водительское дежурство, чтобы принять во внимание раненых. В биолаборатории-2 становится тесно, а в грузовике номер два нужен новый водитель. Мы двинемся в путь, как только доктор закончит с плечом Пареша.

С переднего пассажирского сиденья «Тропика» – 2 Ребка следила за напряженным разговором между Анджелой и полковником Эльстоном. Ей было ясно, какую тему они обсуждают. Как только случилась трагедия, большинство людей инстинктивно бросились к ДПП, где лежали Пареш и Дин, попавшие под удар и обездвиженные. Несколько душ покрепче, возглавляемые смятенным Эриусом, подошли к безголовому трупу Офелии, когда её горячая кровь медленно вмерзала в снег. Ребка пошла вместе со всеми, чуть свернув в сторону, чтобы пройти мимо разорванного буксировочного троса. Она подобрала его на ходу и пропустила через руку в перчатке до самого конца. Потом сразу бросила. Её кэш безупречно записал картинку.

Пока док Конифф занималась Парешем, Ребка стояла, ссутулившись, вместе с остальными, собравшимися полукругом в тревожном ожидании вердикта. Её глаза за защитными очками были закрыты, на сетке развернулось изображение, которое Ребка изучала. Тысячи волокон толщиной с волос торчали из разорванной полимерной оболочки, словно корневая система растения. Они выглядели потрепанными, какими и должны были выглядеть, разорвавшись после такого напряжения. Но не все; больше половины заканчивались аккуратно и на одном уровне. Трос перерезали каким-то лезвием.

У нее оставались два вопроса. Когда? И что это за лезвие? Не одно ли из пяти, совмещенных в подобие человеческой кисти?

– Я иду, – сообщила Анджела, связавшись с «Тропиком» – 2.

Раддон открыл заднюю дверь, пока Анджела сбивала снег с ботинок и гамаш, ударяя ими о корпус. Потом она забралась внутрь и устроилась на своем месте.

– Как он? – спросил Форстер, извернувшись на водительском сиденье.

Анджела стянула балаклаву и начала расстегивать парку, обогреватель кабины обдувал их теплым воздухом.

– Док сказала, ему повезло. Сломал несколько ребер и руку. Они будут за ним наблюдать, чтобы убедиться, что с сердцем и лёгкими все в порядке. И, в общем-то, все. Боже, он выглядит как один громадный кровоподтёк.

Ребка стянула свою балаклаву.

– Это хорошая новость.

– Ага. К счастью. На минуту засранец заставил меня поволноваться.

– Эльстон сказал, что мы отдохнем пару часов, – сообщил Раддон. – Он послал Дарвина помогать Джиллиан вести грузовик номер два.

– Надо разогреть что-нибудь съедобное в микроволновке, – сказала Ребка. – Будет хорошо поесть, пока мы сидим и ничего не делаем. Я бы в кои-то веки не испачкалась в еде.

Она занялась делом, старательно играя роль Мадлен, пока укладывала пакеты в микроволновку и щебетала, как и полагается официантке на раздаче. Кабину «Тропика» вскоре наполнили запахи, пиццы-пепперони и горячего шоколада, добавив толику радости в мрачную атмосферу.