Ну, ладно, дело не в этом... Короче кинули они две тони - ничего. Пусто. Кефан хмурый такой сидит, думает о чем-то. На третьей тоне им хо-р-роший осетришка вляпался, килограмм на сорок, 'мамашка'. Кефан посмотрел кисло так на добычу, да и говорит Витьке:

- Выбрось этого детеныша на хрен, толку-то от неё...

А потом они развернулись и поехали домой, в три часа уже дома были. Больше он не рыбачил. Никогда. Пропал у него азарт и интерес. Катер потом Мухе же и продал. А вскоре и совсем из Бухты уехал, в Красноярск. Говорят, маршрутками занимался, то ли базу свою открыл, не знаю.

- Я где-то его понимаю, - закурил Лёва. - После таких рыбалок нашу водичку грязноватую цедить, да костериков-недомерков выбрасывать - не в кайф.

- А Игрок этот, ихтиолог из будущего, больше не появлялся? - спросил Ворон.

- Нет. Да и не ихтиолог вовсе. Он вообще к рыбалке никакого отношения не имел.

- А кто?

- Ну, что-то вроде инспектора. Из их шарашки по борьбе с игроманией. Там у них компьютерные игры всякие интерактивные, с цветом, вкусом и запахом. И сюжет сочиняет себе человек сам. Иногда бывают случаи, что игрок до того досочиняется, что назад, в реальную жизнь, ему возвращаться неохота. Выдуманная важнее. Вот ихняя инспекция эту хрень и профилактирует.

- Понятно. То-то он в карты играл. А к нам с какого перепуга попал?

- Да девчушка евойная в тамошней службе времени трудится. Они много какими направлениями занимаются, в том числе и ихтиологией. Однажды, он заехал за ней на работу, и пока ждал, услышал, как они там спорили-надрывались. Что, дескать, положение безвыходное, здесь мы точно никак повлиять не можем. Ну, он потом, в постели, поинтересовался: что вы, мол, переживали так? О чем, беда-то? Она ему и объяснила: в целях увеличения рыбных запасов своего времени, они каким-то образом отслеживают в прошлом: где, когда, и за какой временной отрезок, был нанесен наибольший урон грядущему рыбному размножению. И если есть возможность, не изменяя хода истории, повлиять на негативный фактор - исправляют тем или иным способом. Видишь ли, эффективно в размножении участвует, далеко не каждая рыбина. В основном, по природным причинам, бывает порожняк. У кого-то другие рыбы сожрут, у кого-то кладка обсохнет, кто-то по иным каким-то причинам икру не выметает. А кого-то и люди отловят. Ладно, если поймают, которой так и так бы не повезло. А вот если выловят ту, которая должна была приплод в реку принести, это уже беда. Ну, а они как-то пытаются все это дело, свести к минимуму.

И вот, объясняет ему подруга, есть в 2012 году браконьер один, Кесарев - сплошная головная боль. Я, говорит, и сегодня тебе из-за него не дам, голова болит. Если у нормальных браконьеров только каждая десятая-пятнадцатая мамка, имела шанс как-то вложить свой вклад в будущие рыбные запасы... Да и то не факт, не сто процентная вероятность. То у Кефана этого, едва ли не каждая вторая должна была полноценно расплодиться. Да не по разу.

Обычно в таких случаях вредителя стараются как-то сбить с пути неправедного. Увезти от реки, увлечь каким-то другим делом. Но реальный вред его жизни и здоровью, наносить, как правило, нельзя. Его ж потомки в их времени живут. Проще всего либо переселить, либо 'разбогатить', либо в тюрьму отправить. Так вот... посмотрели девчушкины коллеги Кефанов психологический портрет - а там полная жопа. Помоги ему разбогатеть - один хрен рыбачить будет, нравится ему, засранцу. Посади в тюрьму - скорее всего убьют, больно уж независим. Вечно приключения на свою жопу ищет.

А, инспектор этот и говорит: да это, мол, как два пальца об асфальт. Надо туда скататься. Он же у вас игроман натуральный. Сможете нереальную рыбалку организовать?

- Хм-м... Тебе зачем? Вообще-то о рыбалке в прошлом, нашим энтузиастам запрещено даже и мечтать. Менять хоть что-нибудь во 'временах былых', категорически нельзя. Но вот в данном случае, ты будешь смеяться, если для дела, то, как раз возле деревни этого браконьера, можно и порыбачить. Там, в свое время, катаклизм серьезный был. Так что незадолго до него вполне возможно. А что? - скептически переспросила подруга.

- Ну, знаешь, это из нашей практики... Примерно в те же времена, чуть раньше - существовали игровые приставки, бит на 16. Денди там всякие, Сега, и тому подобное гавно. Но все равно, даже на таких дровах, были игрозависимые люди. Так вот, если такому Sega-игроману дать порубиться в какой-нибудь толковый экшн, на современном компьютере... С классным звуком, графикой, вкусом и запахом - за Сегу он больше не сядет. Никогда. Давай-ка я к вашему браконьеру на рыбалку сгоняю!

Ну, а дальше вы знаете...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ 'ВОРОН'

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

Поселок Бухта, в длинную, серую вереницу енисейских, береговых пристаней не попадает. Стоит немного наособицу и имеет скорее не нетипичную для местных поселений судьбу.

В наших краях ведь как: помер Максим? - да и хрен с ним! Жив Максимушка? - да и туда же его! Обычно, о таких вот таежных, рыбацких деревнях, начальство, журналюги и прочие занятые, городские люди, не то что годами, десятилетиями не вспоминают. Но только не о Бухте. Жители расположенного ниже по течению реки поселка Верхне-Шимбатск, обижались:

- Ничо себе! Паразиты! Плавмагазин, да теплоход с избиркомом и агитбригадой из Туруханска, опять мимо нас ночью пронеслись, и сразу у них отшвартовались. Попели, поплясали, поуговаривали их принять участие в выборах. Бухтинцы весь, считай, плавмаг, под метелку, скупили, лишь после них, обратно к нам, повернули! Где справедливость?

По инициативе прижившегося здесь шебутного москвича Мишки, киношники в Бухту приезжали. Целый год снимали всякое. Спустя некоторое время, года через три, фильм вышел. Ничего не сказать, хороший. И себя в кино узнавать приятно. Однако шибко красочный, да завлекательный, он у них получился. Понес потом черт сюда романтиков, новую жизнь начинать. Не то, чтобы совсем много, но человек десять-пятнадцать за все время приезжало. Хорошо не остался никто. Не напрягает, конечно. Только зачем нам ещё и заезжие идиоты? Надо, так и свои сыщутся.

В конце двухтысячных церквушку им притаранили. Аж с Карелии откуда-то. Из ихней, карельской сосны и осины. Так-то красивенькая, серебристая стоит. Однако можно было и из местной лиственницы забабахать. Листвяги любую осину в разы перестоят. Один хрен мужики туда почти не ходят. Разве что иногда, на праздники. А так всё больше бабки шебуршатся. Но и тех не густо, не много их на деревне, да и дела.

Так вот и течет жизнь в Бухте, практически, как и тридцать лет назад текла. Мало что поменялось. Запросы, конечно, да, повысились. Уровень жизни заметно улучшился. Связь, какая-никакая теперь есть, интернет вон даже появился. Моторы-иномарки у всех, снегоходов по нескольку штук в семьях, лодки красивые, современные на пабереге попадаются. Квадрики и машинки, по поселку, по буеракам переваливаются. А люди, как и уклад жизни, те же самые, не сильно изменились.

Федор Викторович Воронов сидел на крыльце своего, вполне даже не старого дома. Озирал большое, неплохо обустроенное подворье, любовался прекрасным видом на Енисей. Привычно, на автомате, оценивал направление и силу ветра, наличие и высоту волны. Посматривал в небо, на облака, гадал, задует ли 'север', и жизнью был в очередной раз доволен. Он вообще, относился к той весьма немногочисленной категории граждан, которых все устраивает. Скажу больше, его устраивало АБСОЛЮТНО все! Жизнь, то место, которое ему в этой жизни принадлежит, время года и погода. И все, все, все прочее. Трое взрослых сыновей построили себе по дому и нынче отделились, забрав с собой свою мать. Его жену Нинку, с которой он давно не ладил. Средний, самый ушлый, задержался было с переездом в собственные хоромы, бурчал что-то про отделку, ещё какие-то причины. Но Викторыч махом просек ситуацию, а именно обыкновенную лень. И мягко намекнул Антохе, что на готовом, у родителя, конечно, здорово. Но 'дом, милый дом', будет тебе гораздо лучше. Теперь вот сидел, смаковал одиночество. Оно было ему хорошо знакомо и привычно, но не тут, а в тайге, на участке. Здесь же постоянно кто-то мельтешил поблизости. Даже если и не досаждал, то все равно, так или иначе где-то имелся. По укоренившейся привычке всё анализировать, подумал: