Достоевсковед Эльсберг Я. Е. цитирует: "Достоевский через своих героев пытается обратить человеческое познание на "тайну божию", но ведь в его произведениях воплощалась не эта, оказывавшаяся недостигнутой цель познания, а самый процесс мысли во всех его проявлениях и сомнениях". (Эльсберг Я. Е., там же, стр. 72).

Литературный критик Бодний А. А. сомневается в том, что Достоевский Ф. М. "через своих героев пытался обратить человеческое познание на "тайну божию". Правильнее было бы сформулировать достоевсковедами суть познания Достоевского Ф. М. - психологическим анализом познать тенденцию к совершенствованию личности, ориентированной на высшем нравственном идеале. "Тайна божия" была неприкосновенна для Достоевского Ф. М., а вот познание нравственной чистоты не библейского, а исторического Иисуса Христа было влекомой творческой тягой для писателя. Но в этом плане Достоевский Ф. М. работал накатами, с периодическими подходами к тематике. А вот "самый процесс мысли во всех его противоречиях и сомнениях" всецело занимал творческое изыскание Достоевского Ф. М.

Прямых биографических сносок нет у Достоевского Ф. М. о начале "процесса мысли" ..., но литературный критик Бодний А. А. по дидактическо-силлогическому домысливанию считает, что синхронно началу каторжного периода у писателя пошёл "процесс мысли" ... Здесь застолбляет свою судьбоносную значимость жестокая проза жизни, искусственно оставившая молодого Достоевского Ф. М. наедине со ... своим вторым "Я", как ... спасительным якорем на одиноком островке среди буйства жестокой стихии бытия. Так у молодого Достоевского Ф. М. впервые появляется во внутреннем мире ... беспрецедентно отрицающий собеседник - второе "Я".

Правильнее было бы ассоциировать второе "Я" с двойным смыслом, с двуфонией. Но прагматическая модель внутреннего диалогизирования у Достоевского Ф. М. была сложнее. Усложнённость была вызвана тем обстоятельством, что на момент начала каторги у молодого Достоевского Ф. М. был скуден жизненный опыт. Поэтому схема "процесса мысли" ... включала в себя как бы два уровня осмысления. Из-за дефицита жизненного опыта на первом уровне объект осмысления делился условно на секторы, ведущая мысль в каждом секторе обретала согласно доказуемости по теореме от противного с сопровождением внутреннего псевдополифонического отрицания отрицания свою антитезу ("антимысль") с вероятной спектральностью причинности. Антитеза ("антимысль") присутствует на первом уровне во множественном числе, это есть промежуточные результаты формирования автономных смысловых узлов в разлёте диапазона поля критической лояльности аналитического сознания. Так как аналитическое сознание испытывает дефицит жизненного опыта, то эталонная оценка при сопряжении антитезов ("антимыслей") с подсказкой исторического сознания идёт не по одному каналу выявления причинности (как при зрелом опыте), а ... по нескольким каналам. Это придаёт результирующей условность логической завершённости. Это - первый уровень осмысления. Когда объект осмысления по секторам становится условно познанным, первое "Я", принимая его условную логическую завершённость, вводит в режим ... потенциально-статического противостояния второму "Я". Это - второй уровень осмысления.

Как по закону физики действие равно противодействию, так и в этой позиции между смысловой сопряжённостью первого и второго "Я" создаётся статическое напряжение ... до поры до времени, символизируя в повторностях извечную незавершенность мыслей. Вот отсюда и брало своё начало стратегическое направление творчества Достоевского Ф. М. на вечный поиск истины как результат диалогической незавершенности.

Глава 380.

Достоевсковеды Бахтин М. М. и Гроссман Л. П. в едином сочетании цитируют: " с точки зрения монологического понимания единства стиля роман Достоевского многостилен или бесстилен, с точки зрения монологического понимания тона роман Достоевского многоакцентен и ценностнопротиворечив; противоречивые акценты скрещиваются в каждом слове его творений. Если бы разнороднейший материал Достоевского был развёрнут в едином мире, соотносительном единому монологическому авторскому сознанию, то задача объединения несовместимого не была бы разрешена и Достоевский был бы плохим, бесстильным художником; такой монологический мир "фатально распадается на свои составные, несхожие, взаимно чуждые части, и перед нами раскинутся неподвижно, нелепо и беспомощно страница из Библии рядом с заметкой из дневника происшествий или лакейская частушка рядом с шиллеровским дифирамбом радости". (Бахтин М. М. "Проблемы поэтики Достоевского". М. 1971 г. стр. 22-23); (Гроссман Л. П. "Поэтика Достоевского". М. 1925 г.. стр. 178).

В понимании литературного критика Боднего А. А. роман Достоевского Ф. М. не "многостилен" и не "бесстилен", а вбирает в себя новацию стиля. Новационный подход выражается в неординарном использовании, точнее, в новой художественно тонкой импровизационности позиционной интроекции. Литературный критик Бодний А. А. выделяет в плане формирования стиля три признака. Первый признак. Позиционная интроекция ставится во главу стилистических переходов как философско-лингвистический приём, позволяющий соткать сюжетно-идейную целостность композиции романа. Второй признак. Умение адсорбировать и дифференцировать из чужеродных концепций существенности смыслонесущих линий, которые подходили бы в сюжетном исполнении друг другу, прежде всего, не ... по своей прямой предназначенности, а по общему интересу к ... форме злободневности, когда контрастно- тональная спектральность позиций используется как ... степень действенности приёмов и методов убеждений, как бы отодвигая на второй план этико-идеологическую несовместимость. Третий признак. Чтобы сценарировать этой диалогической пестротой, нужно владеть слабыми и сильными сторонами позиционных концепций.

Достоевский Ф. М. содержательно-искусно владел всеми этими тремя признаками, создав новый стиль в литературоведении: позиционно-интроекционный стиль. Достоевсковеды позиционную интроекцию подменяют полифоническим двусмыслием драматического диалога, отодвигая тенденцию к полилогографической истинности на задний план.

Хотят ли этого достоевсковеды или не хотят, но Достоевский Ф. М. посредством интроекции с органическим сочетанием психологического интуитивизма оструктуривает превентивно предтечный период истории от сотворения романа "Братья Карамазовы" и до ... 7 ноября (по новому стилю) 1917 года! Именно в предтечном периоде зарождается посредством интеркаляции новые структуры процессов подспудного революционизирования индивидуального сознания в сложившемся стереотипе общественного сознания. Диалектика индивидуального сознания входит во взаимообусловленность с общественным сознанием. Это даёт аспект категории героя Достоевского Ф. М. как антиэкзистенциалистский.

Достоевсковеды синтезировано утверждают, что "ни в одном из романов Достоевского Ф. М. нет диалектического становления единого духа". Литературный критик Бодний А. А. вопрошает: из какого изначалия "единый дух" должен становится, если в предтечный период идёт только эволюционный процесс формирования природы инградиентов протестного духа, которые будут апофеозно сфокусированы в "единый дух" во время штурма Зимнего дворца? Или господа достоевсковеды делают ставку на чудо, как из сказки о Илье Муромца, когда легендарный герой тридцать три года сидел сидня на печи, а потом в единочастье метафорировался в грозную силу для борьбы со злом?