Я обречённо прикрыла глаза, пытаясь сдержать поток нахлынувших эмоций, — еда моя слабость, я уже чувствую, как реагируют мои вкусовые рецепторы лишь от одной мысли о тех блюдах.

— Хватит упираться, я уже победил. Потому что это только основные блюда, а там ещё куча закусок и десертов, Тэ придётся искать очень большой стол, чтобы вместить туда всё. Хи, дорогая, все вокруг и так знают, какая ты обжора, отказ просто невозможен, — он рассмеялся и шуточно коснулся своим лбом моего, пока я сидела с обреченным лицом проигравшего — в очередной раз.

Немного встряхнувшись, я отодвинула парня подальше от себя, а сама слезла с кровати, потому что мне уже пора было возвращаться домой, и Пак Чимин меня бесит — не знаю, что из этого играло большее значение.

— Я не обжора, а гурман! — взяв свой рюкзак, я направилась к двери.

— Я зайду за тобой завтра в шесть, — он подмигнул мне, получая в ответ лишь раздражённую гримасу.

***

— Пап, всё будет хорошо, меня подвезут обратно, — я стояла около зеркала в коридоре, откидывая волнистые волосы на спину и завязывая оранжевый шарф поверх любимого пальто.

— Почему ты бежишь сломя голову куда-то в такое позднее время? — папа, прислонившийся к стене возле зеркала, причитал у меня над душой все то время, пока я собиралась.

— Хватит! — моим нервам тоже есть предел, ведёт себя, словно мне пять лет, уже раздражает такое отношение, ей-Богу. — Меня не будет буквально пару часов, на улице ещё даже не стемнело. Я встречусь с другом и мигом домой, окей?

Заданный вопрос был риторическим, поэтому папа просто цокнул языком, наконец-то оставляя меня в покое и ретируясь в сторону кухни.

— Да неужели, — буркнула я себе под нос и, в последний раз посмотревшись в зеркало и взяв сумку, молча вышла за дверь.

К слову, встречаюсь я не совсем с другом, в этом плане я слукавила. Серьезно, а как ещё я могла сказать родителям, что вечером мне позвонил мой преподаватель и предложил встретиться? Как бы странно это все ни было, не менее неожиданно и то, что я согласилась даже не задумываясь. Повела себя, словно последняя дура, он даже договорить не успел, как я уже твердила: «Да, профессор, без проблем!». Вот вам наглядный пример того, что с людьми делает одиночество.

Нет, не то одиночество, когда ты всю жизнь проводишь, словно белая ворона в стае, а которое я испытываю, находясь без друзей и общения долгое время. Пусть я и встречалась с Чимином утром, но мы пробыли вместе лишь около часа, это слишком мало, чтобы восполнить скучные часы предыдущих дней. Я только и делала, что готовилась к выступлению и сессии, впрочем, как и все мои знакомые ребята. Но, например, Лин нравится проводить время в тишине и так, чтобы её никто не трогал пару дней, я же готова от скуки лезть на потолок.

А ещё, знаете, оправдывать себя становится моим самым любимым занятием. Признаться, мне просто хотелось увидеть профессора, и даже если бы мне было не одиноко и не тоскливо — я бы пошла на встречу к нему не раздумывая. Какое отвратительное чувство, я сталкивалась с ним пару раз, и скажем, опыт был так себе. Это состояние, когда ты скучаешь по общению с определенным человеком. Когда ты хочешь видеть его, если он не рядом, когда обдумываешь наперёд темы, которые стоит обязательно обсудить с ним, когда ты элементарно хочешь взглянуть на его лицо.

Худшего и случиться со мной не могло, вот не могло и всё тут. Я хочу, как маленькая девочка, топать ногами и плакать от досады, но мне пришлось признать, что этот белобрысый дистрофик нужен мне. Желание обнять Мин Юнги и надавать ему подзатыльников паритетные для меня. Но, о Боже, что за чёртовы гормоны, правда! Обнять, поцеловать, погладить его лицо, волосы. Я чувствую себя больной — это ведь болезнь, правда? Безусловно, это, должно быть, инфекция в моей крови, потому что Мин Минхи хочет быть наивным ребёнком, который любит вести себя глупо, шутить и быть под опекой мамы подольше. Она не намерена влюбляться в одного из ворчливых идиотов только из-за того, что он умный, с притягательной харизмой и любит говорить с ней об истории. Да, думать о себе в третьем лице так увлекательно — это успокаивает, словно всякие гадости происходят не с тобой, а с какой-то там дурой Минхи, которая, конечно же, ни в коем случае не ты. Однако после такого появляется чувство, будто ты сходишь с ума, и желание, что пора бы полежать пару деньков в стационаре. Если мои чувства к профессору — болезнь, тогда мне нужно лекарство, а если это инфекция, я обязана получить вакцину первой!

Мне не доводилось делить парней на несколько типов, потому что перед обычными знакомыми я вовсе не собиралась вести себя нормально или сдержанно, а такие друзья, как Чим и Гук — нечто само собой разумеющееся, я их даже как парней не воспринимаю. Я могу полуголой лежать рядом с Чимином, обнимать его, делать ему массаж, гладить волосы, лицо — но это всё не так, как между влюблёнными. Мы друзья, которые знают друг друга со времён, когда нас купали в одной ванной и учили ездить на трехколёсном велосипеде, поэтому такое поведение нормально, и никто из нас не считает это романтикой, да чем угодно, что не называлось бы дружбой. А сейчас в моей жизни наступил этап, где есть человек, перед которым мне хочется казаться ещё лучше, чем я есть на самом деле. Находясь с которым, я чувствую себя девушкой, а не просто другом и классной бабёнкой, которая всегда может повеселить. Я испытываю совсем иные от дружеских чувства, и я даже, кажется, счастлива из-за этого? Верно. Когда ты живёшь уже двадцатый год, не испытывая толком ничего к противоположному полу, начинаешь даже задумываться, все ли с тобой в порядке. Но стоит подвести черту: мне нравится профессор, и это действительно патетическое чувство, которое я ещё никогда не ощущала.

Я пришла в себя только тогда, когда оказалась на месте встречи, которое указал профессор Мин по телефону, — старый парк, в котором ныне гуляли очень редко, ибо кому нужно что-то древнее, если есть куча нового?

Не сказать, что тут было жутко: фонари освещали всё, как и в любом другом месте, было несколько палаток с закусками, хотя и намного меньше, чем могло бы быть в людном месте, парочки сновали где-то на расстоянии, но мне все равно было как-то не по себе находиться здесь одной, ещё и в такой холод.

— Стоило одеться теплее, — ухо опалило чьё-то горячее дыхание, и я в страхе отпрыгнула на пару метров вперёд, издавая при этом звуки умирающей мыши.

Успокоившись и преодолев нахлынувшую панику, я все-таки обрела слух и зрение, которые изначально затмил страх, и заметила профессора, смеющегося от моей реакции.

— Ну Вы и кретин, профессор! У меня сердце в пятки ушло, — я попыталась успокоить дыхание и пару раз хлопнула себя по щекам, покрасневшим от холода, пока Мин Юнги парой длинных шагов преодолевал расстояние, которое я создала между нами, отскочив ранее.

— Только ты можешь одновременно обращаться ко мне официально и при этом оскорблять, — он выдохнул, и из его рта выступил пар, обволакивающий лицо и устремляющийся ввысь.

Профессор Мин кивнул, указывая вперёд, и мы медленно двинулись по тропинке.

— Неужели никто и никогда так не обращался с Вами? — я шмыгнула носом и засунула руки глубоко в карманы — из-за спешки я совсем не подумала, что на улице не совсем подходящая погода для того, чтобы надевать пальто.

— Нет, — он слабо помотал головой из стороны в сторону, не отводя взгляд от какой-то точки впереди, — никто и никогда.

Он, как и всегда, казался очень задумчивым и серьёзным, возможно, даже немного загадочным. Одежда на нем была легкой, как я успела заметить — профессор никогда не одевается по погоде, у них с Лин это общее. Похоже, он совсем не переживает за своё здоровье, постоянно разгуливая в холод в подобном виде: укороченное серое пальто, тонкий шарф, обмотанный до самого носа, и ничем не прикрытые светлые волосы, которые трепал слабый ветерок. Он плохо спит по ночам, забываясь за работой, чему свидетельствуют большие синяки под глазами, которые стали ещё более явными с нашей последней встречи.