— Профессор, Вы…
— Да, верно, я говорю какой-то бред, — он снова поднял бутылку, но я его остановила.
— Не стоит, — я никогда не умела утешать или помогать людям советом в таких ситуациях, поэтому порой мне стоит просто молчать, что для меня сложно. — Не думаю, что это поможет. Сейчас Вы просто лишний раз накручиваете себя, а ведь ничего уже не изменить. Не забывайте, что осталась ещё ваша мать, завтра она будет нуждаться в поддержке, которую Вы обязательно ей окажете и сделаете это трезвым!
Возможно, я и не понимала, каково это — терять родных или иметь с ними очень сложные отношения, но я знаю, что каждый человек нуждается в поддержке, а особенно тот, кто запутался.
— Вы оба поможете друг другу завтра, и тебе станет легче, — он повернулся ко мне и пристально всмотрелся в глаза.
На улице уже давно стемнело, но свет от фонарей и домов, расположенных вокруг, позволял нам видеть друг друга. Я не настолько близка ему, чтобы узнавать такие вещи, но сейчас необходимо добиться того, чтобы он образумился — не ради него, а ради матери, которой он и без того уделял слишком мало внимания.
— Я и без тебя это знаю, — он фыркнул и прикрыл глаза, опираясь о стену — эта фраза не вызвала у меня раздражения, а наоборот, облегчение, ведь он всё-таки ещё не настолько кретин, как можно было бы решить. — И чего это на «ты»? Я ведь предупреждал, что навалю на тебя ещё больше работы за неуважение.
— Конечно, не навалите. Профессор Хон ведь хотела меня освободить, верно? — я озорно улыбнулась и вскинула бровь. — Так где там мой пакет, Мин Юнги?
Слишком много смелости во мне проснулось сегодня, ну что тут уже сказать, все равно день пошёл к чёрту, умирать не так уж страшно.
— О, поверь, я найду способ продлить твоё наказание, — он придвинулся немного ближе и, подняв руку, перекинул её через меня, опираясь всем телом на меня и останавливаясь возле моего лица в паре сантиметров.
«Это обычные угрозы и запугивания, не верь ему, Мин Минхи, будь спокойной».
— Что это Вы делаете? Совсем крыша слетела от моей красоты? — эти вопросы я прошептала, ибо сделать свой голос громче было не очень-то удобно и, к слову, почти невозможно, когда чьё-то лицо так близко к твоему — симпатичное, кстати, лицо-то.
Он ухмыльнулся (сейчас я отчетливо почувствовала запах алкоголя) и опустил взгляд на мои губы, и обратно к моим глазам.
Ноги, кажется, занемели, а страх подступил к горлу — я понимаю, что даже если он поцелует меня, это не так уж страшно, но необъяснимая паника всё равно меня не отпускала.
— О, вот же он, — сбоку что-то зашуршало, и профессор Мин отстранился, получая в ответ мой расслабленный выдох — боги, у меня даже в висках стучит от напряжения. — Не теряй его больше.
Юнги довольно улыбался, держа в руках мой зелёный пакет, увидев который, я забыла обо всем на свете и, радостно запищав и схватив его, прижала к груди.
— Слава Богу, я верила, что найду тебя!
— Что такого в этом пакете? Обычная же одежда, — профессор поднялся на ноги, все ещё немного пошатываясь, и протянул руку, помогая встать мне. — Не скажешь спасибо?
— За что? — искренне удивилась я.
— Я ведь мог не звонить тебе, а просто оставить его в кабинете до следующего твоего прихода, — он приложил руку к шее, массируя её.
— А-а-а, ну да, могли, — немного поразмыслив, я пожала плечами и направилась к выходу. — До встречи, профессор Мин.
— Благодарности не будет?
— Не сегодня, — ответила я уже на выходе к лестнице. — Когда я пойму, что Вы действительно достойны — ждите её непременно.
«Если, конечно, этот день наступит когда-нибудь», — подумала я, когда снова шагнула в эту чёртову темноту.
========== Глава 20 ==========
POV LIN
Я с трудом подавляю зевок и откидываюсь назад на кресло, потягиваясь и сладостно вздыхая от спавшего напряжения в спине. Прикрыв глаза, я легонько потираю их, надеясь, что они станут болеть меньше — это бы произошло быстрее, если бы я спала по ночам, но, увы, сон сейчас последняя вещь, о которой я думаю.
Последние несколько дней моими постоянными друзьями стали учебники и конспекты, которые я пытаюсь отчаянно зубрить и не засыпать на первых же странницах. Сейчас только день, но я уже вернулась домой из университета, топая пешком и наслаждаясь свежим воздухом, потому что погода стояла довольно-таки хорошая: дождя не было, снега — тоже, но было пасмурно с лёгким ветерком (это ещё великолепно, если учесть предыдущие дни). А возможно, если бы машина была сейчас у меня, а не в ремонте, я бы даже и не подумала о прогулке пешком, но что уже загадывать, времени-то не вернуть, да и машину из ремонта забирать только через несколько дней.
Я каждую свободную минуту пытаюсь провести с пользой, что для меня та ещё редкость, сравнивая с прошедшими годами. Сегодня я сдала последний зачёт по финансовой экономике, а потом и проект по праву, так что к зимней сессии я была допущена, что не может меня не радовать — частично, конечно же, потому что сейчас мне приходится готовиться в поте лица. Иначе я не умею разбираться с экзаменами — ещё со школьных годов они стали для меня самым главным раздражителем. Большая девочка, которая боится сессии, верно.
Остальное времяпровождение я скрашиваю тоннами кофе, спичками меж веками, чтобы глаза не слипались, ссорами с мамой и тренировками танцев. Мать, которая вместе с папой пару дней назад вернулась домой, не упускает возможности поспорить со мной о каких-то мелочах и вечно говорит, что от такого количества выпитого кофе меня скоро вынесут вперёд ногами от сердечной недостаточности — хотя в этом случае я даже не спорила с ней, но иначе я не смогу преодолеть желание уснуть.
— Лин, немедленно спускайся вниз, — крик мамы, наверное, можно услышать на любом конце мира, что уж говорить о втором этаже.
— Только вспомнила о ней, как сразу отозвалась, — я, бурчала себе под нос и слезая со стула, размяла шею с телом, получив в ответ на эти движения лёгкий хруст суставов. — Точно ведьма, как отец и говорил.
Проходя мимо зеркала, я немного скривилась своему отражению — какой-то призрак из фильмов больше походил на меня, чем молодая студентка: опухшее лицо и глаза, синяки под ними тоже никуда не деваются, да и с чего бы. Отвернувшись всё с таким же недовольным лицом, я прошла мимо и зашла на кухню, где мама складывала на поднос сладости и булочки к чаю.
— На, возьми, — закончив, она резко сунула его мне в руки, что я чуть не разлила чай, стоявший там в чайничке. — Отнеси это своему неблагодарному отцу в кабинет.
О, ну началось. Всегда всё начинается с подобных фраз: «Конечно, ведь отца ты любишь больше»; «Ну и пожалуйста, пусть теперь он будет тебе и матерью тоже»; «А вот твой неблагодарный отец…», — в общем, около сорока пяти, может, сорока восьми процентов наших ссор начинаются из-за отца, и одному Богу известно, почему ей так хочется вечно мусолить эту тему.
— Чем он опять тебе не угодил? — я так-то могла и промолчать, но поверьте, она бы и без моей помощи продолжила бы этот разговор.
— А что, по-твоему, он мне недостаточно гадостей сделал? Ах, ну конечно, ты ведь всегда его защищаешь. Зачем уже мать нужна, всегда ору и трогаю тебя без причин, а он весь такой хороший, добрый, никогда голос на тебя не повышал, — она не кричала, а скорее причитала умеренным голосом, а я лишь стояла столбом и рассматривала свои любимые голубые шторы с белыми рюшами. — Неплохо вы оба устроились. Он сидит целыми днями в своём кабинете, пока дома, а потом вообще уходит куда-то и не появляется несколько часов — работает он, значит. Ты тоже молодец, запираешься у себя в комнате или в библиотеке, а больше ничего и не делаешь, нет бы сходила погуляла с Тэхёном или матери помогла по дому. Совсем не хочешь идти мне навстречу, хоть бы раз сделала так, как я прошу!
А вот это наглядный пример слов, после которых терпение пропадает и у меня — всегда забываю уходить вовремя, дожидаясь основной гневной тирады, однако сейчас, кажется, самое время ретироваться.
