«Спасибо, что ты приходишь, Лин. Она сказала, что хочет уснуть навсегда, когда ты будешь рядом с ней», — каждый божий день я вспоминаю слова их матери. Её лицо, полное горя и боли. Она сломлена. Эта женщина произвела на свет троих детей, и одного из них, самого прекрасного, возможно, вскоре лишится.

«Уснуть» — я всегда объясняла Хуан, что именно так стоит называть то, что может с ней произойти в скором будущем, и бояться этого не стоит. Я пыталась быть убедительной и смелой, разговаривая об этом с ней каждый раз, когда приходила. Хотелось думать, что так она станет смелее сама, но в итоге я поняла, что из нас двоих поучиться стойкости стоит одной только мне.

«Она не умрёт», — это было то, что я ответила мисс Чон тогда, год назад. Быть может, я хотела верить в это, а возможно, действительно надеялась на лучшее. Не знаю. Вот только сейчас, вспоминая печальную улыбку их матери, я начинаю бояться до дрожи по всему телу, хочется упасть на землю и плакать – точно так же я делала в детстве, когда лишилась чего-то важного.

— Что ты снова здесь забыла? — я оставила машину возле дома Чон и, закрыв её, быстро засеменила к двери, где меня уже ожидала недовольная моим появлением Тиён, которая как раз собиралась уйти на свидание (или для чего она там так вырядилась).

— Ну уж точно не к тебе приехала, — спокойно ответила я, остановившись нос к носу с девушкой. — От двери отойди.

— Ей не станет лучше, если ты будешь постоянно здесь ошиваться, — сейчас я слышу слова не любящей сестры, а лишь бесчувственной лицемерки, которая думает только о своей гордости и злости, испытываемой ко мне.

— Я здесь не для того, чтобы ей стало лучше, а потому, что ей нужна сестра, которой ей так не хватает всю жизнь.

— Она тебе не сестра, — Тиён выплюнула эту фразу на одном дыхании и пронзила меня яростным взглядом.

— Верно. У нас не одна мать, и росла Хуан не в моей семье. Не я нянчила её в детстве, и не ко мне она шла, когда ей нужен был сестринский совет. Но сейчас я делаю для неё всё, что в моих силах, а что скажешь ты, Чон Тиён? — я сделала ещё полшага вперёд, хотя казалось, что ближе подойти уже невозможно, и, сделав голос на полутон ниже, прошептала: — Что ты сделала для больной девочки, чтобы называться её сестрой?

Тиён, на моё великое удивление, печально улыбнулась и, отступив назад, произнесла:

— Не делай вид, что знаешь всё в этом мире, — она склонила голову набок, словно сова, внимательно всматриваясь в моё лицо и позволяя своим волосам ниспадать красивыми волнами на плечо. — Я делаю так, как считаю нужным, и всегда остаюсь победителем.

Какое-то время мы молча смотрели друг на друга, а затем я хмыкнула и прервала тишину:

— Уверена, ты ещё удивишь меня в будущем.

— О, даже не сомневайся в этом, — она напустила на своё лицо расслабленное и весёлое выражение, а затем, сбежав по лестнице, направилась вперёд по улице.

— Надеюсь, это повеселит нас обеих, — произнесла я с легкой улыбкой, обращаясь в никуда, и наконец-то зашла в дом. — Чонгук?

Внутри меня никто не ждал, но в этом нет ничего удивительного — родители Чон всегда остаются в ресторане допоздна, а Гук, скорее всего, рядом с Хуан.

Сняв обувь, я решила отнести пакет на кухню, а уже потом найти хоть кого-то живого в этом доме, кроме кота, который терся о мои ноги и мурчал, думая, что я принесла для него какое-нибудь лакомство.

— Не в этот раз, кот, прости, — я наклонилась и нежно почесала его за ухом.

— У него, между прочим, есть кличка, — я обернулась на голос Чонгука и улыбнулась ему, поднимаясь. Он прошел к столу и заглянул в пакет, который я занесла минутой ранее. — Ты купила тот торт? Объедение.

— Эта кличка глупая, а «кот» ему очень даже идет, — приблизившись, я хлопнула его по руке и забрала торт, чтобы отнести его в холодильник. — Он не для тебя, обойдешься.

— Ты назвала своего кота Гектором, и после этого говоришь о странностях? — он немного надул губы из-за того, что я забрала торт, но промолчал.

Наверное, Чонгук недавно вышел из душа, потому что его густые темные волосы были ещё влажными.

Вообще, мы знакомы с ним уже год, и как бы сильно я не отпиралась от дружеских отношений с остальными людьми, Мин Минхи постаралась на славу, сближая меня с их «Неразлучным трио». Чонгук никогда не казался мне ребёнком, потому что его поступки зачастую говорили об обратном, но из-за его милого и детского лица многие могут сложить о нем неверное первое впечатление. Он старше меня на месяц, поэтому обращаться к нему официально я и не подумала бы. Парень, как я уже говорила, очень миловидный, и я тоже не воспринимала его серьёзно первое время. Однако со временем он показал мне настоящего Чон Чонгука: целеустремлённого, доброго и восхитительного парня.

Я перевела на него взгляд и внимательно всмотрелась в его профиль.

У него ровная линия подбородка и небольшое лицо. Очень пронзительный взгляд, большего эффекта придаёт цвет глаз — почти чёрный. Я никогда не всматривалась в них, возможно, они обычного, карего цвета, а такой эффект создают расширенные зрачки, — я знаю, что парень часто устает и много нервничает, поэтому этот вариант нельзя отвергать. Но думая об этом, я решила, что они шоколадные — ему это очень подходит, ведь его взгляд всегда нежен наряду с искренней улыбкой. Его верхняя губа забавной формы, я частенько её сравниваю с рисунками Хуан: две остроконечные горы, стоящие впритык к друг другу. Нижняя губа более пухлая, а под ней, точно посередине, находится малюсенькая родинка, которую вряд ли можно заметить издалека. Улыбаясь во весь рот, он демонстрирует свои ровные кроличьи зубы, которые всегда забавляли меня, а его глаза при этом сильно прищуриваются, напоминая полумесяцы. Нос довольно-таки большой, я бы даже сказала орлиный, хотя огромным его ни в коем случае не назовешь — на его лице это смотрится пропорционально, да и мне всегда нравилась его внешность. Чонгук высокий, думаю, такого же роста, что и Тэхён. Его тело очень подкаченное, он — ходячие мышцы, что ещё могу сказать. Это немного не стыкуется с его миловидным лицом, — но будем честны, кто будет думать об этом, когда перед ними будут ходить такие шикарные ноги?

— Да ладно, по-твоему Вольфрам звучит лучше Гектора? Он у меня, между прочим, хранитель, — прекратив пялиться на него и немного запоздав с ответом, я слегка улыбнулась и, направляясь к выходу из комнаты, поманила его рукой за собой.

— Ты назвала его так из-за фильма, а не из-за того, что это значит хранитель.

— Ну и что? Это не имеет значения.

— Ты сегодня явно в хорошем расположении духа. Я рад, — он нежно улыбнулся и приобнял меня за плечи. — Хуан так назвала его из-за цвета. Однажды я читал ей книгу со значениями: Вольфрам — это волк и ворон, словно белое и черное, как и он сам.

— Волк и ворон, значит, — я задумчиво сдвинула брови, вспоминая волка из моего сна: белоснежного и гордого. — Где она, кстати? Спит?

— Ей было не очень хорошо, поднялась температура. Но, кажется, теперь ей лучше, поэтому она спит. Ты можешь посидеть с ней немного, но уже поздно, тебе тоже нужно отдыхать, — он ласково улыбнулся и сжал моё плечо в утешающем жесте.

— Я посижу с ней одна, хорошо? — именно сейчас я не хотела, чтобы он тоже был рядом. Нет, не потому, что мне противна его компания или он меня чем-то разозлил, просто в такие моменты я хочу быть с ней один на один.

— Конечно, я подожду в гостиной, иди, — я кивнула и, похлопав по его руке на моём плече, зашла в комнату девочки.

Хуан лежала в своей кровати с шёлковыми шторками, которые иногда закрывают для удобства и её личного пространства. Девочка поджала ноги под себя, а лицо положила на правую ладонь, тихо посапывая.

Я подошла и села на пол рядом с её кроватью, убирая прядь русых волос с её лица.

Сейчас она казалась ещё более хрупкой и слабой, чем раньше. Или, может, у меня уже паранойя, как знать. Она всегда была прекрасным ребёнком, действительно, я никогда больше не смогу встретить человека столь невинного и необычного.