- Три, - оскалившись, произнес Марат, не сводя глаз с жестокой экзекуции.

      Мужчина сзади, который продолжал удерживать левую руку парня, с трудом справлялся со своими обязанностями: жертва военного трибунала начала дергаться изо всех сил, пытаясь освободиться, при этом помогая себе истошными воплями.

      Лезвие уже глубоко вошло в запястье, тем самым облегчая работу хозяину тесака. Веня до боли закусил подушечку большого пальца, чтобы ни перед кем не выдать свои истинные эмоции.

      На четвертом ударе палач промахнулся, опустив молоток на багряную столешницу.

Народ разочарованно ухнул. Не теряя настроя и драгоценного времени, ответственный живодер замахнулся в последний раз и наконец-то отсек многострадальную руку.

      «Так много крови...кровь не должна быть видна», - прогрессирующая паранойя снова давала о себе знать. Веня слегка покачнулся и хотел было ухватиться за плечо Марата, чтобы не упасть, но в последний момент побрезговал прикасаться к нему и самостоятельно принял более устойчивое положение.

      Доктор отреагировал мгновенно. Торопливо ухватившись за края импровизированной скатерти, он тут же прикрыл ею опасную рану, тщательно обмотав кровоточащий обрубок руки, при этом ставшая никому не нужной отрубленная кисть шлепнулась на асфальт, поднимая прощальное облачко дорожной пыли.

      Помогая парню подняться, мужчина, все это время державший его левую руку, подхватил его под мышки и, сопровождаемый врачом, потянул жертву средневековой жестокости по живому коридору по направлению к машине «Скорой помощи», стоявшей неподалеку.

      Все присутствующие, у кого было в руках оружие, начали трясти над головами своими саблями и автоматами, изо всех сил прославляя Всевышнего.

      - Ну, все, - с легким разочарованием протянул Марат, - теперь можно расходиться.

      С неимоверным облегчением Веня развернулся и слегка пошатывающейся походкой направился в сторону оставшегося у обочины внедорожника. Очень скоро к ним присоединился Кихир с остальной компанией. Обмениваясь веселыми репликами, боевики начали ловко загружаться в ожидавший их транспорт.

      - И часто здесь происходит...такое? - вымученно спросил Веня, когда автомобиль отъехал от главной площади.

      - Часто, - с особой тщательностью Марат начал выковыривать с помощью острого клинка грязь из-под ногтей, - когда голову отрубят, когда распнут кого-нибудь. За просто так не накажут. Порядок надо соблюдать.

      Веня ничего не ответил. Не было смысла спорить с человеком, до глубины души уверенном в своей правоте, поэтому на протяжении всего пути он больше не проронил ни слова. Безумно болела голова. Щемящее чувство не просто сжимало мозг до безумия, оно сдавливало глазные яблоки, не позволяя смотреть на все те бесчинства, которые происходили вокруг.

      Внедорожник приехал к тому самому дому, из которого несколько часов назад выводили на расстрел пятнадцать человек. Пройдя до конца длинного коридора, Марат поднялся по лестнице и с неприятным скрипом давно несмазанных петель открыл деревянную дверь, ведущую в комнату казарменного типа.

      - Вот твоя кровать. Сегодня больше никуда не поедем. Можешь отдыхать, да, и это тебе, - он кивнул головой на стопку одежды, лежащую на постели, - если что, я буду на первом этаже, - с этими словами он покинул комнату, не запирая ее на ключ.

      Веня медленно приблизился к кровати и развернул аккуратно сложенные вещи. Военная форма цвета хаки: рубашка с коротким рукавом, пятнистый китель и брюки. А еще черно-белая куфия. На полу стояли совершенно новые высокие ботинки песочного цвета, предназначенные также для него. Как ни противилось все Венино естество приобщаться к военной жизни, ходить в грязной, окровавленной одежде представлялось невозможным. Поэтому, наскоро переодевшись, он в беспамятстве рухнул на легкое одеяло и забылся глубоким сном.

      Под вечер Марат попытался разбудить его к ужину, но что Веня пробормотал что-то неразборчивое и перевернулся на другой бок. Поняв, что тревожить его абсолютно бесполезно, Марат оставил Веню в покое и присоединился к остальной компании.

   Уже поутру Марат в довольно грубой форме растолкал разоспавшегося Веню.

      - Пошли есть, второй раз приглашать не буду.

      Открыв глаза и увидев недовольное узкоглазое лицо, Веня с самым хмурым видом поднялся на постели, окинул взглядом безлюдное помещение и, тяжело вздыхая, начал впервые шнуровать военные ботинки.

      - Давай, собирайся быстрее. Первый этаж, первая дверь налево, тебе туда, - нетерпеливо произнес Марат, выходя из казармы.

      Только сейчас Веня ощутил дикое чувство голода, накопившееся за прошлый, богатый на впечатления день. Кое-как заправив постель, он поторопился по указанному адресу.

      В просторной светлой комнате уже все были готовы к приему пищи. Кахир сидел во главе стола, остальные мужчины расположились по периметру и застыли в ожидании. Неторопливым жестом их лидер опустил три пальца, сложенные вместе, в маленькую пиалу с солью, подцепил несколько кристаллов и положил их себе в рот, после чего он передал солонку по кругу, чтобы каждый смог осуществить необходимый ритуал.

      Осознав, что есть за столом ему не позволят, и абсолютно не удивившись подобному гостеприимству, Веня взял протянутую ему миску и уселся в углу, подложив под себя согнутую в колене левую ногу и вытянув вперед правую. В металлической посудине лежало все, что было на столе: куски мяса, тушеные овощи, половина какой-то лепешки. Не обращая ни малейшего внимания на тяжелые взгляды, обращенные к нему, Веня поднес миску к лицу и понюхал ее содержимое.

      - Вот же собака, - пренебрежительно произнес Кахир, отворачиваясь, - никакой культуры.

      Кто-то поддакнул, Марат незаметно усмехнулся, и все принялись есть.

      Судя по запаху, еда оказалась свежей, и Веня с жадностью набросился на куски горячей баранины.

      - И жрет, как собака, - заметил один из террористов, исподлобья поглядывая на голодного пленника.