- Да вы сидите, сидите, - остановил ее Видный, - я тоже присяду, если можно. Скажите, это вы обнаружили... тело?

- Нет, это я обнаружила, я - встряла вторая женщина и стала совать приготовленную микстуру в руки потерпевшей. - Пей, Тома, давай, залпом. Я соседка с пятого этажа, Фролова Ольга Игоревна.

- Ольга Игоревна, а еще что-нибудь вы заметили, посторонних, может быть кто-то выходил из подъезда?

- Ничего не видела, Верка только лежала также, как и сейчас, и все. Я сначала подумала, что пьяная, с ней такое бывало, а потом гляжу - кровь. - Соседка посмотрела на свою подругу и смутилась.

- Скажите, - Видный вновь обратился к хозяйке квартиры, - ваша дочь во сколько из дома вышла?

- Вчера, часов в пять вечера.

- То есть она возвращалась домой, а не уходила... А конфликты у нее были с кем-то в последнее время, проблемы какие-нибудь?

- Проблем у нее хватало, конфликтов тоже, но я ее уже давно ни о чем не спрашивала.

"Ну еще бы," - подумал Семен Сергеевич.

- Тамара, можно вас так называть? Расскажите, пожалуйста, как вы провели сегодняшнее утро, как можно подробнее. Может быть, что-то слышали?

- Ничего я не слышала. Ко мне Владик заходил, ну сосед, мы с ним завтракали, разговаривали, еще радио на кухне работало.

- Сосед, это, случайно, не тот ли, ее бывший жених? - Видный сразу вспомнил ту историю, лет пять назад. О ней еще потом долго говорили в Дивноморске. Неприятная, конечно, история, если не сказать - трагическая.

Тамара тоже вспомнила. Все последние годы она гнала от себя эти мысли: о той страшной ночи, которая перевернула всю их жизнь, о несбывшихся надеждах. Но сейчас сопротивляться воспоминаниям просто не было сил. Да и, в конце концов, теперь это все, что у нее осталось. События тех дней пронеслись у нее перед глазами, и на мгновение ей показалось, что она умирает.

***

Тамара Войнич приехала в Дивноморск вслед за мужем, получившим сюда распределение после ленинградской "корабелки". Но семейная жизнь оказалась недолгой, и вскоре муж уехал жить в Израиль, а Тамара с маленькой Верой остались здесь. В соседней квартире жила Анфиса Алексеевна, которая тоже одна воспитывала ребенка. Ее сын Влад был старше Веры на три года. Он был поздним ребенком. Анфиса Алексеевна преподавала русский язык и литературу в школе. Личная жизнь у нее не сложилась. Как и многие студентки пединститута, она не смогла выйти замуж в молодости: на филологическом факультете были одни девушки, а на танцы она не ходила. После выпуска Анфиса Алексеевна устроилась работать в школу. Шли годы, шансы создать семью становились все меньше. В тридцать восемь лет она поехала в отпуск в Москву, а через девять месяцев родился Влад. Нравы в то время были гораздо строже нынешних, но никто из родственников и знакомых не взялся ее осуждать.

Влада в школе дразнили "паинькой": он хорошо учился, очень любил свою маму, мечтал стать врачом. Они с Верой дружили, проводили вместе все время после школы и все каникулы. Их мамы шутили: "Вот вырастите - поженим вас!". Но чем старше они становились, тем меньше это было похоже на шутку. Когда Вере было пятнадцать, а Владу восемнадцать, они начали встречаться. Влад тогда учился на втором курсе медицинского колледжа. Через год он устроился водителем на скорую помощь и начал откладывать деньги на свадьбу. Он всегда был очень спокойным и рассудительным, и женитьба на соседской девочке, которую он знает с рождения, вполне его устраивала.

В отличие от Влада, Вера не знала, как к этому относиться. С одной стороны, она понимала, что он в качестве жениха гораздо лучше, чем любой из парней ее подруг: высокий, симпатичный, учится и работает, собирается на ней жениться, а других еще попробуй затащи в ЗАГС. С другой - как любой семнадцатилетней девчонке, ей хотелось страстной любви, романтики, острых ощущений. Влад же никогда напрямую не говорил, что любит ее и даже не сделал ей предложение, а заговорил о свадьбе между делом, как будто это вопрос уже решенный. Ей было скучно. Поэтому, когда однажды одноклассница Лизка Аресьева попросила ее пойти вместе с ней в гости к очень "клевым" парням, потому что ей одной "стремно", Вера не раздумывая согласилась.

В десять вечера Тамара начала нервничать, в одиннадцать - уже пила корвалол на кухне у Анфисы Алексеевны, вцепившись в стакан трясущимися от волнения руками, в час ночи Тамара, Анфиса Алексеевна и Влад обзвонили всех своих друзей, попросили помочь с поисками и пошли искать Веру по городу.

Был май, ночи были теплыми и короткими. В начале четвертого, когда небо начало потихоньку сереть, Влад увидел на окраине города, за лодочной станцией кучку парней примерно его возраста. Они сосали пиво из больших пластиковых бутылок и над чем-то тупо гоготали. Подойдя ближе, он увидел Веру. Она лежала на земле между ними, один из парней как раз отходил от нее, застегивая штаны, и он явно был не первым. В этот момент всегда сдержанный Влад озверел и бросился в драку.

Он очнулся в больнице, половину лица закрывала повязка, нестерпимо болела голова, грудь, а левую ногу он наоборот, почти не чувствовал. События той ночи он помнил плохо, а рядом не было никого, кого можно было бы расспросить. Вечером пришла Тамара. Она рассказала, что после того, что случилось с "детьми", у Анфисы Алексеевны случился инсульт, и она тоже здесь, в больнице, только в другом отделении. "Вся семья здесь, не знаю к кому и идти", - сказала тетя Тома и заплакала, тихо и горько. Влад взял ее за руку и начал бормотать что-то, чтобы утешить, но мысли путались, а лицо так распухло, что он сам себя не понимал. Когда он спросил про Веру, Тома закрыла лицо руками и прошептала "Врачи обещали вылечить".

К Вере в больницу приходила женщина из милиции, но Тамара отговорила дочь писать заявление. Они и так наделали много шума в их маленьком городке. "Вер, ну что тебе, позора мало, что ли?! В конце концов, тебя туда за уши никто не тянул". Вера восприняла такое отношение матери, как предательство. С того дня она все делала как будто назло Тамаре, стала надолго пропадать из дома, и ее жизнь пошла под откос. Она часто возвращалась домой пьяной, а на все упреки и просьбы матери остановиться, отвечала отборной матерной бранью.

Влада и его маму выписали одновременно. Анфису Алексеевну после инсульта парализовало, но как только появился человек, способный за ней ухаживать, место в больнице попросили срочно освободить. Дома Влад как мог старался взбодрить мать: травил анекдоты, пересказывал все фильмы, какие смог вспомнить, строил планы на отпуск в следующем году. И она, кажется, начала потихоньку приходить в себя, поэтому, когда Влад почувствовал, что начал резко терять зрение, он ни словом не обмолвился. Но шила в мешке не утаишь, и со временем Анфиса Алексеевна заметила, что сын передвигается как будто на ощупь и смотрит так странно, в никуда. Она потребовала, чтобы он обратился к врачу. К тому времени речь к ней почти вернулась, но диагноз Влада, атрофия зрительного нерва, поставил крест на ее выздоровлении.

Пока Влад лежал в больнице, за его матерью ухаживала тетя Тома. Вера к ним ни разу не заходила с того самого дня, а Тамара почти ничего про нее не рассказывала, и, как могла, избегала разговоров о дочери. Лечение результата не дало, и очень скоро Влад окончательно ослеп.

- В каких отношениях была ваша дочь с ее бывшим молодым человеком?

Голос следователя вернул Тамару в реальность.

- Ни в каких, - ответила она.

- Ни в каких - это значит в плохих? В котором часу он ушел от вас?

Тамара не сразу поняла, что он имеет ввиду.

- Да вы что, товарищ следователь! Владик никак не мог! Он уже все и забыл давно, это ж когда было-то! Нашли на кого подумать, на слепого!

- Ну, он же слепой, а не безрукий, да и такое разве забудешь.

Конечно, Видный не подозревал несчастного инвалида. У такой, как Вера Войнич, и без него, наверняка, хватало недоброжелателей, причем, гораздо более опасных. Но нужно же с чего-то начать, поэтому он решил сразу исключить причастность соседа.