— Из-за того, что правду от меня ты не слушаешь, — буркнул Лотор, отворачиваясь.

Просто ты ребёнок, капризный, недолюбленный ребёнок, который хочет, чтобы всё было идеально. Но так не бывает. Бейлиш снял его руку со лба, коротко пожал и отпустил.

— Прости меня.

— Ты слишком много разговариваешь. — Брюн встал и, не оглядываясь, пошёл к двери.

— Что ты с ней сделал? — внезапно спросил Петир.

Мужчина остановился и обернулся. Он забыл про девку, томящуюся в подвале, и сначала не понял, о ком его спрашивают. Ах да, она же ещё там…

— Ничего пока. Не до неё было.

Друг окинул его твёрдым холодным взглядом, точь-в-точь таким, каким смотрел на своих подчинённых. Ни следа теплоты и беззащитности в глазах, словно предыдущего разговора не было.

— Избавься от неё.

— Может, обсудим это позже?

— Нет, сейчас! Я так хочу. — Он сглотнул, откинулся на подушку. — Уничтожь её. Сегодня же.

— Хорошо, — со вздохом отозвался Лотор.

Свидетельство провала должно быть ликвидировано, иначе никак. Он сварил Бейлишу бульон, покормил его и с трудом уговорил выпить лекарство. Тот наотрез отказывался глотать горькую жидкость, и мужчине пришлось повысить голос, чего он никогда раньше не делал. Петир скорчил гримасу, но выпил предложенное, со смирением, свойственным питомцу воскресной школы. Брюн поправил подушку, натянул одеяло повыше и собрался оставить друга одного.

— Только не уходи, — забеспокоился больной, увидев, что он делает шаг к выходу.

— Ты же спать будешь.

— Я ещё не сплю, побудь со мной…

Лотор мог пересчитать по пальцам те случаи, когда Бейлиш разговаривал с ним вот так, мягко и просительно. В детстве их было больше, чем сейчас. Он снова опустился на диван, Петир нашёл его руку и стиснул в своей. Вскоре глаза больного закрылись, он уснул, но хватку не ослабил. Брюн некоторое время посидел, размышляя, как лучше разобраться с девкой, затем тихонько высвободил руку из пальцев друга. Между бровями спящего тут же пролегла недовольная морщинка. Мужчина покачал головой и на цыпочках вышел из гостиной. В коридоре он на миг прислонился к стене, закрыл глаза. Наполненный кровью и запахом гари сон совсем не подкрепил его, Лотор продолжал чувствовать себя утомлённым и разбитым. Это реакция на произошедшее. Старею. Он выпрямился, вытащил из кармана своего пальто перчатки и открыл дверь подвала.

Мужчина ступил на лестницу, щёлкнул выключателем. Лампочка под потолком засветилась тускло и безнадёжно, озаряя полки, сломанный журнальный столик, облезлые фарфоровые статуэтки, брошенные прежними хозяевами. Роз не было. Брюн внимательно оглядел подвал, не двигаясь с места. Спрятаться негде, всё как на ладони. «Рядовой Брюн, ты смотрел под лестницей?» Он вздрогнул. Разумеется, сумасшедший лейтенант Марш не мог возродиться из праха, в который превратился много лет назад, но ему всё равно стало не по себе. Спокойно. Он же сдох. Лотор начал спускаться по ступенькам, специально громко топая, чтобы разогнать тишину. Наверняка у неё все волосы в трухе. И она боится… Сильно боится. Он надел перчатки. Надо закончить с этим быстро.

Проститутка действительно была под лестницей. Она забилась в угол возле банок с краской, обхватила себя руками, дико глядя на него. На миг Брюн отождествил себя с ней, стал ею, его накрыло ошеломляющим, ослепляющим, как вспышка фотоаппарата, нерассуждающим страхом, от которого трясутся руки и немеют колени. Он поспешно отогнал наваждение, вглядываясь в её побелевшее лицо. Безусловно, девка знала, зачем он пришёл.

— Вылезай, — сказал Лотор.

Роз замотала головой, её глаза едва не выскочили из орбит, когда она разглядела перчатки на его руках. Как же меня это всё достало. Мужчина досадливо сжал губы. Её мать вела себя точно так же.

— Быстрее, Роз.

— Не надо, — зашептала она, униженно ловя его взгляд. — Я хочу жить! Прошу вас! Вы обо мне больше не услышите, клянусь!

Нахальная лживая девка. Он стремительно наклонился и вытянул её из укрытия за ноги. Проститутка взбрыкнула, вырвалась, поползла прочь от него, всхлипывая и дрожа. По пути она потеряла туфельку, и та осталась лежать на полу. Брюн медленно шёл за Роз, отстранённо отмечая пустяковые детали: спущенную петлю на чулке, набившуюся в рыжие волосы труху, комариный укус на лодыжке. Жалкая погоня. Девка ткнулась в стену, лихорадочно ощупала холодную поверхность и, повернувшись, привалилась к ней спиной. Страх в её глазах сменился обречённостью, покорностью неизбежности, когда до неё дошло, что выхода нет. Мужчина присел на корточки рядом, наблюдая, как по мучнисто-белым щекам текут слёзы.

— Это будет быстро, — пообещал он, плотно закрывая ладонью её нос и рот.

Роз замычала, царапая кроваво-красными ногтями рукава его рубашки, изогнулась, отбиваясь ногами от пустоты, но Лотор не обращал на это внимания. Агония от нехватки воздуха не будет долгой, он не солгал ей. Заболела голова, каждый звук больно бил по ушам. Он нетерпеливо вздохнул, ожидая близкого конца, чтобы выпить аспирина и хоть чуть-чуть поспать. Немного погодя она перестала трепыхаться, её глаза остекленели, приобретя недоумённо-обиженное выражение. Наконец-то. Брюн встал, снял перчатки, потёр лоб. Сырой воздух подвала слегка оживил его, но виски всё ещё болезненно ныли. Теперь надо было упаковать труп, пока он не окоченел. Мужчина поднялся по лестнице, взял несколько мусорных мешков и бельевую верёвку, неведомым образом очутившуюся в кухонном шкафчике. Вернувшись назад, он тщательно завернул Роз в целлофан, крепко обвязал верёвками и положил в углу. Позже, ночью, он вывезет её за пределы города, к реке, привяжет к голове и ногам камни потяжелее и отправит в плавание. До весны она не всплывёт, даже когда верёвки сгниют, лёд не позволит обнаружить труп. А к тому времени они с Петиром будут уже далеко…

Телефонный звонок вырвал его из воспоминаний. Масло на тарелке превратилось в желе, Лотор сунул посуду в раковину, одновременно проводя по экрану пальцем.

— Ты опаздываешь, — сказал Петир, не удосужившись поздороваться.

— Скоро буду. Не нервничай.

— Шевелись. Из-за отсутствия твоих подписей работа стоит. — Он сбросил вызов, не дожидаясь ответа.

Брюн направился в прихожую, надел пальто и шапку и вышел в морозное утро. Сегодня я буду думать лишь о работе. По крайней мере, постараюсь.

========== Санса-6. Лотор 3: интерлюдия о прошлом ==========

Петир жестоко высмеял её внезапно проявившуюся религиозность, и Санса была потрясена глубиной его цинизма, которую она раньше благополучно не замечала. До того, как узнала всю правду. Слепая дура. Для него не существовало ничего святого, любое явление подвергалось безжалостному анализу и неизменно критиковалось. У девушки голова шла кругом, когда она слушала рассуждения любовника. Он переворачивал её мир вверх тормашками, убеждал, уговаривал, и Санса понемногу переставала сознавать себя как отдельную личность. Прежде чем что-нибудь сделать, она задумывалась, что скажет Петир, злилась на себя, нередко плакала без причины, разрываясь между храмом и постелью. Бейлиш спокойно отнёсся к её походам в церковь, но строго-настрого запретил приближаться к исповедальне. «Вера верой, солнце моё, но ты же помнишь, что предупреждений больше не будет?» Помню, любимый. Даже слишком хорошо. Ещё и Кейтилин приставала с расспросами о том, что происходит… Мало того, мать настояла на осмотре у врача, и девушке пришлось улыбаться и отвечать безразличному человеку в белом халате, что всё в порядке, конечно же, в порядке, и аппетит у неё прекрасный, а настроение просто замечательное, в то время как глаза наполнялись слезами отчаяния. Ничто и никто не спасёт её от демона. Ничто и никто. В итоге доктор не нашёл ничего опасного, прописал какие-то витамины, и посоветовал больше спать для улучшения цвета лица. Если бы Санса могла, она бы расхохоталась, но сил не осталось совсем, поэтому она только несвязно поблагодарила его и вышла. Девушка добежала до дома с невероятной быстротой, боясь, что ей померещится Якен. При свете дня она бы не вынесла такого зрелища, это было бы чересчур. Терпеливо рассказав маме о результатах визита в больницу, Санса поднялась к себе, вытащила из тумбочки библию Григора, прижала её к груди подрагивающими руками и легла на кровать. Она обнаружила, что наличие этой книги успокаивает, утишает страхи, и теперь постоянно клала её под подушку, когда ночевала у себя. В такие ночи тот сон ей не снился, но стоило девушке лечь в постель Петира, особенно после занятий любовью, как полутруп наркомана и Белиал возникали под закрытыми веками во всё более грозных обличьях. Санса силилась проснуться, однако с каждым разом делать это самостоятельно становилось всё сложнее. Любовник нежно будил её, убаюкивал снова, заботливо укрывая одеялом голые плечи. Всё впустую. И сегодня мне опять идти к нему, значит, поспать не получится. Она со вздохом перевернулась на спину и попыталась отвлечься.