— Эсми знает? — тихо спросила Розали, не разрушая тишины, в которой мягко потрескивали дрова в очаге.

— Знает. Она… Ей очень тяжело. Пожалуйста, не трогайте ее, оставьте в покое. Не нужно даже успокаивать и подбадривать, ладно? Мне самому страшно сказать что-то не то, когда она ведет себя так спокойно. Но это лишь снаружи. Не нужно ворошить ее чувства, иначе… Я даже не знаю, что будет, — произнес Карлайл, и тяжелая голова упала на руки с нервным выдохом, переходящим в болезненный стон.

— Все будет хорошо, — тихо заверил Эдвард, потерев ладонью его по спине. — Мы все рядом, мы всегда вместе. И Каррол будет в порядке. Пусть не с нами, но в порядке. Это самое важное, Карлайл. Не думай о таких вещах. Никогда.

Из горла Розали вырвалось рыдание, заглушенное на груди родной души. Эмметт медленно покачал их, целуя ее в макушку. Элис прижалась к плечу Джаспера, обхватив руками талию и чувствуя его дыхание в своих волосах.

— Карлайл. Будь сильным. Эсми правильно говорит, — тем временем говорил Эдвард, однако, было немного сложно говорить, когда он до сих пор не мог заглянуть ему в глаза. — Ты мыслишь в нужную сторону. Вольтури решат, что мы не можем быть такими наивными и отдать Каррола лучшим друзьям. Они вряд ли будут проверять, а если и будут, у Денали есть план, так ведь? Ты ведь разговаривал с Таней недавно. Эй, все получится.

Карлайл выпрямился, посмотрев на сына, но тут же опустил взгляд вниз.

— Мы понимаем, как тебе и Эсми сложно пройти через это, но такова жизнь, видимо. Для нас в будущее дорога закрыта. Но ваш сын остается здесь, он выживет.

— Еще в самом начале я убеждал вас в этом, — мужчина улыбнулся, но мрачно, тоскливо. Он не хотел такого расклада, никогда не хотел. Подумать только, сколько десятилетий в самой его глубине сидела наивная мечта о собственном ребенке, о родной душе частичке, которая появится на свет от самого любимого существа. Карлайл так сильно желал ощутить столь глубокие чувства отца, испытать все этапы взросления своего ребенка, быть рядом, когда он так нуждается в нем и даже, когда нет. Он просто хотел быть отцом для того зимнего чуда, что появилось-таки на свет. Но он не мог предположить, что все это продлится четыре месяца. Так ничтожно мало… А он, наивный, рассчитывал на вечность. И умирал не его ребенок, а он. И каков вкус этой стороны реальности? Он отвратителен. И если с его сыном ничего не случится, Карлайл будет благодарен так глубоко… Только вот кому? Не судьбе ли, которая вот-вот готова покалечить?

Эдвард вздохнул, уже сам сжимая свои волосы, медленно принимая то положение, что сковало его отца несколькими минутами ранее. Но Карлайл не позволил ему, потому что любил и не хотел, чтобы он страдал из-за него.

— Я просто не могу понять… Почему мы должны испытывать это? Не в смысле, почему мы, а просто: почему? — произнес мужчина, привлекая понимающий взгляд Эдварда. — Я чувствую себя настоящим козлом отпущения. Будто бы мелкие грешки собрали со всего мира, и кара вылилась на нас. Я знаю, что так думать неправильно, но я так чувствую. И мне еще обиднее за моего сына: он ребенок, он не может постоять за себя, защитить себя. Так нельзя. Более того, он ни в чем не виноват. Чем он так мешает Вольтури?..

— Отец, отец, — Эдвард прервал полный безудержности, отчаянный крик души, в успокаивающем жесте положив руки на его плечи. — Для Вольтури не существует причин. Ими движет жажда власти и одержимость держать все под контролем. Была бы их воля, все вампиры бы по струнке ходили. Они могут придумать повод уничтожить из воздуха. К примеру, Каррол человек и не должен знать нашу тайну, а это неизбежно. Или, в конце концов, его удивительное появление на свет. Такого быть не может. И из этой теории они могут развить еще тысячу. Для них это гром посреди ясного неба. Вольтури своего рода консерваторы — они отрицают все новое, необычное. Они считают это опасным и противоречивым всему. Возможно, они боятся, что наша семья растет. Я не знаю. Я знаю лишь только то, что гадать нет смысла.

— В последнее время я начинаю ненавидеть тот день больше всего, — Эдвард понимающе кивнул, когда в голове восстали картины прошлого Карлайла, в которых он повстречал Вольтури.

— Я подумал о другом варианте, но он очень ненадежен, — вдруг сказал Джаспер, привлекая к себе внимание. Эдвард печально покачал головой, а Карлайл, напротив, смотрел с огоньком надежды, что теплился где-то внутри. — Мы могли бы скрываться от них. Но, говорю, это слишком… Я не знаю. Кочевный образ жизни…

— Я обдумывал этот вариант и не раз. Но нет. Я не хочу такой жизни для сына и для всех нас. Рано или поздно, все это закончится, понимаешь? И тогда мы точно не спасемся… не спасем Каррола, — Карлайл покачал головой тоже, поджав губы.

— Но мы ведь все равно попробуем убедить Вольтури? — спросила Элис, оглядев семью. — Мы ведь не сдадимся?

— Конечно нет. И я все еще надеюсь, что разум в них победит, — уверенно произнес Карлайл.

— Аро может прочитать наши мысли, Карлайл, — внезапно произнес Эдвард, словно испугавшись самой мысли об этом. — Он увидит наше прошлое, как только коснется.

— Мы должны заблокировать свои мысли, или тщательно контролировать их. Поверьте, это действительно возможно. Определенно он поймет, что мы скрываем что-то от него. Но лучше так, чем по-другому.

— Да они найдут сто тысяч способов, как разбить нас, как увидеть наши мысли, — со злостью зашипела Розали, глядя в пустоту, где воображение представило опротивевших вампиров.

— Тогда я просто не вижу иного выхода! — Карлайл повысил голос, хоть и не хотел этого. Этот всплеск эмоций снова заставил забиться глубоко в себя и смотреть на все вокруг недоверчивым взглядом. — Мы не можем допустить того, чтобы Каррол был здесь, с нами, когда появятся Вольтури.

В гостиной повисла звенящая тишина, оказывающая невыносимое давление на сознание. Или это чувства?

— Мы сможем добраться до Денали за двое суток, если ехать без долгих остановок, — сообщил всем Эмметт потухшим голосом. — Я запомнил, как мы ездили к ним в прошлый раз.

— Тогда нужно начать собираться, — Эдвард вздохнул, потерев пальцами глаза, словно они могли устать. Если только от созерцания проблем.

Розали медленно встала и направилась на кухню, вслед за ней — Элис.

— Я пойду… пойду туда, к ним, — устало проговорил Карлайл, поднимаясь с дивана. Все закивали, видимо, оставшись, чтобы обсудить какие-то вещи.

Карлайл чувствовал себя таким уставшим, выбившимся из сил, и даже физически, хотя это было невозможным. Прежде чем открыть дверь в спальню, он уперся в нее лбом, словно собираясь с мыслями. Но это было похоже на банальную передышку, которая срочно требовалась ему.

Войдя внутрь, мужчина заметил супругу стоящей у окна к нему спиной. В момент, когда он зашел, она и ухом не повела, сосредоточенная полностью на дыхании их малыша. Карлайл нерешительно стоял на месте в первые секунды, но все-таки нашел в себе силы подойти. В его действиях совсем не было неспешности: он просто хотел все сделать быстро, как укол, раз и все. Уже через мгновение он прижимал ее к своей груди, сцепив руки на ее животе. Его подбородок лег на ее голову, и он расслабленно закрыл глаза всего лишь на минуту.

— Я люблю тебя, — эти слова он не мог сказать ровным голосом, эмоции били через край. И Эсми на мгновение показалось, что он был на грани своего контроля, своей выносливости. Своими словами он просто выдернул ее из какого-то забытия, почти что умоляя ее сказать то же, убедить его снова, что это всегда будет так, неизменно.

Девушка повернулась в его объятиях и притянула его за шею ближе, чтобы поцеловать. Так много чувств между ними, так много невысказанного. Но так ласково и сладко в этот момент, и не хочется выпускать любимого из рук. Им нельзя разлучаться ни за что: поодиночке они сломаются.

— Никогда не сомневайся, — прошептала она вслед своему чувственному признанию. Холодные пальцы гладили его по голове, лбу, щекам, постепенно успокаивая. — Родной, что бы не случилось… В любой ситуации… Я тебя люблю; так сильно…