— Что, мой хороший? Ты хочешь к папе? — ласково спросила девушка, привлекая внимание малыша, который очаровательно улыбнулся ей. Карлайл улыбнулся любяще жене и пощекотал бока сына, который тут же засмеялся сквозь визг счастья и спрятался в волосах Эсми, отчего уже оба захихикали, наблюдая за попытками Каррола подглядеть за ними.
Малыш в следующее же мгновение потянулся к отцу, и Карлайл взял его на руки, забавляясь эмоциями сына, полными радости, попутно поправляя сместившуюся ткань его ползунков. Каррол, не упуская момента, ухватил его за руку, рассматривая в первые мгновения, и в конце концов спешно положил пальцы в рот, чтобы никто не успел остановить его.
— По-моему, он проголодался, — Эсми рассмеялась, отрываясь от слегка потерянного лица мужа, дабы найти смесь для питания.
— Она на столе, милая, — сказал Карлайл, чуть потряся малыша, когда он начал хныкать.
— Вижу, — произнесла Эсми, кивнув, как только заметила бутылочку с теплой смесью на столе. Она отдала ее мужу, с упоением наблюдая, как он кормит их сына…
Время медленно близилось к пяти часам, когда на улице начало темнеть, и дом возобновил медленное погружение в тень. Из гостиной лился тусклый теплый свет от небольшой лампы, а на кухне было темно. Каллены стояли прямо там, согревая друг друга в объятиях. Глаза были закрыты, и они дышали ровно, успокоенные шумом ветра за окнами и аурой друг друга. Между ними, на руках Карлайла, мирно посапывал их сын, кулачки которого некрепко сжимали кофту отца и палец матери. Неизвестно, сколько бы могло продлиться их единение от всего мира, но как-то одновременно они вынырнули из своих дум и взглянули, друг на друга, соприкасаясь лбами. Слова были не нужны, чтобы они ощутили все чувства друг друга, просто заглядывая в душу близкого. Малыш чуть вздрогнул во сне, но не проснулся, успокоенный ласковым шептанием родных людей.
— Нам лучше перебраться в гостиную? — полувопросительно произнесла Эсми, невесомо касаясь губ блондина с поцелуем.
— Да. Если хочешь, — Карлайл кивнул и вернул ласку, заложив прядь ее волос за ушко.
В тишине, чтобы не разбудить сына, они переместились в мягкую зону, устраиваясь в объятиях друг друга на плюшевом диване неподалеку от камина, из которого доносился убаюкивающий треск поленьев. Каррола заботливо уложили совсем рядышком, укрыв теплым одеялом.
Эсми тихо вздохнула, опустив голову на грудь мужчины и обвив его талию рукой.
— Я люблю этот момент. Вот так вот просто, с тобой и нашим сыном. Я так счастлива сейчас, — прошептала она, подоткнув одеяло, покрывающее сопящего малыша.
— Я понимаю тебя. Прекрасно понимаю, — Карлайл взял ее за руку, успокаивающе потирая ее ладонь.
Следующие полчаса их спокойного вечера были замечательными. И Каллены очень надеялись, что не существует такой вещи, которая действительно могла помешать им и их идиллии. Но дверь уютного дома распахнулась, впуская внутрь неведомый доселе холод…
— Я не знаю, как им сказать; я просто не знаю! — говорила парой минут ранее Элис, когда все младшие Каллены, конечно, за исключением Каррола, собрались у гаража. Бессмертные смотрели то друг на друга, то взгляды их сливались на помрачневшей сестре. Они были всерьез озадачены происходящим. — Они не ожидают таких новостей, они счастливы, я не хочу… Почему мне всегда приходится сообщать об ужасном?!
Карлайл и Эсми взглянули сначала на Элис, а потом и на пришедших за ней остальных. Они искренне не вняли такой тоске детей. И сознание даже не думало рассматривать какие-то варианты, чтобы быть готовым. Без слов приветствия и банальных «Что случилось? — Все нормально, но…» они принялись слушать, а Элис — рассказывать, когда Каллены-младшие сели на диван напротив.
— Мне очень не хотелось говорить вам это, — подавленно пробормотала Элис, не рискуя поднять глаза на родителей и увидеть там совсем скорое разочарование, даже больше. — Но вы должны знать, потому что это то, что ожидает всю нашу семью. Мои видения вернулись ко мне, и первое, что я увидела, это Вольтури, которые надвигаются на нас, чтобы пообщаться на свой лад.
Карлайл и Эсми замерли, уставившись взглядами на девушку. Они просто не могли и не хотели верить, что все это не плод воображения. Остальные Каллены почти все смотрели в пол или на Каррола, которого, казалось, вообще не волновало происходящее вокруг.
Эсми уже сотрясалась в мелкой дрожи, и успокаивали только лишь объятия мужа. Она понимала, что это должно было случиться, но не так скоро. Не когда ее ребенку только четыре месяца. И что же, зря Карлайл успокаивал ее целый день? Неужели все ее предположения и опасения верны?
========== Глава 4.2. Карлайл. Будь сильным ==========
***
С последними новостями мороз проник в крепкий, казалось бы, дом, заставляя душу сжиматься в комочек и мешая сознанию отмахиваться от мыслей о плачевном. Карлайл, скрестив на груди руки, хмурым взглядом смотрел на свою жену. Во мраке их спальни он предпочел оставаться незамеченным; окутанный в паутину собственных мыслей, он сидел в кресле около большого, почерневшего к ночи окна. Внутри словно боролись титаны, сокрушительно раня острыми камнями ранимую душу. Минутами Карлайлу было сложно сдержать этот натиск, и чувства просто выступали наружу из него. Отяжелевшая голова опускалась на руки, и он сжимал в пальцах волосы, чтобы унять нервы, чтобы попытаться снова взять себя в руки.
Но как только он приобретал более-менее адекватное состояние, оно рушилось, когда он смотрел на Эсми, потому что ее душевная боль была его болью. И снова он не смог сдержать своего слова. Он всегда говорил ей, что все будет хорошо. Однако, наступили те ужасные времена, которые вполне могли обещать никогда не кончаться. Мужчина рвано выдохнул, отведя взгляд в пространство комнаты. Но смысла не было: ее образ все равно был перед глазами. Эсми свернулась клубочком в полулежащем положении у изголовья их постели, и глаза ее были закрыты, словно она спала. Она делала это так правдоподобно, что казалось, будто она смогла обмануть саму себя. Но под трепет ресниц глаза открывались, когда в редкие моменты малыш в ее объятиях был готов проснуться, издавая неспокойное хныканье. Она так нежно укачивала его, забывая обо всех своих проблемах. Ничто в мире не влияло на ее отношение к нему — она по-прежнему была ласкова, а нашептывающий голос был таким же успокаивающим. Девушка прижимала сына к груди так крепко, что Карлайлу казалось, будто ею движет желание уберечь его и скрыть от всего мира, только бы сохранить его маленькую, ценную жизнь. Его жизнь была самой дорогой ее душе вещью; Эсми старалась больше никогда не думать, как было без нее…
— Карлайл? — тихий-тихий шепот слетел с ее губ, и мужчина тут же обратился к ней взглядом. Его любимая смотрела на него… без ожидаемого осуждения, без негодования или недоверия. В ее взгляде была любовь и понимание, там, на глубине, было сочувствие и нежность, то, что так нужно было ему сейчас.
Карлайл нераздумывая оказался рядом и присел на край постели, облокотившись на мягкое изголовье. Порядком измученный взгляд устремился на нее, и Эсми выдохнула, осторожно придвинувшись к нему. Ее рука любяще ласкала кожу на его щеке, вызывая что-то поистине теплое внутри, что так старательно отогревает заледеневшие кусочки души. Он так хотел, чтобы и в его глазах она увидела все его чувства, но он потупил взгляд, и ему казалось, что сил поднять глаза вовсе не осталось.
— Эй… Родной, — Эсми подарила ему маленькую улыбку, но все же грустную. Увы, на другую она не была способна сейчас. Светловолосый нахмурился, но посмотрел на нее, когда подушечками пальцев она обвела контур его подбородка, посылая по коже нервные импульсы. — Мы здесь, мы с тобой сейчас, милый. В конце концов мы вместе. Не пропадай в своих мыслях, прошу…
— Прости меня. Я всегда с вами, — Карлайл поцеловал ее раскрытую ладонь, прижавшись к ней губами. — Ты можешь злиться на меня. Я так сильно подвел тебя и всех нас… Видимо, как только возникают серьезные трудности, у меня не получается быть ответственным за всю семью. Эсми, кажется, я не могу быть главой семьи…
