Я устало потерла переносицу, не желая ругаться с, в общем-то, правым Карлайлом. Ну, что это такое? Только я нашла в себе силы и искреннее желание добиться перемен, как снова упираюсь и исхожу злобой от отвратительной выходки, что случилась по вине придурка. В любой другой ситуации, попроси он записаться на продленку или посетить группу анонимных больных ПТСР, я бы пошла ему навстречу, но унижаться перед остолопом Мэнголдом было выше моих сил.

— Я не чувствую своей вины, чтобы перед ним миндальничать, — довольно резко произнесла я, и тут же пожалела о своем грубом тоне. — Может, конечно, я и скажу ему «прости», если случай представится… Но знайте: он не заслужил.

— Заслужил или нет, факт того, что ты оставила его без машины, никуда не исчезнет, — непримиримо произнес доктор, сворачивая на школьную парковку и тащась вслед за медлительным Фордом одного из учеников. — Если ты считаешь, что невиновна, расскажи наконец, что послужило причиной вспышки гнева ценой в десятки тысяч долларов. И тогда, возможно, я тебя пойму. — Лицо доктора раскрасилось ожиданием. Я не могла ему рассказать, не могла! — А до тех пор, пока я не получил от тебя вразумительных объяснений по поводу случившегося, не вижу смысла портить отношения с его родителями. — Надеюсь, он не позовет его предков на ужин во имя моральной компенсации.

Я сжала губы от обиды, не представляя, как выйти из этой ситуации победительницей. Написать ему пассивно-агрессивную записку на истории? Бросить «извини, кретин» в коридоре? Неужели родители этого индюка грозятся подать на меня в суд?

— Я могу немного задержаться на работе, так что у тебя как раз будет время, чтобы поговорить с Алексом, — спокойно произнес доктор, останавливаясь у здания.

— Ну и в унизительную ситуацию вы меня поставили, — расстроенно произнесла я, выбираясь наружу в проливной дождь, сырость и серость. — Увидимся днем, доктор Каллен.

— Ты — не шахматная фигура, Лиззи. Никто не может никуда тебя поставить, кроме себя.

Парней и девушек на парковке невозможно было отличить друг от друга, настолько необратимо проливной дождь обезличил всех вокруг, заставляя скрываться под массивными зонтами или кутаться в непромокаемые парки. Погода как никогда кстати отражала мое подпорченное настроение: причина ходить как в воду опущенная нашлась сама собой.

Я небрежно стряхнула с пальто несколько сверкающих капель и закрыла зонтик-трость, безэмоционально осматривая учеников, что как один замерли у своих шкафчиков: одна из девушек так и держала в руках зеркальце и помаду, что покрывала ее губы только наполовину, гогот парней и какие-то непреодолимо важные обсуждения сменились загадочными улыбками. На их лицах отражался неприкрытый интерес — это уже лучше, чем неприязнь. Весть о том, что я явилась на уроки, должна разлететься как сухие листья по ветру, поэтому задерживаться в школьных коридорах и слушать за своей спиной неминуемые сплетни у меня не было никакого желания. Я и без того была новенькой в этом крохотном городишке, а теперь спровоцировала настолько громкий инцидент, что внимания мне уж точно не избежать. Но в какой-то мере это может даже сыграть мне на руку: научит некой толерантности к чужим недостаткам, а то в последнее время у меня явно появились очень большие проблемы с управлением гневом. Особенно когда некоторые особо эгоцентричные субъекты возомнили, что я самим своим существованием пытаюсь задеть именно их крайне важную персону.

За моим столом на пару с Софи вальяжно восседал Стивен: вместо обыденных толстовок или рубашек-поло парень носил спонсорскую футболку типичного представителя гоночного мира и был похож на рекламный щит с логотипами всемирно известных брендов. Он-то и заметил меня первым, придирчиво сканируя с головы до ног своими дымчато-серыми глазами. Он произнес что-то одними губами, после чего Софи взвилась со стула так неожиданно и стремительно, будто кукольник ловким движением пальцев дернул ее вверх за ниточки. Тонкие руки девушки внезапно сковали меня так крепко, что я ошеломленно замерла на месте.

— Я так рада тебя видеть, Лиз, — горячо прошептала подруга, отступая на шаг.

— Я тоже рада нашей встрече, Софи. Привет, Стивен, — кивнула я, и парень моментально освободил мое место за партой, шутливо уговаривая меня не приглядываться к его машине на парковке. Шутил-то он беззлобно, но от этого мне все равно стало не по себе: неужели он считает, что я по собственному желанию, в трезвом уме решила устроить аварию, за которую потом неминуемо и порядочно придется поплатиться?

— Если бы Алекс не болтал так много, то и его машина осталась бы целой и невредимой. Сам нарвался, — встала на мою защиту подруга, и я заметила на ее лице какую-то твердую и неожиданную решимость, будто она знала все подробности случившегося, слышала угрозы парня и видела, как по-свински он себя вел. Было сложно представить, чем именно я успела заслужить такую безоговорочную поддержку. Ведь, если верить велосипедисту, они с Софи знают друг друга чуть ли не с яслей, а я и месяца тут не провела, как успела воткнуть палку им в колеса, посеять зерно раздора, или как там говорится.

— Ты сама-то в порядке? — учтиво поинтересовалась подруга, и я неопределенно пожала плечами, чувствуя себя атакованной вниманием со всех сторон.

— Физически вроде да, хотя отец и не хотел отпускать меня в школу до самой следующей недели, — задумчиво произнесла я, и Софи понимающе кивнула, уделяя все свое внимание исключительно мне. Стивен покинул нашу компанию, отказавшись принимать участие в девичьем перемывании косточек.

Из болтовни Софи я сумела понять, что та была безоговорочно на моей стороне, хотя и не понимала до конца, что именно случилось между мной и Мэнголдом; прямо как Розали. В порыве красноречия она окрестила меня жаждущим справедливости революционером. Мне это не польстило. Всеобъемлющей радости по поводу ее искренней поддержки я тоже не чувствовала, у участия был горький привкус: мой гнев и ярость приравняли к смелости и уверенности. На неправильность моего поведения указал один только Карлайл, да и то его порицание вряд ли походило на типичный отцовский приказ. Да, извиниться перед придурком придется в любом случае, но никто не заставляет меня лезть из собственной шкуры и делать это на ближайшем совместном уроке. Уж лучше быстро справиться с этим без свидетелей после учебного дня, пока доктору и миссис Каллен не пришла в голову «замечательная» идея отдать врагу ужин.

Школьное утро ознаменовалось сочинением по прочитанной книге. Вот только какую книгу они читали последней?.. Мне пришлось искусно импровизировать, разминать руку и попутно изливать на бумагу какой-то набор хаотичных, сбивчивых мыслей. Выудив из себя от силы полстраницы, я с видом стоически держащегося мученика положила свою работу на преподавательский стол, отправляясь вслед за неизменно счастливой Софи к длинному ряду потрепанных временем шкафчиков. Я поймала себя на мысли, что когда-то несколькими из них пользовались вампиры; или делали вид, что пользовались. Я представила себе их, самые чистые и безупречные — никакого валяющегося на полу пакета с разворошенной спортивной формой и дурацкими золотыми кроссовками, в которые неминуемо натекла вода с зонта. Я без зазрения совести тянула время. В класс, где я встречу своего главного антагониста, лучше явиться со звонком. Клеймо отличницы я просрала давным-давно, так что плевать, что скажет учитель. Главное, чтобы у Мэнголда не осталось времени на очередную сцену.

Раздражающе отрывистое дребезжание школьного звонка застало меня на пороге аудитории, в которую я неторопливо вошла одной из последних. Все ученики до единого пожирали меня выпученными, блестящими глазами, даже не пытаясь скрыть нездоровый интерес. Боковым зрением я могла видеть и светловолосого ассасина, вокруг которого почему-то не толпились подростки с заговорческими улыбками и провокационными вопросами. В странной подавленности я прошла вдоль ряда парт, нелепо споткнувшись около своей. Мне сидеть на пороховой бочке целый урок…