«Готова встретиться лицом к лицу со своим прошлым и принять его», — а что это будет значить для меня? Что произойдет, когда я сумею превозмочь боль от потери родной семьи? Когда я смирюсь с тем, что убийца моего брата стоял в нескольких метрах от меня, а я была бессильна даже упрекнуть его в случившемся? Что, если единственное, что мне требуется — начать жить дальше?
Мимо проносился калейдоскоп магической зелени, которая успела мне полюбиться; больше я не чувствовала себя здесь чужой или одинокой; меня можно было бы обвинить во лжи, если бы я утверждала обратное. Я бы не хотела менять ровным счетом ничего в этом месте; было бы слишком сложно снова подстраиваться и искать себя.
Казалось, что прошла целая жизнь — настолько странно мне было вновь входить в вампирский дом. Крупными персиковыми гроздями распустилась орхидея Эсме, которая все это время лишь набирала цвет. Я оглядывала холл с искренней теплотой на душе; здесь мне было комфортно, здесь я чувствовала себя как дома. Всего три недели, и какой невообразимый контраст.
Когда шарф и теплая парка остались на пуфе у входа, меня уже ждала Эсме; на ее губах была нежная улыбка, а ладони потянулись ко мне. Я сделала шаг навстречу, с ощущением полнейшего наслаждения оказываясь в ее объятиях; ее карамельные локоны упали мне на плечи, и я закрыла глаза, на одно мгновение представляя, что они все — моя настоящая семья. На секунду мне стало по-настоящему больно, а потом внутри разлилось тепло. Ее голос вырвал меня из раздумий:
— Лиззи, милая, ты так исхудала. — Эсме звучала огорченно. — Идем, я сделаю тебе mac&cheese.
И это показалось мне настолько естественным, что я без раздумий кивнула.
— Конечно, с удовольствием.
Только возле кофемашины я вдруг обернулась назад и увидела Марвел, что безмолвно наблюдала за этим со стороны; с ее лица были стерты совершенно все эмоции.
— Может лучше чай?
Я отвлеклась на Эсме и вновь вернула взгляд на Таню. Но на месте, где она стояла, было пусто. Я хотела поговорить с ней обо всем, что случилось, но была не уверена, что она готова принять мою точку зрения; для нее я все еще та беззащитная, одинокая девочка, которую она нашла в дебрях снежного леса. Однако стоило ей отступить в сторону и напомнить мне о свободе, как я вдруг поняла, что могу жить дальше. Что я больше не нуждаюсь в каменной стене, что оградит меня от любых невзгод.
Все то время, что я была с Эсме, нас никто не беспокоил. Мы говорили обо всем и ни о чем конкретном, и я не уставала разогревать макароны, чтобы снова и сновы вытягивать их из мягкого сыра; мятный чай согревал не хуже любимого латте, а треск поленьев в камине создавал уют вокруг нас. Сейчас все черные мантии, разломанный стол и животный страх казались одним далеким, несбыточным кошмаром. А все кошмары имеют одно прекрасное свойство: в скором времени они забываются.
Я медленно побрела вверх по лестнице в предвкушении от желания провести часок-другой в обжигающей воде; как замечательно будет там вздремнуть. Завтра меня, вероятно, ждет школа, поэтому пора освежить собственные знания и захватить с собой пару учебников; Карлайл сможет мной гордиться, если мой средний балл будет хотя бы отдаленно напомнить оценку «хорошо».
Я остановилась на пороге собственной комнаты, недоверчиво рассматривая чемоданы, что сгрудились у самого порога. Таня неподвижно замерла у череды панорамных окон, рассматривая то, что было достижимо ей одной. Неужели она настолько расстроена из-за сцены с Эсме и думает, что хоть кто-то в этом мире может заменить мне Марвел?..
Мне стало даже немного грустно оттого, что она решила улететь так быстро. Но на этот раз у нас хотя бы есть шанс нормально попрощаться.
— Уже улетаешь? — Я отбросила на постель свитер и нахмурилась от идеального порядка на столе. Точнее от полного отсутствия каких-либо вещей, принадлежащих мне. Одиноко возвышался угловатый моноблок.
Когда я подняла глаза, Таня беспристрастно рассматривала мое лицо. Тени от веток располосовали ее лицо — действительно пугающее зрелище.
— Я решила помочь тебе собрать вещи. Горный воздух поспособствует выздоровлению. — В груди защемило; я чувствовала себя преданной. — Мы возвращаемся домой первым же рейсом. — Не могу поверить: она делает ровно то же самое, что и в прошлый раз. Решает все за меня.
Но почему-то я оказалась к этому готова. Повторяющаяся шутка не становится смешнее раз за разом — ты оказываешься к ней готов. Вот только на этот раз я собираюсь изменить финал.
— Я не полечу в Денали, — мой голос звучал на удивление ровно. Оставалось только развернуться и отправиться распаковывать чемоданы, наплевав на ее решительный вид. Но у этого мог быть непредсказуемый финал.
В это время стоическое терпение Тани, похоже, дало трещину. Она поправила волосы и нервно переместилась ближе ко мне. Ее глаза блестели от гнева или возмущения; она была готова к отпору.
— Ты рыдала мне в трубку, Лиззи, обвиняла меня в том, что я тебя бросила, а теперь отказываешься возвращаться домой? — Её голос буквально шелестел. Это не предвещает ничего хорошего. Как и не меняет того, что все успело измениться.
— Кажется, после тех рыданий в трубку мы с тобой уже виделись, вот только разговор получился довольно… односторонний, — я скрестила ладони на груди, прожигая взглядом треклятые чемоданы. Ненавижу разбирать вещи, ведь я только-только нашла свое место для каждой мелочи.
— Я не собираюсь стоять здесь и напрасно терять время, одевайся, — она подхватила с постели свитер и протянула мне. — Не хочу сидеть в аэропорту в ожидании следующего рейса.
Я сделала шаг назад, отстраняясь от нее настолько, насколько мне позволяло пространство спальни. Мама выглядела разъяренной. Кажется, если так пойдет и дальше, кому-то придется вмешаться. Интересно, сколько вампиров уже стоит под дверью?
— А я не собираюсь играть роль твоего оплаченного места в ручной клади, Таня, — я стиснула ладони в кулаки, встречаясь с ней взглядом. — Ты могла заметить, но все вокруг, в том числе и я, успело несколько измениться за то время, что ты… Ах, не важно, где ты была и что делала. — Боюсь, если бы я снова напомнила ей о Японии, она бы уж точно воспользовалась своей непревзойденной способностью транспортировать сопротивляющийся груз. — Мне было, что тебе сказать, и я действительно в тебе нуждалась некоторое время назад, но как ты заметила, после вашего разговора с Элис я вдруг поняла, что не могу больше цепляться за кого-либо в этой жизни. Мне пришлось начать меняться, привыкать к новой жизни в конце концов.
Моя кофта беспомощно скатилась вниз по ее каменным ладоням и расплылась на полу; с целую минуту она выглядела невероятно ошарашенной. А потом сделала глубокий вдох и закрыла глаза, прежде чем преспокойно поднять одежду и собрать всю свою решительность в каменный кулак.
— Я очень сомневаюсь, что ты слышала весь наш разговор с Элис и что ты его правильно поняла, — ровный, спокойный голос человека, который полностью себя контролирует. — Я несказанно рада видеть, как за несколько недель ты действительно выросла, но эта самая комната — последнее место, где я хочу об этом говорить.
— А я не хочу никуда ехать только потому, что у тебя забронированы билеты, и ты чувствуешь себя некомфортно не на своей территории, — я прервала ее тиранистические попытки убедить меня в глупости или неправоте. — Я слышала достаточно, чтобы оценить всю степень твоей обреченности из-за моей беспомощности и слабости.
Таня изменилась в лице и лишь какими-то титаническими усилиями смогла продолжить этот разговор. Она наложила на меня руки раньше времени, и все обошлось, но она даже предположить не могла, что я об этом знаю. Да, она не зря беспокоилась о приходе правителей из солнечной страны вина и апельсинов, но ждала уж слишком драматичного финала.
— Мне жаль, что ты стала свидетелем моей слабости, Ли… — Она глубоко вздохнула и на секунду уставилась в никуда. — Но все, что я говорила в тот вечер было… неспроста. На тот момент я не видела ни единого шанса на спасение, мое сердце разрывалось от мысли, что я могу потерять тебя раз и навсегда. — Таня замолчала, тонкие губы сложились в прямую линию. — Но… мы выиграли еще немного времени и теперь я хочу провести его с тобой, подготовить тебя к тому, что однажды все это может повториться… — ее голос затих на последних словах, и я сглотнула. Мысль о том, что однажды Вольтури вернутся ввергла меня в ступор, граничащий со страхом. Но бояться их возвращения сейчас сродни опасениям погибнуть от цунами; если это все-таки случится, то сколько бы ты не ждал, ты никак не сможешь этому противостоять. Останется только смириться и плыть по течению.
