За спиной раздался оглушительный грохот. Я моментально обернулась и взвилась со стула, на который опустилась передохнуть от бури, что учудила. Моим воспаленным глазам явился бессмертный мальчишка, носком ботинка чертящий восьмерки посреди черепков любимой греческой вазы Эсме.

— Вы бы поосторожнее, господин, — тонким мальчишеским голоском съязвил он. — Вы ее все золотко да золотко, а она вазами швыряется. Вещица, небось, дорогого стоит, твой друг расстроится. Зовите ее человеческим именем, ведь это единственное, чего она на самом деле стоит.

Я было хотела возразить, ведь вазу Эсме разбила вовсе не я, а этот говнюк в длинном черном дафлкоте, чьи тонкие губы гневно скривились. Но мой бросок стола через всю комнату отнял последние силы, и я неуверенно ухватилась за ледяную опору в виде рук Тани, мысленно обещая себе отомстить завистливому подростку.

Ни Эсме, ни Карлайл даже бровью не повели в сторону разбитого антиквариата, Таня же придвинула ко мне стул, фактически усаживая меня и останавливаясь позади. Обе ее ладони покоились на моих плечах, будто меня требовалось удерживать на месте. Да, не буду отрицать, что несмотря на крайнюю усталость и повышенную напряженность, я все же мечтала метнуть очередной предмет мебели в этого наглого засранца.

— Что ж, Аро, — демократично начал Карлайл, отвлекая присутствующих от созерцания безмолвной перепалки Аро, Джейн и мальчишки. Похоже между ними часто возникал вопрос — чей же дар сильнее? — Несомненно, твое предложение может однажды заинтересовать Элизабет, но пока ей только семнадцать, и я несу за нее ответственность. Когда она станет совершеннолетней, мы предоставим ей выбор, и если она захочет самостоятельности или присоединиться к тебе — она это сделает. Но мы не в праве решать за нее сейчас, — закончил он и коротко взглянул на меня.

Я поджала губы и подняла глаза на вампиров. Со взглядом одного из них я встретилась почем зря. Деметрий улыбался одному ему известной зловещей шутке — тонкие губы растянулись в хищной улыбке, а кончики белоснежных клыков касались нижней губы. Несколько угольно-черных прядей опустились на его правую скулу и словно парили в воздухе, когда он едва заметно склонил голову, путешествуя по моему лицу голодным взглядом. Меня передернуло, и перед глазами все поплыло от выступивших слез — я помнила эти глаза. Помнила кривую ухмылку, когда разрывались ремни, помнила, как внимательно он за мной наблюдал, как багровая радужка медленно потемнела, а на губах появился голодный оскал — кровь из незначительной раны на голове не давала ему покоя. Звучит его тихий шепот на незнакомом языке, и мое пострадавшее тело оказывается на твердой сырой земле под колючими еловыми ветвями — единственное место, куда не падали крупные снежные хлопья, куда не задувал пронизывающий ветер. «Пожалуйста, спасите меня…» — мои губы едва шевелились, пальцы на руках замерзали, а вокруг была лишь оглушительная тишина, не было слышно даже скрипа старых ветвей, криков птиц, шелеста опускающегося снега.

Едва ли не обреченный вздох Аро вырвал меня из воспоминаний, согнал наваждение от взгляда убийцы моей семьи и заставил из последних сил вслушиваться в окончательный вердикт.

— Друг мой, я уважаю твои решения, как и решения этой юной, — он сделал короткую паузу, и колючий взгляд скользнул по моему лицу, — леди. Но мне бы не хотелось, чтобы с членами вашей семьи или жителями города, которому вы покровительствуете, случилась беда. В особенности с этим молодым человеком, который явно успел потерять голову от этой юной мисс, — он бегло взглянул и на Алекса, который, как и было велено, притих, с задумчивым и хмурым выражением лица разглядывая Деметрия — самого вероятного источника всех его эмпатических срывов. — Она ставит под угрозу не только свое благополучие, но и мирное существование других людей. Будет очень обидно, если что-нибудь, — снова эта короткая многозначительная пауза, — случится.

— Мы всеми силами постараемся избежать подобного исхода, Аро, — примирительно произнес доктор и многозначительно посмотрел мне в глаза.

— В этом я не сомневаюсь, — Аро внезапно покинул место своей основной дислокации и приблизился к Карлайлу и Эсме. Две ледяные ладони на моих плечах напряглись и стали весить едва ли не тонну. Я же боялась сдвинуться с места, настолько близко ко мне оказался этот диковинный представитель. — Эсме, — ледяными губами Аро коснулся руки хранительницы очага в этом доме и осмотрел Таню. — Хорошо, что мисс Элизабет уже взрослая, а то ты могла бы закончить как… имя-то я позабыл.

— Саша… — С губ Тани сорвалось бесконтрольное рычание.

— Точно-точно. Эх, эти прелестные малыши, — он улыбнулся шутке, известной ему одному и опустил взор на меня. Я почувствовала себя невероятно незащищенной. Джаспер и Эмметт были на расстоянии максимум шага, Елеазар не отрывал глаз от вампирского правителя, но чувство физической уязвимости не исчезало. — До скорой встречи, Элизабет, — мягко прошелестел он, и мне показалось, что волосы на моем затылке встали дыбом. Как бы я не хотела проявить вежливость или хотя бы просто открыть рот — все тело сковал спазм. Я была напряжена, как струна, картинка перед глазами то и дело расплывалась, и я ощущала непосильную тяжесть головы. Я не смогу просидеть так слишком долго.

Издавая отвратительный хруст, малолетний поганец, отвлекая все внимание на себя, прошел мимо нас к своей подружке или сестре, — кто она там ему? — бросив на меня презрительный взгляд. Молчаливая, незнакомая мне доселе родственница, заметно расслабилась — теперь ей не приходилось каждые несколько секунд переводить взгляд то на одного, то на другого, когда парочка соединилась. Девчонка что-то быстро прошептала парню, отчего тот расплылся в широкой улыбке и снова посмотрел на меня. Как бы мне хотелось, чтобы графин с водой именно сейчас треснул пополам и окатил этих двоих водицей.

— Арриведерчи, Аро, — спокойно произнес Карлайл и без единого слова малолетние подонки убрались с нашей кухни. Аро в последний раз взглянул на меня, и я почувствовала, как пересохло в горле от этого голодного, предостерегающего взгляда. Он не сказал больше ни слова, накинул на голову капюшон и стремительно покинул дом. Деметрий же на секунду задержался и дождался пока наши взгляды встретятся.

— Прошу простить всех нас за беспокойство… — Его хрипловатый голос был тихим, звуки походили не то на шипение змеи, не то на открывающуюся банку газировки — одновременно пугающе своей неожиданностью и знакомо. Багровые глаза остановились на мне и узкий кончик языка неторопливо прошелся по всей длине его алой губы, белоснежные зубы растянулись в зловещей улыбке, и я словно наяву услышала треск разрывающейся кожи, тихое шуршание густой крови, покидающей вены… Я больше не находилась в гостиной Калленов, я была далеко… Так далеко, словно была другим человеком.

Глубокий, проникновенный тембр уверенно сдернул с моих глаз плотную, пыльную портьеру, и вот я нахожусь в совершенно другом месте. Здесь все кажется игрушечным, сюрреалистичным, но знакомым. Я сделала глубокий вздох и заслонила глаза от слепящего утреннего солнца, что проникал в салон через незакрытые шторки иллюминаторов. Двигатели шумно гудели на взлете, спина врезалась в мягкую обивку кресла, а над головой непрерывно мигали лампочки «пристегните ремни».

Я склонила голову к источнику раздражения, который неустанно дергал край моей кофты, и облегченно вздохнула; со мной, все еще живой. А разве с ним могло что-то случиться?.. Я не могла быть серьезной, когда голубоглазый ангел с курчавой шапкой пшеничных волос выражал свое искреннее недовольство полетом. Пухлые ладошки беспомощно зажали уши, и брат несколько раз пнул спинку родительских кресел; из кармашка едва не выпал детский набор с новой раскраской и нетронутым набором мелков.

— Скоро все закончится. — Мой собственный голос казался искусственным — слишком высокий, даже чуточку детский. Так странно. Я принялась медленно распутывать наушники, приговаривая Арчи, что совсем скоро будет обед, и он сможет съесть еще и мою булочку с джемом, если немного потерпит. Должно быть сработало.