_____
[1] Mousekin Leigh — Мышонок Ли.
_____
Я ужасно скучала. Стенания вызывали ощутимую боль, от которой хотелось выть, царапать, разбрасывать предметы. Страница за страницей, рисунок за рисунком, карандашный набросок, яркая наклейка, гербарий четырехлистного клевера, упаковка заморской сладости. Я будто вырезала из сердца воспоминания, заставляла себя вновь прочувствовать каждый день, чтобы найти ответ на единственный вопрос: почему она так просто оставила меня в прошлом? Не может быть, что после стольких лет я ничего для нее не значу! Для чего ей было так долго лицемерить, кутать в теплые шубки и покупать все новые и новые забавные вещицы?..
Должно быть в этот момент внутри меня надломилось нечто важное. Будто по щелчку пальцев слезы от досады переросли в истерическое исступление, а вырвавшиеся из-под контроля рыдания заставили встрепенуться бессмертных. Эсме оказалась в комнате раньше, чем я успела дотянуться до подушки, чтобы хоть немного приглушить страдания. Мокрые волосы разметались по одеялу, прилипли к щекам, обмотались вокруг шеи. Я не могла разобрать вопросы и неосознанно прильнула к холодной груди вампирессы, как только она попыталась меня обнять. Ведь если закрыть глаза, она окажется такой же ледяной как и Марвел. И я смогу насладиться этим в последний раз, прежде чем отпустить навсегда.
Я не заметила, что ей удалось укутать меня в плед, чтобы оградить от обжигающего льда ее кожи и услышала тихое пение лишь когда из горла перестали вырываться жалкие всхлипы. Эсме успокаивающе меня укачивала и не отпускала от себя, даже когда надрывистый плач сменился на попытки схватить как можно больше воздуха и отпрянуть.
— Я так… так… со-соскучилась! — заикалась я, остервенело прижимая скетчбук к груди. — Она не звонит! Не пишет… Бросила меня… мама меня бросила! — бессильно взвыла я. — Всех потеряла… Никакой семьи не осталось…
Эсме терпеливо сносила мои рыдания, утирала щеки, придерживала голову, будто я была младенцем, пока в дверях комнаты с места не решался сдвинуться глава семьи — непревзойденный доктор Каллен. Разве он виноват в том, что пошел на поводу у женщины, которая неподражаемо-успешно сводила с ума мужчин добрую тысячу лет?..
— Мне так жаль… Так жаль, что я не могу заменить тебе Таню… — Эсме оставила леденящий поцелуй у меня на виске, и по телу прошла дрожь. И Таня не смогла заменить. Никто не заменит мне маму…
К моим губам стали подталкивать терпкий травяной чай, и я с благодарностью сделала несколько глотков, послушно закрывая уставшие глаза. Одна — не одна. Ненужная, но обо мне зачем-то заботятся. Жалкая. Поломанная. Опостылевшая.
— Дорогой, да у нее жар. — Я продолжала крепко обнимать бессмертное тело, слезы закончились, сил не осталось. Каменная ладонь приятно охлаждает горящий лоб, щеки, шею. Как же я устала… Совершенно не чувствую своего тела…
— Пускай отдыхает. Это от нервов, — тихий голос, мягкая постель, тепло и уютно. Мама поет колыбельную для Арчи, братишка сжимает мою ладонь, не хочет отпускать. Мы засыпаем с ним вместе.
***
Было тихо. Тихо и тепло. Из высоких окон разливался рассеянный свет, а тело, по ощущениям, превратилось в кокон для бабочки — сколько на мне одеял? Виски неприятно пульсировали, чувствовалась слабость, в горле першило. Неужели заболела?.. Где же тогда капельницы, роба и отвратительный больничный запах? Ах, Карлайл и Эсме ведь должны были улететь в гости… Однако перед этим они успели стать свидетелями моего истерического концерта; какой позор. Хорошо, что сейчас они благополучно несутся в два раза быстрее скорости звука над бескрайними землями США, а не бдят над моей постелью с миллионом вопросов. Но как бы стыдно мне не было, на душе стало гораздо легче без всех этих негативных эмоций.
Я сладко зевнула и потянулась, прежде чем начать выбираться из плена одеял. На тумбе белела небольшая картонная карточка с текстом: «Съешь меня, если чувствуешь себя нехорошо». Рядом стояло крохотное блюдце с двумя таблетками и высокий стакан воды. Заботливый Карлайл предугадал, что меня может немного расплющить после такой знатной истерики. Я безропотно выпила лекарство и несколько минут потупила в потолок, решая, ехать в гости или нет. Что будет больнее — отлеживаться дома в одиночестве или почувствовать себя частью настоящей семьи? Мэнголд обещал много еды и Бэтмена, а Эмметт решит, что я расклеилась, и начнет жалеть. А жалость делает меня еще слабее, чем я есть на самом деле; сироткой, которую неведомо зачем пригрели бессмертные алебастровые создания.
Элис предусмотрительно позаботилась о моем наряде и прикрепила записку, к одному из десятков чехлов: «Платье будет замечательно смотреться с кремовыми ботильонами, они на пуфе. Звони, если что-то понадобится. Элис». Очень надеюсь, что они устойчивые, потому что сколько Таня не пыталась приучить меня к изысканной обуви, все заканчивалось короткой прогулкой по гостиной и моими опасениями переломать ноги.
«Не забудь взять с собой пирог и хлеб, они в духовке. Проведи этот день хорошо, милая. Эсме». Возникает ощущение, что я иду по дорожке из хлебных крошек и собираю маленькие подсказки, которые приведут меня к главному сюрпризу.
Пока готовился кофе, я обнаружила еще одно послание Карлайла, сопровождаемое глянцево-черным подносом, наполненным целой серией средств Vicks от простуды. «Прежде чем принимать таблетки или сироп — позвони мне. Мы прилетаем в полдень по времени западного побережья. Если чувствуешь себя плохо — оставайся дома и отдыхай. И измерь температуру, результат сообщи. К.». Я закатила глаза и прошествовала к холодильнику, собираясь отыскать там йогурт; Эмметт уже стоял за моей спиной в надежде не то напугать, не то осчастливить своим присутствием.
— Привет, Эм, — спокойно поздоровалась я и стала раздвигать бесчисленные ряды контейнеров, сыров и неведомых упаковок. Эсме-таки успела приготовить несколько блюд, иначе не могу предположить, откуда здесь столько еды. Они что, на неделю умотали?
— Так, ты у нас бактерии разносишь? — он подхватил одну из упаковок с лекарствами и призывающе потряс.
— Не беспокойся, ты в этом плане непрошибаемый, — я дружески похлопала его по плечу и уселась за стойку.
Он усмехнулся и достал откуда-то футбольный мяч, принимаясь выполнять выкрутасы прямо посреди кухни.
— Кстати, девчонки забрали твою машину. Так что можешь выбирать любую их тех, что есть. Или я сам тебя отвезу! — И он отправил мяч прямиком в корзину для белья, которая по какой-то неведомой причине стояла прямо посреди мягкой гостиной. Вот, значит, чем он занимается, когда родителей нет дома!
— Я доеду сама, — улыбнулась я, наблюдая за его футбольными изысканиями. — Какую машину посоветуешь?
— Сыграешь мне мелодию из Стартрека — бери хоть Феррари, — ухмыльнулся он. — Хотя нет, Белла совершенно не позаботилась о зимней резине… — задумался вампир. — Можешь прокатиться на Порше Элис или взять мой джип!
— Бросим монетку? — предложила я, и Эмметт с готовностью извлек из кармана четвертак. — Решка — Порше. Орел — тот крутой мотоцикл! — Я прямо-таки наяву представила ужас на лицах Карлайла, Эсме, Тани, если бы они увидели меня за рулем Дукати Джаспера.
Эмметт раскатисто рассмеялся и подбросил монетку в воздух. Почему-то я не подумала о том, что он наверняка успел отследить, какой стороной ей лучше приземлиться.
— Дукати отпадает, потому что Джаспер укатил на нем к друзьям, так что остается… Решка! — и Эмметт показал доказательство моего выбора. Я согласно пожала плечами и допила кофе. Пора собираться и смываться отсюда, пока Эмметт не решил задействовать меня в игре в футбол, чтобы затем свалить вину за разбитые в будущем вазы.
Выбор Элис пал на молочное гипюровое платье с пышной юбкой-солнцем и рукавами чуть выше локтя. Воздушная легкость от Дольче и Габбана, а взгляд свысока обеспечат ощутимо-высокие Лабутены. Я решила потратить немного времени на минимальный макияж и дольше всего сражалась с карандашом для губ и красной помадой. В такие моменты хотелось стать безупречным вампиром, который и стрелки нарисует с первого раза, и контур для губ не испортит.
