Эбернети кивнул. С силой зажав педаль газа, он тронулся на встречу Чёрной Пустоши, некогда на весь мир известной как Первый и Второй Дистрикты.

Обычно, война заканчивается тогда, когда не остается никого в живых. Однако, город продолжил жить. Шум мотора должен был привлечь отчуждённых - кидаться в проезжающие машины камнями, казалось, было главным развлечением зараженных - но ни одного из них не было в этот день. Эбернети недовольно сжался. К таким странностям он ещё не был готов. Как и к тому факту, что весь мир был уничтожен, а Капитолий оставался единственным местом, куда не долетели бомбы. Мужчина на секунду зажмурился, затем включил дворники. Сильнее подул ветер, поднимая миниатюрные смерчи из песка и пепла. Стало ясно почему никого не было - поднималась буря.

Доехав до самого края города, он остановил машину. Там, за условной чертой, начиналась бескрайняя пустыня, а на горизонте маячил огромный столб из песка, пыли, пепла, всякого хлама…

Посмотрел на время - прошло около часа. Принял решение остаться в ближайшем отельчике. Карта показала ближайшее местечко - всего кварталом ниже, машину пришлось оставить на месте, чтобы бензин понапрасну не расходовать.

- И какой мудак вообще придумал осень? - думал он, перепрыгивая лужи, цвета бензина с чёрт знает каким составом. - Осень должна быть красивой.

Он часто представлял себе идеальную осень в Тринадцатом Дистрикте, где он бы смог выращивать гусей, а Китнисс и Пит растили своих детей, каждый день гуляя в поле с высокими золотистыми колосками. Но вместо этого он получает только воду, хлюпающую в кроссовках, проходящую сквозь тонкую ткань и пробирающую до самых костей. Хеймитч продолжает шагать вперед, как будто ему все равно. Он точно знает - это пустяки, по сравнению с тем, что его ждёт за городом. Он не боится. Повторяет вновь и вновь: зарезанный, застреленный, раздавленный машиной, расплющенный обломками рухнувшего здания, в корабле, утопленный в море, перемолотый в мясорубке, - он обязательно вернется за своей семьёй. Терпеливый, покорный и избитый.

Аккуратно приоткрыл дверь, держа наготове револьвер. Пробрался наверх, прямо по коридору - пусто. Открыл ближайшую дверь номера. Обстановка, некогда дышащая изобилием, не внушала доверия: пол прогнил, в нём не хватало досок; со стен слезали краска и обои; вещи хаотично разбросаны - он улыбнулся, когда обнаружил, что в номере отсутствовала целая стена.

- Отель четыре звезды! - он засмеялся, а, успокоившись, добавил, - Ну, хоть вид ничего.

Вид и правда завораживал. Всего пару мелких домишек с обваленными крышами стали границей, разделявшей Капитолий от огромной Пустоши. Солнце, прячущееся время от времени за радиационными облаками, вскоре скрылось за горизонтом. Буря подкралась совсем близко, стало слышно, как зашелестел песок по цементной кладке.

Нужно было укрыться в помещении по лучше. Зашел в соседнюю комнатку. Обстановка не радовала, но хоть стена была на месте. Стащил матрас с прогнившей кровати и перетащил его ближе к окну, на случай, если придётся быстро сматываться. Рюкзак бросил рядом с собой.

Лунный свет проникал в комнату через узкую щель, оставшуюся у верхнего края окна, заколоченного листом фанеры, падал на лицо Хеймитча. В этот момент, ничего не боясь, он на секунду закрыл глаза.

Черная гладь сомкнулась над головой прежде, чем он смог почувствовать тяжелый запах дыма и смога. В его голову моментально пришла мысль бежать, но тело словно не слушалось, он понимал, когда он более не сможет сделать вдох, смрад горящего тряпья, сгнивших тел, пепла, радиация заполнят легкие и вытолкнут остатки жизни. Странно было только то, что не от страха перед смертью разрывалось его сердце, а от того, что он больше никогда не увидит свою семью. Осталась чёрная пустота и больше ничего - безысходность и одиночество. Нет ничего, за что можно было бы ухватиться, нет никого, кто протянул бы руку. Он совершенно один.

Резко подскочив на матрасе, он проснулся от кошмара, но еще несколько секунд не дышал, на случай, если пожар не был иллюзией сновидения. Окончательно придя в себя, он встал, чуть шатаясь, и посмотрел в отверстие, служившее окном: рассвет.

Услышал шаги и звук разбивающегося стекла. Мысленно подсчитал примерное количество человек: пять мужчин, одна женщина. Рассчитал расстояние и препятствия к выходу: пятнадцать шагов до лестницы, пролет вниз и холл. Просчитал шансы остаться незамеченным. Тихо открыл дверь. Сделал пару шагов к лестнице. Заметил шестерых зараженных: несколько шептались у входа, ещё пара молча ковырялись в язвах у второго выхода. Остальные проверяли здание. Тихо выругавшись, он проскользнул в комнатку, где не было стены. Скинул матрас на улицу – повезло, что расстояние не большое. Крепко прижал к себе рюкзак и прыгнул, кубарем покатившись по мокрой земле.

Женщина, заметив убегающего Эбернети, стала отрывисто кричать остальным, когда до машины оставалось всего метров пять.

Мужчина только засмеялся, наблюдая как зараженные пытались догнать машину.

- Гнилое место. И всегда было, - тихо добавил мужчина, отсалютовав бегущим. – Но пока сам чёрт на моей стороне…

Эбернети стал хохотать, словно безумец.

Мир пал. Видимо, в аду стало тесно и он стал расширяться, как только туда отправились Коин и Сноу. И кто знает, притащился ли Дьявол на эту землю… Но, как иначе объяснить, что день за днем вокруг разлетались мозги знакомых, что зараза продолжала поглощать остатки человечества, а ему и дальше удавалось спасать свою задницу от этой херни?

========== Часть 5 ==========

Комментарий к Часть 5

Raury - Devil’s Whisper

«Демоны обитают в Аду? Скажите это им.»

Константин

Последние дни в Панеме.

- Сам чёрт на стороне этого мужика, ей-богу!

Самая крайняя камера светилась в полумраке красной точкой, наблюдая своим стеклянным глазом за уносящимся в даль автомобилем.

- Всё, больше мы не сможем наблюдать за ним, - опустив руки с клавиатуры, один из наводчиков и управляющих камерами обратился к президенту, и тот, вздохнув, тихо прошептал:

- Я ставлю на тебя, Хеймитч. Не подведи.

***

В глазах темнеет, дышать сложно, кажется, управлять машиной через чур трудно. Он трясёт головой - картинка расплывается. Весь мир плывёт. Пытается нащупать пульс - быстрый, медленный, нормальный - к чёрту. Смотрит прямо на дорогу - пусто.

- Да что за… - теряется, язык немеет, почти не чувствует ног. - Да чтоб тебя!

Цепляется за руль обоими руками, пытаясь удержаться, чтобы не упасть. Смотрит на спидометр - проехал достаточно длинный путь. Резко затормозил.

- Устал? Эбернети, теряешь форму! Неет, может они ранили меня? А? Потеря крови?

Пытается нащупать рану на затылке, шее. Мельком заглянул в зеркальце. Его сердце замерло, а затем начало биться со скоростью света - на заднем сидении, улыбаясь фирменной капитолийской улыбкой, сидела Тринкет. Резко повернул голову. Разум переместил его куда-то далеко в чертоги воспоминаний, в архив с надписью “никогда не забывать”.

- Нам ведь не стоит тут быть. Что это за отсек? - чётко спросила она у голограммы на часах. Ответ последовал незамедлительно: - Отсек 6 - заражен.

- Хеймитч!

- Успокойся, куколка, процентов, - он заглянул в голограмму и довольно тыкнул в цифру пальцем, - всего два.

- О, Боже! - процедила она, вцепившись в его руку.

- Эй, - он обнял её хрупкое тело, не так как ментор обнимает куратора, нет, это была чистой воды нежность. Он аккуратно приподнял её подбородок, притянул ближе к себе, чтобы встретиться с ее губами. Поцелуй вышел нежным, легким, пробным. Хеймитч отпрянул, заглядывая в её напуганные глаза, а затем снова нагнулся, чтобы поцеловать ее, но Эффи ловко увернулась, и вместо губ поцелуй пришелся на щеку. Она нацепила ему на руку свои часы, которые отреагировали незамедлительно: