На часах три ночи или утра, никогда не разбиралась в этих тонкостях, а сна все нет. От того, что столько всего свалилось на меня и всего за несколько часов, не могу прийти в себя. В памяти маячит лицо любовницы Леши, в ушах звенят его страшные слова, и лицо напуганного человека – моего бывшего отца.

Где взять силы и с наступлением утра принять правильное решение, что бы жить дальше?

Все, что я чувствую – это страх перед завтрашним днем. Миллионы людей проснуться, а в их жизни не произойдет ни каких кардинальных изменений с появлением солнца, в отличии от меня. Я не знаю, что буду делать дальше, куда пойду, на что и где буду жить. А главное не знаю, как поступить с ребенком.

Оставить его и что дальше? Идти просить милостыню у знакомых или идти к человеку, который прямо заявил, что не желает больше и слышать о детях? Как же трудно и стыдно, что меня угораздило попасть в такую ситуацию. А избавиться от ребенка, значит поступить с ним так же, как поступили со мной – выбросить и забыть.

Пять тридцать и я не сплю. Капельницу унесли и велели отдыхать. Хотя бы ради ребенка. Мысль, что во мне растет новая жизнь, постепенно проникает в мое сознание и мне стало легче. При всех трудностях, что меня ждут впереди, я уже не буду одна, рядом со мной будет маленький человечек, которому я точно нужна.

Человек, который при всех назвал меня своей дочерью, обещал прийти утром. Он был таким взволнованным, когда мы ехали в его машине и он держал меня за руку всю дорогу, кричал на врачей и тут же умолял их помочь мне. Называл Юлой, как раньше, только вот так уже никогда не будет. Мне жаль, что у моего ребенка не будет дедушки, который бы я уверена его очень любил, будь я его родной дочерью.

Восемь тридцать и в палату входит медсестра. Я так и не уснула, но уже довольно спокойна отношусь к произошедшему. Откуда у меня взялись на это силы? Не знаю, но уверена, что не могу себе позволить ходить и жаловаться на жизнь, когда от меня зависит мой ребенок.

-Доброе утро, как у нас дела?

-Все хорошо.

Прижимаю руки к плоскому животу пытаясь почувствовать, где сейчас мой малыш. В какой то передаче говорили, что дети все слышат и чувствуют, даже на таком маленьком сроке. Вот и я не хочу, что бы мой маленький чувствовал страх.

-Прекрасно. Скоро к вам зайдет гинеколог, а пока давайте разберемся с вашими данными.

Молодая медсестра не многим старше меня, с обесцвеченными волосами собранными под белой шапочкой, садится на стул рядом с моей кроватью и раскладывает на столе мою историю болезни.

-Ваше полное имя?

Сглотнув сжимаю кулаки и отстраняясь от всего просто отвечаю на вопросы.

-Кадетова Юлия Владимировна.

-Полных лет…

-Двадцать три.

-Замужем?

-Нет.

И ногти впиваются в ладони.

-Гражданский брак?

-Нет.

Расслабляюсь – к чему волноваться.

-Группа крови?

-Вторая положительная.

А у бывшего отца первая.

-Группа крови отца ребенка?

-Н-незнаю.

-Плохо, надо спросить. Данные отца ребенка начиная от фамилии и возраста…

-Это обязательно?

Меня начинает мелко трясти от волнения и я хочу закончить этот разговор.

Медсестра внимательно смотрит на меня и понимающе кивает. Мне не интересно, что она для себя решила, просто не важно.

-Обязательно. Это конечно не мое дело, но к приходу доктора определитесь, что вы решили на счет ребенка.

Она встает и уходит заставив меня впервые переживать обиду за своего малыша, которого посмели обидеть. Пусть она просто предположила, что я не хочу его рождения, но для меня очень важно защищать частичку себя.

Слезы обиды бегут по щекам и в этот момент открывается дверь и входит мой бывший отец.

-Юла? Что случилось, с тобой все хорошо?

Снова этот заботливый голос, снова этот взгляд доброго папочки. Как он не понимает, что мне очень трудно не реагировать на него, как раньше?

-Уходи.

Отворачиваюсь от него к стенке и вздрагиваю от рыданий. Знаю, что должна успокоиться, но не могу. Видимо все, что накопилось за сутки выплеснулось слезами обиды на всех, кто меня бросил.

Девять пятнадцать. Я в палате одна и от усталости закрываю глаза. Приходила женщина-гинеколог, мы обсудили с ней важные вопросы и ни один из них не был связан с отцом ребенка. За это я была ей только благодарна. На три дня меня оставили под наблюдением, а после сдачи всех анализов и УЗИ выпишут.

Я уйду из больницы, только вот куда не знаю. Самое главное, что я буду не одна.

Это было моей мыслью, когда я провалилась в сон, а проснулась от тепла руки накрывшей мою ладонь и открывая глаза ожидала увидеть Лешу. Не смотря ни на что я была бы счастлива разделить с ним мою радость. Простила бы его и за Ларису и за брошенные слова о нежелании иметь детей. и за то, что не вспоминал обо мне так долго.

-Юла, просыпайся, пора обедать.

5.

***

-В два часа совещание директоров, в четыре встреча с менеджерами по продажам…

-Хватит. На совещании буду, а встречу отмени.

-Но, это уже третья встреча, которую вы переносите. Владимир Павлович велел лично проконтролировать, что бы вы отправились и наконец, решили этот вопрос.

-Я сказал - отмени, а не перенеси. А может, ты сама туда сходишь, а мне расскажешь потом, что и как?

Голова раскалывается и без трескотни моей секретарши. Милая, в общем, девушка, но слишком предана начальству - не отстанет, пока не добьется своего. За то время, что здесь работает, ни разу не уступила. Шеф сказал и все тут, а я майся.

-Мне нельзя идти вместо вас. И вообще – вы за это получаете деньги, а не я.

Вот так всегда. Скажет, как отрежет. Хорошая девушка, может присмотреться к ней повнимательнее? Мать давно настаивает на женитьбе и внуках, думаю, и я нравлюсь ей. Не зря же она с каждым днем одевается все откровеннее?

Или у меня просто недостаток женского общества в личной жизни и я вижу то, чего на самом деле нет? Надо меняться, и начну, пожалуй, сегодня же.

-Камилла, никогда не спрашивал, а откуда у тебя такое красивое имя?

Девушка застыла в дверях, прижав папку к груди, надо сказать к аппетитной груди. Точно, проблему с женщинами надо решать. Почти год воздержания – это ненормально для здорового мужика тридцати лет.

-Мамы с папой заслуга. А, что?

Грызу карандаш – дрянная привычка, еще со школы осталась, и тихонечко кручусь на кресле – вправо, влево, при этом не свожу глаз с ее губ. Губы тоже нормальные, не полные не тонкие, как раз для поцелуев. Вот бы блеска было на них меньше и ресницы не так сильно наращены, и волосы не выжжены перекисью, а например, были бы черными, как смоль.

Черт! Резко встаю и иду к встревоженной девушке. Я или я вырву из памяти образ той другой, или сойду с ума, сравнивая всех женщин с нею. Почему не получается до сих пор забыть о ней? Вот, в моих руках другая, чуть дышит от желания моей ласки, стонет, когда я прижимаю ее к стене и она на все согласна, осталось лишь закрыть дверь на ключ!

Что, черт возьми, меня останавливает?!

-Леш? Леша, вдруг придут?

Резко отпускаю растерянную и раскрасневшуюся секретаршу и заливаюсь громким смехом, прислоняясь лбом к холодной стене. Смущаю ее? Плевать. Еще больше смущаюсь сам. Ну, не реагирует мое тело на других! Пора пойти к врачу? Или сразу к мозгоправу?

-Не принимай на свой счет. Это все я. И, знаешь, все было бы нормально, не назови ты меня так.

-Что такого в твоем имени? Тебя никто до этого Лешей не называл?

-Молчи!

В том то и дело, что называли, но до появления моей беглянки, я не обращал на него внимания.

Смех сменился злостью. Отталкиваюсь от стены, беру со стола телефон и ухожу, бросая на ходу указания:

-Меня сегодня больше не будет, на совещание не приду.

-Но, а как же? Что я скажу Владимиру Павловичу?

-Скажи, что я умер.

Сбегаю вниз по лестнице, давая выход накопившемуся напряжению. Почему так происходит в моей жизни? Я люблю, но не любят меня. Вроде бы и не урод и деньги есть, а любви нет. Почему? Лариса со своей извращенной любовью на троих убила мое доверие к женщинам. Думал и не посмотрю ни на одну, но тут же Юлька влезла в мою жизнь нежданно и без спроса, но так своевременно. И бросила, оставив проживать эти долгие дни без нее.