– Видимо, она ненавидела тебя на генетическом уровне, – ухмыльнулся Росси. – Vecchia disfatta![42] Она оскорбила меня публично! Я бросил все и вернулся в Венецию.
– Бросили все? – поджала губы Изабель. – И мою бабушку в том числе?
– Как ты верно подметила, Моник была в то время замужем. Не думаю, что скандал пошел бы ей на пользу.
– И вам, экселенца.
– И мне, – легко согласился Росси. – Кому вообще нужны скандалы, mamma mia!
– Как же вам удалось порвать с Орденом?
– Как? – усмехнулся он. – Да очень просто. Я основал собственный.
– Собственный Орден? – поразилась Изабель. – Какого рода?
– «Il Vettore». Когда-нибудь слышала?
– Нет, никогда. Кого вы защищаете?
– Защищаем? Diemeneguardi![43] Мы работаем для собственного удовольствия и процветания. Строго говоря, это не совсем Орден. Скорее научное историческое общество. Обожаю древние артефакты. Я их коллекционирую.
– Успешно?
– Ну, не буду врать, Копья Судьбы[44] в моей коллекции еще нет, но зато много других великолепных экземпляров. Как-нибудь, если захочешь, я тебе покажу. Иногда нам мешают. И это очень меня расстраивает.
У Изабель появилось чувство, что старик подобрался к сути их встречи.
– Дорогая моя, – продолжал он, – пару лет назад мы пытались завладеть прекрасным артефактом дома Альба. Нашей целью был знаменитый гребень, известный как пейнета Беренгарии.
– Это какая Беренгария? – лениво поинтересовалась Изабель.
– Беренгария – жена английского короля Ричарда Львиное Сердце[45] и внучка короля Кастилии Альфонсо Седьмого[46].
– Не поверю, экселенца, что вы всерьез принимаете подобную чепуху. Ричард Львиное Сердце… короли, королевы! Детские сказки.
– Да нет, девочка, вовсе не сказки! Это исторические факты, которым есть документальное подтверждение. Пейнета Беренгарии – несомненный исторический артефакт.
– Не тот ли это гребень, в котором танцует мадам Королева? – тут ее голос, обычно звонкий и властный, стал звучать приглушенно – словно ей что-то мешало в горле. Изабель даже чуть кашлянула.
– Именно он.
– Меня приводит в недоумение, почему Франсуа… то есть герцог Альба, до сих пор не потребовал его обратно, – злым голосом заявила Изабель. – Если он такой ценный. Каким точно годом он датируется?
– А это самое любопытное! Дело в том, что Беренгария, будучи еще принцессой Наваррской, прежде чем выйти замуж за английского короля, долгое время скиталась по Европе – многие хотели жениться на ней – она была лакомой партией для коронованных особ Европы – еще бы, наследница Наварры! Ее то и дело захватывали в плен, потом освобождали, потом опять она становилась заложницей очередного принца – а их тогда бродило по дорогам несчетное количество – не забывай, это было время крестовых походов и Европу наводнили странствующие рыцари и бандиты, и порой трудно было различить – кто есть кто. И вот однажды, в лесах Шампани, на Беренгарию и ее эскорт – или, вернее, его жалкие остатки – напал отряд вооруженных до зубов мародеров. Невесте английского короля грозила смертельная опасность, но ей на выручку пришли рыцари окрестного замка, хозяйкой которого была…
– Катрин де Бофор! – воскликнула Изабель.
– Конечно, ты знаешь легенду о том, откуда взялась Паллада[47]. Беренгария нашла приют в замке и провела там несколько месяцев, за которые успела сдружиться с благородной дамой.
– Она гостила в замке до того, как Катрин изнасиловали английские крестоносцы, или после? – в вопросе Изабель звучала ирония. – Думаю, до – иначе графиня не была бы столь гостеприимной к невесте английского короля.
– Как ты права, carissima! – одобрительно кивнул Росси. – Беренгария гостила в замке Бофор до известного тебе события, которое стало отправной точкой для Ордена. И, уезжая, оставила графине на память…
– Гребень? – оживилась Изабель.
– Нет, почему же гребень? – Росси удивился.
– Но как же? – вздернула бровки молодая женщина. – Вы только что сказали – гребень носит имя Беренгарии.
– Да, носит, но это вовсе не значит, что он таковым является.
– Не понимаю. Если она оставила гребень…
– Да нет же! – в нетерпении воскликнул старик. – Беренгария подарила Катрин де Бофор молитвенник – в полном соответствии с тогдашними традициями – настоящее произведение готического искусства – в золотом окладе, инкрустированный драгоценными камнями, с рисунками изумительной красоты.
– Все равно не понимаю, – Изабель пожала плечами. – А при чем тут гребень?
– О, дитя мое! – прищурился Росси. – Сдается мне, эта тема очень тебя интересует!
– Вовсе нет, – она поджала губы. – Но гребень Альба знаменит. Правда, я не подозревала, что он настолько старинный.
– Старинный, но не настолько. Конец семнадцатого века. А тот молитвенник экспонируется в Лувре. Его выставили на аукцион сорок лет назад. Я пытался его заполучить, но не вышло… Лот перекупил кто-то из дома Ротшильдов, а потом…
– Нельзя ли ближе к делу! – довольно резко попросила Изабель. – Я по-прежнему ничего не понимаю.
– Я вот-вот перейду к сути! – пообещал Росси. – Проблема в том, что когда речь заходит об истории, я увлекаюсь… Так вот, молитвенник. Бофоры владели им века, пока в 1679 году французская принцесса, племянница Людовика XIV, Мария Луиза Орлеанская не вышла замуж за испанского короля Карлоса II. Сердце короля-солнце не дрогнуло, когда он отдал шестнадцатилетнюю девочку одержимому безумцу Карлу. Более того, испанского монарха подозревали в инцесте.
– И что? При чем тут Бофоры?
– Терпение, дитя мое! Марию Орлеанскую сопровождала многочисленная и знатная свита, так как по слухам, принцесса была вовсе не племянницей французского короля, а его дочерью.
– Подумаешь, – Изабель наморщила носик.
– Вместе с принцессой в Эскориал[48] отправились ее придворные дамы. Одна из них Катрин, графиня де Бофор.
– Очередная Катрин! – фыркнула Изабель.
– Это имя носили королевы и святые. Но графиня была совсем юной, всего на год старше своей королевы. Для нее нашелся жених при испанском дворе. Угадаешь, кто?
Изабель закатила глаза: – Ну конечно! Герцог Альба?!
– Точнее, будущий 10-й герцог Альба, тогда он еще звался маркизом Толедо. Предполагается, что в качестве приданого она получила и молитвенник Беренгарии.
– Но при чем тут гребень?
– В отличие от Марии Луизы, которая была несчастлива в браке и ненавидела Испанию до конца дней, Катрин полюбила и мужа, и страну, в которой вскоре почувствовала себя как дома. В качестве свадебного подарка дон Франсиско Альварес де Толедо преподнес невесте пейнету невероятной красоты.
– Пейнета Альба…
– Именно! Впоследствии на зубцы гребня был нанесен текст на старофранцузском языке – изящное ле[49], которое Беренгария посвятила подруге и записала на форзаце[50] молитвенника. Это настоящий шедевр – и литературный, и ювелирный. И конечно, несомненный исторический артефакт. Впервые пейнету надела Катрин де Бофор на собственное венчание. И с тех пор все невесты дома Альба венчались, набросив белоснежную мантилью из валенсианских кружев на высокий гребень. Так, вернее, было, пока во времена Гражданской войны[51] дворец Лирия не разграбили красные, и гребень не затерялся… Если точнее, все думали, что он затерялся. А он преспокойно себе лежал в подвалах Франко, и после того, как тот умер в 1975 году, все его состояние перешло к Хуану Карлосу, а тот не спешил с разбором наследства. Вот так и вышло, что несколько лет назад пейнету передала русской примадонне королева София. Ее чрезвычайно впечатлил русский «Дон Кихот», и она решила подарить Анне Королевой что-нибудь истинно испанское. Не нашли ничего лучшего, чем отдать ей гребень Беренгарии. Да какое она имеет на него право!
