— Нет.
— Руду тяжелых металлов. Это единственное, что нужно Земле и окупает все затраты на перевозку. Руда радиоактивна, поэтому все заключенные умрут рано или поздно.
— Зачем же они тогда это делают?
— Ответ прост, если бы ты подумал, то и сам бы догадался. Не будет руды, и сюда не прилетит ни один корабль. А это значит, что не будет ни еды, ни оружия, ни машин, а без всего этого здесь не выживет ни один человек.
— Значит, и я умру...
— Нет, Даниил. Космические разведчики проходят там, где другим не под силу, и выживают.
— Но я не разведчик...
— Ты им станешь, если будешь учиться.
— Мне страшно, дядя Пирс, даже думать об этом.
— Понимаю. Но либо ты учишься преодолевать боль и страх, либо становишься таким же, как другие заключенные, и делаешь то, чего от тебя хотят. Свобода, которую ты можешь получить, придет только через испытания и знания. Решать тебе, малыш.
— Я попробую, — неуверенно сказал Данька. — Только, если можно, не сегодня, у меня внутри по-прежнему все дрожит от страха.
— Вечером ты снова пойдешь в обучающую комнату, — твердо произнес разведчик. — А пока можешь отдыхать.
— Не хочу больше спать. Лучше расскажите мне что-нибудь о моем отце, дядя Пирс, я же его никогда не видел, а теперь и не увижу.
Разведчик задумался:
— Даже не знаю, с чего начать. Мы познакомились с твоим отцом в Академии разведки. Готовили нас сначала как звездных десантников, так что ты повторяешь в какой-то мере его путь.
— Но какое отношение имеют разведчики к десанту?
— В десантниках большой отсев, до конца первого курса доходят от силы двое из десяти.
— Это из-за собак, да? — догадался Данька. — Они многих покусали.
— С собаками и прочей живностью действительно сталкиваешься на первом курсе, и многие курсанты погибают, не сумев справиться со своими страхами. Учат в академии жестоко: если стреляют, то боевыми патронами, если ставят мины, то можешь быть уверен в том, что тебе оторвет ноги, когда ты на нее наступишь... Задача первого курса — выбрать самых выносливых, сильных духом, терпеливых и смелых, это очень важные качества для хорошего воина.
— Но вы же разведчики, а не воины. Почему вас учили как солдат?
— В этом вся хитрость. Сначала из тебя делают десантника, а потом, когда видят, что это не удалось, начинают готовить из тебя разведчика.
— Я не понимаю вас, дядя Пирс.
— Все очень просто, малыш. Когда заканчивается пятый курс, среди преподавателей появляются новые люди. Они незаметные и тихие, учат, как правило, математике, физике, устройству космических кораблей, но на самом деле отбирают самых умных и самых удачливых. Вот из них потом и готовят разведчиков.
— Так получается, что вы могли стать десантником, дядя Пирс?
— Не только мог, но и стал, у меня даже есть воинское звание. Но едва я начал задумываться о том, в какую дыру скоро засунут и где придется служить, как мне дали новое задание. Оно мне показалось очень простым, нужно было всего лишь добраться до объекта на орбите. А в челноке я вдруг понял, что датчики врут и топлива мне не хватит ни для того, чтобы добраться до звездолета, ни на то, чтобы вернуться назад. Это и есть главный вступительный экзамен в Академии разведки, его проходят только немногие, остальные гибнут в космосе, нас долетело всего трое — Траст, я и твой отец... А всего сейчас в мире пятьдесят разведчиков. У каждого свой корабль, и строит его он сам под себя и свой характер.
— А у вас тоже есть корабль, дядя Пирс?
— И у меня, и у Траста, они находятся на орбите соседней планеты.
— Значит, вы в любой момент можете улететь отсюда?
— Конечно, малыш.
— Почему же вы не улетаете? Это же планета-тюрьма, здесь живут страшные звери и плохие люди. Неужели из-за меня?
— Мы здесь для того, чтобы сделать тебя настоящим звездным разведчиком, как просил твой отец.
— Почему он хотел этого?
— Могу только догадываться, — неопределенно пожал плечами Пирс. — Похоже, что он думал о том, как несладко придется тебе в этой жизни, и хотел подготовить тебя к этому.
— Мне уже плохо...
— Да, малыш, но твой отец считал, что основные неприятности тебя ждут в будущем.
— Что еще может произойти?
— Вероятно, Зигин нашел что-то такое на этой планете что испортило жизнь ему самому, твоей матери и еще нерожденному тебе.
— И что это?
— Узнаешь со временем все сам, пока это тайна, закрытая самым высоким допуском. Мы научим тебя сражаться, летать на звездолете, и будешь ты путешествовать по Вселенной в поисках других планет.
— Но у меня нет космического корабля...
— А вот тут ты ошибаешься, корабль у тебя есть, это звездолет твоего отца. Он ждет тебя, только улететь ты на нем сможешь тогда, когда научишься им управлять. Поэтому надевай комбинезон и шлем...
— Опять к собакам?
— Нас в академии учили бороться с самым разным зверьем. Собаки — это самое легкое, дальше придется сражаться с другими зверями, сильнее и страшнее. Поверь, малыш, без этого нельзя, каждый разведчик встречается на новых планетах с разными формами жизни, да и десантникам тоже приходится с ними сталкиваться.
Данька встал:
— Ну раз по-другому нельзя, я пойду, хоть мне и очень не хочется.
Пирс натянул на мальчика облегающий комбинезон и надвинул шлем.
— Удачи!
— Спасибо, дядя Пирс.
Мальчик чувствовал, как от страха покрывается мурашками. Все вокруг потемнело, и он снова оказался на знакомом поле. Здесь все было реально, даже боль.
Сержант ухмыльнулся:
— Не слышу доклада, солдат.
— Какого доклада?
— Ох уж эти новобранцы, всегда стремятся сделать из меня идиота, — фыркнул десантник. — Ты должен сообщить свое имя и звание, прежде чем начнутся занятия. Это правильный и мудрый обычай, а что мы напишем на твоей могиле? Итак?
— Я — Даниил Кромвель.
— Не так солдат. Ты должен произнести: солдат Даниил Кромвель прибыл для обучения! — Сержант лениво потянулся. — Ну что ж, за то, что ты не доложил, как положено по уставу, сегодня за тобой будут гоняться пять собак.
— Пять? — испуганно выдохнул мальчик, оглядывая землю в поисках камня, но на поляне была только трава, тогда он медленно попятился к кустам, не отводя взгляда от сержанта.
— Ты куда-то торопишься, солдат? — Десантник ухмыльнулся. — Не спеши, на тот свет всегда успеешь. Вперед!
Мальчик понесся что было сил к кустам, проскочил их и помчался к забору, прислушиваясь к хриплому лаю собак.
Он почти успел, ему даже удалось дотронуться до досок, прежде чем собаки бросили его на землю. На этот раз волкодавы укусили только один раз, в ногу. На такую мелочь можно было не обращать внимания, тем более что ему удалось подобрать камень с земли.
Данька, прихрамывая, вернулся на поляну к сержанту.
— Иногда стоит чем-то пожертвовать ради своего спасения. Говорят, если собаке в открытую пасть засунуть кулак, то она не сможет сомкнуть зубы. Не знаю, сам никогда такого не пробовал. Вперед!
Мальчик рванулся к кустам, проскочил их и, повернувшись, ударил догнавшую его собаку камнем. Волкодав взвыл, но второй сбил беглеца с ног. Когда пес встал ему на грудь и потянулся к горлу, Данька воспользовался советом сержанта и засунул руку в пасть зверя, ободрав кожу об острые зубы.
Кулак у него был маленький, но мальчик проталкивал его все глубже, пока собака жалобно не взвыла.
Тут в ногу Даньке впился зубами еще один волкодав, но мальчик продолжал толкать руку все глубже и глубже, не обращая внимания на боль.
— Совсем неплохо, солдат, — заметил подошедший сержант. — Эту тварь ты почти убил.
— Убил? — Данька посмотрел на собаку, она едва дышала, а на глазах у нее были слезы. Он сам, удивляясь тому, что делает, обнял волкодава, погладил и прошептал на ухо:
— Прости, но ты тоже сделал мне больно.
Собака отошла в сторону и угрожающе зарычала.
— Эти твари хорошо обучены, — усмехнулся десантник. — Их не разжалобишь. А теперь слушай меня, солдат у всех зверей, и людей в том числе, есть слабые места. В основном там, где находятся внутренние органы и выходят под кожу кости. Ударь человека, собаку или любое другое зверье в живот, и, поверь, им станет больно. Глаза можно выколоть даже пальцем. Нос можно откусить или раздробить. В ушах можно порвать перепонку, и животное перестанет слышать. И повсюду есть нервные узлы, если надавить на них, то зверю или человеку станет больно. Я как-то не заметил, чтобы ты воспользовался тем приемом, который я показал тебе в прошлый раз.
