– Секретная информация? – с явным удивлением переспросил следователь, а адвокат оторвался от протокола допроса, который читал с предельным вниманием.

– Секретная информация, – повторили одновременно оба юриста и звонко от души рассмеялись.

– Значит, секретная информация, – третий раз повторил Николай Валерианович. – Скажи, пожалуйста, Серафима, а у тебя есть учебник по криминалистике?

Учебника ни у кого из ребят не оказалось, и следователь попросил их открыть стоявший в углу шкаф с бланками. Верхняя полка была заставлена книгами. Ребята увидели УК и УПК РСФСР, Конституции СССР, РСФСР и России, справочники следователя, учебники по уголовному процессу, судебной медицине и психиатрии, сборники постановлений Пленума Верховного Суда и среди других книг сразу два потертых учебника по криминалистике.

– Доставайте оба, – предложил Николай Валерианович, – и вон ту старенькую книжку про лжесвидетельство.

Когда ребята положили книги на стол, следователь предложил им внимательно посмотреть на обложки. На мягкой обложке старой книги, кроме названия и фамилий авторов, в правом верхнем углу было написано: «Для служебного пользования».

– На секретных документах всегда указывается гриф, – пояснил следователь. – Этот самый низший, есть еще «Секретно» и «Совершенно секретно». А на учебниках этот гриф есть?

– Нет, – озадаченно протянул Сергей.

– А вы свои учебники где взяли?

– Мне в библиотеке выдали, – ответил Сергей.

– А я свой в магазине купила, – пояснила Сима, – там столько разных учебников по криминалистике, что глаза разбегаются.

– А купить их может только юрист или любой человек?

– Конечно, любой.

– Тогда получается, что про приемы фотосъемки, технические средства и следы может узнать любой человек. Никто не помешает человеку, готовящемуся совершить преступление, купить учебник и узнать все про криминалистику.

– Никто, – согласились ребята.

– В середине 1990-х во Владивостоке была серьезная преступная группировка, так они вообще создали учебник, который назвали «Антикриминалистика», – вставил адвокат, – но это им не помогло.

– Тогда зачем нарушать требования УПК и не указывать вид фотосъемки, если преступник может узнать про него сам? – продолжал следователь.

– Незачем, – вздохнула Серафима, – значит, нам в протокол нужно вписывать все про фотосъемку.

– Не просто вписывать, а еще и так, чтобы эти отметки совпадали с описанием предметов и объектов, которые вы фотографировали. Пишется это примерно так: «Следователем с использованием цифрового фотоаппарата Nikon Coolpix с разрешением 16,0 Mp с жестковстроенным объективом NIKKOR 6X WIDE OPTICAL ZOOM VR с фокусным расстоянием 4,6–27,6 мм осуществлялась ориентирующая фотосъемка места происшествия методом круговой панорамы, светочувствительность матрицы 100 ISO, диафрагма 11, выдержка 1/125 секунды, расстояние 20 м, выполнено четыре фотоснимка, фото № 1–4». В идеале при использовании зум-объектива должно быть указано фокусное расстояние; если применяется простой объектив, то указывается его название и фокусное расстояние. Точно так же расписывается каждый последующий прием фотосъемки. Вообще, применение любых технических средств расписывается в протоколе подробнейшим образом.

– Теперь понятно, что хочет от нас преподаватель, – обрадовалась Серафима, и ребята принялись дополнять свои протоколы разноцветными вставками.

– Вот вроде бы все, – Сима перевернула лист и огорчилась, – тут опять ошибка.

– Давайте разбираться, – предложил Николай Валерианович.

В обоих протоколах в графе «В ходе осмотра проводилась» было написано «фотосъемка», но это почему-то не понравилось преподавателю, перечеркнувшему весь раздел.

– Тут же написано «фотосъемка», – заметил Сергей, – получается, неправильно?

– Неполно, – поправил его следователь, – нужно еще указать, сколько было сделано фотоснимков и кто будет оформлять фототаблицу. А кстати, кто может распечатать фотоснимки и оформить фототаблицу?

– Фототаблицу могут оформить специалист, осуществлявший фотосъемку, или следователь, проводивший осмотр, – отчеканила Сима.

– Фототаблица оформляется сразу же в ходе осмотра?

– Нет, потом, ее даже понятые не подписывают, – вспомнил Сергей.

– Значит, в протоколе это все должно быть отмечено, – резюмировала Сима, – а вот как?

– Все просто, – улыбнулся следователь, – пишите то, что есть на самом деле.

– Получается, в этой части протокола пишем: «В ходе осмотра проводилась фотосъемка, всего выполнено 10 фотоснимков, которые сохранены на флеш-карту (подробные данные карты), которая передана следователю для печати фотографий и оформления фототаблицы».

– А дальше в разделе «К протоколу прилагаются» пишем: «Приложение № 1. Схематический план территории С…ого государственного университета; приложение № 2. План-схема места происшествия; приложение № 3. Фототаблица по ее изготовлении следователем».

– Точно, – обрадовался следователь, – молодцы, но…

– Что «но»? – сразу всполошились ребята.

– На сегодня нам с вами надо заканчивать, – улыбнулся следователь, – у меня через полчаса допрос потерпевшей, нужно подготовиться.

– А можно нам присутствовать при допросе? – робко спросила Сима.

– Нет, – неожиданно жестко пресек Николай Валерианович, – нельзя, и не спрашивайте почему. Приходите завтра к 12:00.

Ребята собрали свои вещи, сложили книги в шкаф и покинули кабинет.

На следующий день ровно в 12:00 ребята робко заглянули в кабинет старого следователя.

– Входите, молодежь, – пригласил их Николай Валерианович, – вешайте одежду в шкаф и располагайтесь за маленьким столом.

Огромный стол следователя был заполнен документами, разложенными на аккуратные стопки, часть стола занимали коробки и конверты с вещественными доказательствами.

– У меня сегодня день технической работы по делам, – пояснил следователь, – анализирую материалы дел, планирую работу, назначаю экспертизы, выписываю повестки, оформляю запросы в разные организации, так что немного времени на ваши ошибки найду, а вы потом сходите с запросами к наркологу и психиатру.

– Обязательно, – Симу явно обрадовало первое поручение старого следователя, – мы сегодня как раз со всего отдела запросы собираем.

– Вот и договорились.

– Николай Валерианович, – робко начал Сергей, – а можно у вас спросить?

– Конечно, можно, – подбодрил его следователь.

– Вы вчера говорили, что, помимо процессуального оформления применения технических средств, есть еще интересы дела. Это как?

– Так просто не объяснишь, – задумался следователь. – Вот вы изучаете криминалистику, о чем этот предмет?

– О расследовании преступлений, – сразу же ответил Сергей.

– Ой ли? – улыбнулся следователь. – А как в учебнике?

– О закономерностях механизма преступления, возникновения информации о преступлении и его участниках, собирания, исследования, оценки и использования доказательств, – прочитала в учебнике Сима, – а еще о специальных средствах и методах судебного исследования и предотвращения преступлений, которые разрабатываются на основании этих самых закономерностей.[5]

– Получается, что в учебнике все построено на определенных закономерностях, а что такое закономерности?

– Ну, это то, что обычно повторяется, но не всегда, – задумчиво пояснил Сергей.

– Правильно. А как вы думаете, преступления все одинаковы?

– В общем, наверное, да, состав преступления же всегда постоянный, – неуверенно произнесла Серафима.

– Вот как, а сами события и участники одинаковы?

– Нет, участники разные.

– А ведут они себя каждый раз одинаково?

– Нет, каждый по-своему.

– А место и время одни и те же?

– Нет, каждый раз разные.