Так что под оболочкой сурового Генеранального Инспектора Генеранальной Инспекции Штаба Военно-Морского Флота Новой Великой России озорничал развеселый и незлобливый служака с бессменной любимой присказкой:

"Сдохни ты сегодня, а я завтра!".

* * *

Когда адмирал Голяк Шкентильколгуев пришвартовался к комнате отдыха Командующего Флотилии, Димон только-только приступил к очередной репетиции "Любовного треугольника".

Герои сериала были еще те! С Марианной Судоходовной Штурвалкиной матрос познакомился на ЦП (центральном проходе) пришвартованного "Адмирала Шкентильколгуева" (в честь бравого вояки была переименована историческая посудина, с борта которой он выпал трудящейся задницей в акулью пасть).

Димон, в качестве поощрения за избиение трех морских пехотинцев, протягивал палубу носовым платком, и в этот момент перед ним явилась прекрасная незнакомка в образине жены спившегося мичмана Шкерта Обрезовича Штурвалкина, Заведующего канцелярией Флотилии.

Штабной забулдыга воображал себя мини-вице-адмиралом и утверждал внутренний духовный статус беспробудными и яростными схватками с "горькой".

Начальство и супруга давно махнули на Шкерта рукой, но канцелярия, состоящая из портовых путан, в бедолаге души не чаяла. В особо сильном подпитии, а по иному у него и не получалось, мичман Штурвалкин гонялся за барышовыми барышнями с шилом и вынуждал их покинуть поле боя и перейти к исполнению непосредственных функциональных обязанностей вне пределов дурацкой канцелярии.

Марианне Судоходовне ассистировала Тина Медузовна Швартовая. Дивчина собиралась выйти замуж за Начальника Гоуродского Коммунального Хозяйства Веера Подчубайсовича Отключкина. Сановный молодец был буйно помешан на деньгах и обкрадывал местное население всеми мыслимыми и немыслимыми способами.

Он с потолка задирал вшестеро тарифы за пользование водопроводом, канализацией, хозяйственным мылом, стиральным порошком и электроэнергией, вздувал квартплату на двести процентов, чтобы затем милостиво скинуть до ста.

Более всего чинодрал обожал вырубать по воскресеньям свет и воду в гоуродской бане, в самый разгар помывки. Весельчак располагался в доме напротив у своей глухонемой любовницы, и она заливалась беззвучным хохотом и хлопала по ушам, наблюдая, как недомытым, нечесанным и общипанным дядькам и тетькам опять обломилось.

Главный Коммунальщик Веер Отключкин считал себя добропорядочным прихожанином, исправно посещал Храм, но и в обители Божьей, не в силах сдержаться, сбондил-таки деревянную икону Николая Угодника, медный крестик с шеи отпеваемой старушки и мокрые ползунки младенца, оставленные без присмотра на время крещения.

В канун главных литургий, облачившись в лохмотья и прикинувшись спидоносцем (натягивал на черепаший череп вшивый парик с тремя волосками, крючкообразный нос предохранял презервативом, а в уши набивал попкорн), примазывался Веер Подчубайсович Отключкин к вратам Господа поперек глотки воистину нищим, за что не раз был ими нещадно бит.

Брак коммунальный воевода почитал делом святым, подвластным небесам и поэтому исключительно добровольным. "Тинку-блондинку" Отключкин волочил к Алтарю третий год.

Устраняя всевозможные препятствия, настырный жених заморозил к Рождеству потенциальную тещу, пенсионерку-блокадницу, славную тихую старушку, отключив под видом аварии отопление в ее дохлой коммуналке.

Окончательно осиротев, Тина осознала, что от судьбы не убежишь, и дала отмашку на подготовку к брачным торжествам.

В объятиях дерзновенного матроса Димона затурканные дамочки забывали обо всем на свете, и когда инспектирующий адмирал Голяк Гальюнович Шкентильколгуев склонился над извивающимися телами и запустил озабоченные ручонки в женские прелести, то поначалу был принят за профессионального соблазнителя-фантома. Со стороны могло показаться, что дока-змеелов проводит сеанс гипноза скрещивающихся тварей.

В грудничковом периоде, а также детстве, отрочестве, юности, зрелости, словом, всю сознательную жизнь, Шкентильколгуеву не везло в любви. Соседка по детсадовскому горшку, яркая расцветка которого возбудила знойного мальчугана, обвинила Голяка в прицельном косогоглазии на горшок и выше. В школе "Феония-Полчервония" (такса за месячную платоническую любовь), после того как будущий адмирал переслал ей в конверте-сердечке аванс в виде зелененькой (трехрублевой) бумажки, в ответном послании, вываленном в черном гуталине, черканула воздыхателю:

"Шкентильколгуев! Я попрусь с тобой в кино только в том случае, если каждое утро в шесть ноль-ноль, в течение целого месяца, ты будешь кукарекать из форточки на протяжении десяти минут, одновременно высунув в нее обнаженную, напудренную и напомаженную задницу".

Будучи от рождения человеком дисциплинированным и напористым, как и положено будущему адмиралу, влюбленный Голяк выполнил наказ от сих до сих.

Прохожие настолько привыкли к расфуфыренному седалищу, извергающему на весь Куракинский проезд победный петушиный клич, что по их заявкам-аплодисментам исполнитель продлил бесплатное шоу еще на две недели. Однако романтическое рандеву пришлось отложить на неопределенное время, так как школьная секс-бомба вляпалась в очередную историю.

Неустрашимая Полчервония в битве при помойке взяла вверх над безруким глухим инвалидом, вырвала с барабанными перепонками слуховой аппарат и вонзила в порожний ушной тоннель велосипедную спицу, которая прошла навылет и ослепила другого убогого, блаженно созерцавшего разгром конкурента.

Феония загремела в Пермскую колонию для несовершеннолетних и сразу же зарекомендовала себя с наилучшей стороны. В Новогоднюю ночь заключенная ╧ 123 пробралась в гостевой блок, окатила бензином и заживо сожгла веселивший оступившихся девчушек заезжий квартет безногих плясунов.

Втрескался Шкентильколгуев и чуть позже, в двадцать пять с хвостиком, в нареченную местными бомжами "Помидором" красномордую физиономию, в полной мере отражающую последствия наследственного гипертонического алкоголизма. На сей раз объект страсти ответил непросыхающей взаимностью, и дело едва не закончилось свадьбой. Но за три дня до знаменательного события "Помидор" и дружок-наркоман из Томской облясти по кличке "Огурец", которой соответствовал размер "L" опорномножительного аппарата, разогревшись ударной дозой "экстази", заявились в магазин "Интим" в Ананьевском переулке и устроили в нем грандиозный погром, обвиняя продавцов в моральной распущенности.

Наконец, в тридцатник, будучи уже капитаном второго ранга, Гальюнович сделал предложение молодой жене Заместителя Главнокомандующего Военно-Морского Флота.

Чтобы отвязаться от навязчивого поклонника, могущественный Замглавкома "присобачил" ему очередную звезду и отправил в поход по Северному Ледовитому Океану с целью исследования процессов миграции из Баренцева моря морских ежиков и гребешков.

Экспедиция принесла ведомому Шкентильколгуевым кораблю титул "гвардейского", а капитану судна - звание контрадмирала "За проявленную доблесть и героизм в осуществлении руководства операцией по обезвреживанию особо опасного пирата", оказавшимся на поверку одноглазым испанским путешественником, терпящим бедствие на веслах. По стечению обстоятельств, битва с лодкой "пирата" произошла у Ханты-Мансийского острова Колгуев, полутезки адмирала.

Словом, карьера Шкентильколгуева развивалась стремительно и гордо, как режущий ветер Андреевский Флаг, а личная жизнь трещала по всему корпусу и неуклонно погружалась на дно.

И вот, наконец-то, Тетка Удача смилостивилась и повернулась к нему пышной грудью! Адмирал сбросил обмундирование и с победоносным воплем разомкнул "треугольник". Марианна Судоходовна и Тина Медузовна построили несгибаемым железным расчетом деморализованные конечности морского волка и направили их боевой эскадрой на взятие Порта Артура.