Вильхельм покорно согласился на все, и уже рассчитывал убраться из покоев подобру-поздорову, но его напоследок ошеломили вопросом, которого он не ожидал.

— Ты не хочешь разыскать своих родителей? — постукивая пальцами по подлокотнику кресла, спросила императрица. — Конечно, при передаче стерильных детей в приют уничтожается вся информация, но… Если у твоей матери есть другие, нестерильные дети, ее можно найти по карте генетического кода. А даже если и нет… существуют разные способы.

Предложение Хельм переваривал долго. А потом, выйдя из оцепенения, ответил:

— Нет. Спасибо. Знаете… мы с родителями прожили в разных мирах почти тридцать лет, и их, и меня это устраивало. Не думаю, что Эрлиху будут нужны лишние родственники, которые захотят у него что-то попросить.

Императрица вздохнула, в очередной раз назвала Вильхельма «хорошим мальчиком», после чего, наконец, позволила поцеловать себе руку и удалиться.

Эрлиха Хельм уговорил срочно вернуться домой, на Мелену, отказавшись ночевать во дворце и трахаться на кровати с балдахином. Тот долго сетовал, что его лишили исполнения заветной эротической фантазии, но флаер все-таки вызвал, и пока летели, почти не дразнился. Во время полета Вильхельм хорошенько обдумал слова императрицы — не о розыске родителей, а о взаимных уступках, и дома, после ужина и отличного секса, поинтересовался, можно ли ему будет что-то попросить взамен.

— Твоя мама говорила, что ты тоже должен идти мне навстречу, — пояснил он. — И я бы тоже хотел… хотя бы одно условие. Можно?

— Можно. Можно и не одно, — серьезно кивнул Эрлих. — Вываливай, что накопилось.

Хельм поколебался. Хотелось нескольких уступок сразу: и растворимый кофе, и сырки, и светоча сверху чаще, чем раз в неделю. Но он подозревал, что такого счастья ему не видать, вспомнил, как скверно было зимой по морозу бегать в ангар, едва вылезши из теплой постели, и выбрал кофе. Эрлих выслушал его объяснение о привычном допинге, улыбнулся и спросил:

— А сырки и газировку? В ангаре прятать будешь? Тайком — вкуснее?

Сразу припомнилось, как светоч вышвырнул сырки из тележки в супермаркете во время их второго совместного похода в магазин, и, не брезгуя ненормативной лексикой, донес до Хельма мысль: «Там, где я живу, этой пакости в холодильнике не будет!»

— Ну… ты же запретил.

— Ладно… — неожиданно смилостивился Эрлих. — Ешь свои сырки. Похоже, тебя не переделаешь… Но это все мелочи. Неужели у тебя нет чего-то более значимого? Глобального?

Точное значение слова «глобальный» Вильхельм посмотрел в словаре позже, потому что это слово у него — хоть убей! — ассоциировалось с конфликтом. Но речь светоча понял и, вспомнив, как едва не прохлопал шанс узаконить отношения, набрался смелости и попросил:

— Трахай меня почаще, пожалуйста. Мне очень нравится.

И услышал в ответ обещание:

— Так точно, пилот Бауэр! Постараюсь не лениться. Но это в ближайшие двадцать лет. Дальше — как здоровье позволит.

Эпилог

Поздней осенью, когда деревья Альфы оделись в золото и багрянец, в главном Храме Нератоса свершилась церемония бракосочетания Эрлиха Виктора Августа Веттин-Кобурга, принца Утрёхта и его избранника, Вильхельма Бауэра. В колонии по случаю свадьбы был объявлен выходной день и десятки тысяч кеннорийцев и туземцев приветствовали участников и гостей на улицах города.

Утром Первый Кеннорийский канал известил своих зрителей о том, что императрица Мария-Теодора личным распоряжением нарекла Вильхельма Бауэра титулом Его Королевское высочество барон Кёллен, но принцем он именоваться не будет.

Церемония началась в одиннадцать утра по зимнему времени Нератоса, и продолжалась около часа. После ее окончания свадебный кортеж направился к Малому Императорскому дворцу, но по пути сделал остановку у памятника изобретателю браслетов Эриху Штольцу. Именно там, после возложения цветов, Эрлих и Вильхельм впервые публично поцеловались в статусе женатой пары. Далее свадебный кортеж проследовал во дворец, где главнокомандующий вооруженными силами Империи принц Эдвард устроил праздничный обед в честь новобрачных.

Прямую трансляцию из Нератоса вели все ведущие телеканалы Империи. По приблизительным оценкам ее смотрело около пятнадцати миллионов зрителей. Принца Утрёхта к алтарю Пламени сопровождал командир «Дикой дивизии» Юрген Ланге, а барона Кёллена — главнокомандующий ВВС Ансельм Веттин-Кобург.

Как отмечали многочисленные наблюдатели, Вильхельм Бауэр выглядел чрезвычайно серьезным и во время брачной церемонии, и на обеде, а принц Эрлих беспрестанно улыбался и изредка что-то нашептывал брату.

После праздничного обеда молодожены сели в флаер и отбыли в охотничий домик Кевина Арни на Флоре, где собрались провести неделю из своего медового месяца.

— Место для отдыха мы выбирали вместе, — заявил журналистам принц Эрлих. — И решили вернуться туда, где впервые разделили ложе, трапезу и магию.

При упоминании о разделенном ложе его законный супруг и партнер по заклинаниям неожиданно вздрогнул и густо покраснел, но журналистам так и не удалось получить от него ответа ни на один дополнительный вопрос.

Конец

19 сентября 2011 — 03 октября 2011

========== Холодец по-кеннорийски ==========

Вильхельм простудился как на заказ. Утром, услышав от Эрлиха, что им придется потратить выходные на то, чтобы поздравить мать-императрицу с днем рождения, — разумеется, на Кенноре, в Большом Дворце — он тоскливо чихнул, а к вечеру слёг с температурой. Супруг напоил его вонючим противопростудным эликсиром, но организм Хельма, почуявший возможность остаться дома и насладиться спокойным одиноким уикэндом перед телевизором, температурил, не сдавая завоеванные позиции. К чиханию прибавился жуткий насморк, и в ход пошли бумажные полотенца — платки слишком быстро заканчивались.

На следующий день Эрлиху пришлось лететь в Нератос с бывшим третьим пилотом. Вильхельм не то, что во флаер сесть, до сортира дойти не мог — кружилась голова и нещадно слезились глаза.

В субботу супруг разбудил его не поцелуем, а тычком в плечо, подал свежее полотенце и сообщил:

— Мама очень расстроилась, что тебя не будет. Но я ей объяснил — врачи на Вратах завернут, тут можно даже и не пытаться. Мало ли, что это за вирус… выкосит потом полдворца.

Хельм согласно чихнул и высморкался.

— Мама написала, чтоб я срочно приехал. Она хочет меня на какую-то выставку собак сводить.

— Езжай, — с трудом удерживая очередной чих, пробормотал Вильхельм.

— Я уже флаер вызвал. Но… как ты тут один останешься? Давай мы тебя в Малый Дворец перевезем, а? Эдварда нет, он уже на Кенноре. Зато там зять и лекарей целый штат.

— Нет!

— Но…

— Нет!

Видимо, Хельм чихнул убедительно или угрожающе, потому что Эрлих помрачнел, но на переезде в Малый Дворец настаивать перестал. Собираясь, вздыхал, попутно заставил прикроватный столик эликсирами, закапал Вильхельму нос, проверил наличие еды в холодильнике и выставил номер врача на быстрый набор. Прощание вышло скупым и неловким, перемежаемым сморканием. Эрлих подхватил сумку и вышел, а Хельм, дождавшись хлопка входной двери, натянул на голову одеяло и благополучно заснул.

Вечером его разбудил звонок зятя. Судя по всему, Ансельм получил от Эрлиха определенные инструкции, потому что про температуру, насморк и общее самочувствие допросил подробно и по пунктам.

— Мне уже лучше, — честно признался Вильхельм.

Он выслушал напоминание о приеме эликсиров, попрощался, нажал на отбой, зевнул, потянулся и понял, что хочет съесть что-нибудь мясное, выпить кофе и принять душ.

Через два часа полный энергии Хельм направился в вояж по магазинам — для пополнения содержимого холодильника. В принципе, там было достаточно продуктов… просто не таких, которые ему хотелось съесть.

Постаревшая, чуть поседевшая дворняжка встретила его приветственным тявканьем, и он пообещал ей зайти в мясную лавку.

— Эрлих тебя не покормил, да? Поганец… ничего, я тебе что-нибудь вкусненькое куплю.