Реальность вернулась очень быстро, вырисовывая скудный пейзаж за окном и осознание произошедшего. Женский мозг уже почти занялся самоедством, убеждая, что его хозяйка позволила лишнего, но Робин успел предупредить данные действия.

— Моя женщина, — тихий мужской шепот вызвал смущенную, но счастливую улыбку. Она поверила, по крайней мере, сейчас.

Отложив телефон в сторону и снова улыбнувшись, Миллс все же отправилась в ванную. Уже ступив босыми ногами на холодный кафель, она услышала знакомую мелодию, которая призывала вернуться обратно. Прочитав имя «Эмма», стало ясно — это не просто так. В суетливом разговоре Свон призналась, что второпях оставила необходимую ведомость дома и буквально умоляла подругу привезти ее. Отдохнула, подумала Реджина, разыскивая необходимый документ на столе.

***

Буквально через час Миллс была на месте. Блуждая по длинным коридорам и привлекая всеобщее внимание, она проклинала Свон до тех пор, пока, наконец, не оказалась у нужной двери.

— Ты мой спаситель, — воскликнула Эмма, а получив заветную бумагу, облегченно выдохнула, — иначе меня бы расстреляли.

— Собираться лучше надо, — усмехнулась подруга, покачав недовольно головой.

— Да у меня из головы просто вылетело. Ладно, я побежала, мне нужно отчитаться о своих бездельниках. Кстати Робин в 315 аудитории, так, если что, — хитро подмигнув, Свон скрылась за дверью. Услышав знакомое имя, Реджина хотела уже набрать своему профессору, но в последний момент отказалась от данной идеи, решив сделать сюрприз.

А в 315 аудитории допивая невкусный кофе и слушая жалкие попытки студента сдать экзамен, Робин упустил момент, когда в аудиторию заглянула Руби — секретарь их факультета. Молодая сотрудница использовала любой момент, чтобы покинуть рабочее место и посплетничать с коллегами. В основном она забегала на огонек именно к Локсли, с которым частенько виделась и вне стен университета, навещая свою бабулю Лукас.

— Прекращай мучить детей, — хихикнув, девушка как обычно уселась на край стола, закинув ногу на ногу. — Нарисуй человеку троечку и отпусти с миром.

— На троечку тоже надо наговорить, — усмехнулся профессор, листая лежащую зачетку. Он уже был готов сжалиться, но услышав о том, что Кант итальянский философ просто зажмурился. — Все прекратите насиловать мне мозги! Приходите осенью!

— Ну, мистер Локсли, — канючил парень, теребя края листка с ответом, — пожалуйста, дайте еще попытку.

— Я дал вам миллион попыток, — уточнил Локсли. — Поучите летом или учитесь лучше списывать. Кант — немецкий философ, до свидания.

— Какой ты жестокий, — расхохоталась Руби, когда понурый студент покинул аудиторию. — Вот нужен он тебе осенью?

— Я надеюсь, что с таким количеством хвостов его скоро отчислят, — усмехнувшись, Робин устало откинулся на спинку стула.

— Бедные студентики, — веселилась девушка, игриво толкнув мужчину в плечо. — Кстати, ты не поверишь, что вчера произошло! — улыбнувшись, она развела руками, явно желая рассказать что-то интересное.

Тем временем Реджина снова блуждала по университетским лабиринтам, то и дело, сталкиваясь со студентами или спешащими преподавателями. Ее даже окутала ностальгия, когда она также переживала времена сессии, прятала шпаргалки и мечтала скорее получить диплом. Улыбнувшись, тому, как довольный паренек подкинул вверх зачетку, сообщая по телефону, что собирается домой, женщина, наконец, заметила аудиторию 315.

Остановившись, она закусила губу, представляя, как Робин удивится ее визиту, а после наверняка расскажет очередную веселую историю. Резко открыв дверь, улыбка мгновенно сползла с женского лица. Крепко вцепившись в дверную ручку, Миллс несколько раз моргнула, стараясь проверить увиденное. Но нет, никакой ошибки и за столом сидел ее Робин, над которым нависала какая-то девица, что-то нашептывая на ухо и вызывая мужской смех.

Внутри все опустилось, а костяшки пальцев даже заболели от неудобной железной ручки. Захотелось то ли громко хлопнуть дверью, чтобы прервать эту идиотскую идиллию, то ли отвесить звонкую пощечину, то ли тихо испариться и вычеркнуть этого человека из своей жизни. Последнее было предпочтительнее.

— Реджина! — удивленный голос Робина, вырвал женщину из вереницы неприятных мыслей.

— Робин, ты сегодня просто нарасхват! — захихикав, Руби спрыгнула со стола и направилась к выходу. — Не буду мешать.

— Я тоже пойду, — пропустив незнакомку, Миллс с трудом сдержалась от желания толкнуть ее и мечтала скорее отыскать выход.

— Подожди, — подскочив, профессор в считанные секунды оказался рядом и, перехватив тонкое запястье, рывком прижал женщину к себе.

— Пусти! — закричала она, пытаясь оттолкнуть от себя эту глыбу. — Убери свои руки!

— Да в чем дело? — протащив ее через весь кабинет, словно ребенка, Робин попытался заглянуть в горящие огоньками глаза. — И, что вообще ты тут делаешь?

— Ну, прости, что помешала! — усмехнувшись, Реджина, наконец, вырвала руку, потирая красное запястье. — Я к Эмме заходила, решила и тебя навестить, как вижу удачно!

— Да я рад тебя видеть, — попытка обнять провалилась. — А это же Руби…

— Руби, — покачав головой, она ядовито рассмеялась, — она у тебя, что зачет так получала или сразу экзамен?

— Прекрати! — Локсли с силой схватил женские плечи, не задумываясь о болезненности хватки. — Руби наша секретарша, мы дружим сто лет!

— Вот и спи с ней! — в очередной раз, избавившись от мужского капкана, она прижалась к двери и резко выдохнула. — Думаю, недалеко ушла! Иди, догони!

— Да я хочу спать с тобой! — в раздражении, Робин скинул со стола папку, что ее содержимое украсило неровный пол, и резко сократил расстояние между ними, заставляя женщину попятиться назад.

С силой прижав хрупкое тело к двери, они буквально ввалились в маленькую лаборантскую, где испуганно вцепившись в мужской воротник, Миллс сразу попыталась вырваться.

— Пусти! — в сотый раз требовала она, спиной чувствуя неровную поверхность стены.

— Дурочка, успокойся, — усилив объятия, тихо зашептал Робин, стараясь успокоить рассерженную женщину. — Мне ты нужна, ты!

Неожиданное признание заставило на миг замереть, давая возможность глазам привыкнуть к тусклому освещению. Пару секунд они, молча, рассматривали друг друга, боясь даже моргать. Но полутемная маленькая комнатка и горячее дыхание, которое обжигало лица, все-таки выпустили так долго сдерживаемую страсть наружу. Мужские губы быстро затыкают женский рот, запрещая сказать лишнее, а руки спешно пробегаются по хрупкому телу, сминая тонкую блузку. Еще мгновение и пальцы профессора быстро расправляются с маленькими, неудобными пуговицами, скидывая ненужную вещь с женских плеч. Остатки здравого смысла убеждают остановиться, вспомнить, что сейчас не время, а главное не место. Но женское тело слишком податливое, слишком горячее, а тонкие пальцы, стягивающие его рубашку, дают четко понять — остановка невозможна.

Реджина упускает момент, когда маленький стол соприкасается с обнаженной кожей, а руки и губы профессора исследуют каждый миллиметр ее подрагивающего тела. Мужские движения быстрые и резкие, щетина царапает и раздражает нежную кожу, а пальцы вновь глубоко, слишком глубоко. Острые ноготки с силой вонзаются в мужскую спину, оставляя красные отметины, а когда наступает долгожданная развязка, она вцепляется зубами в его плечо, пытаясь заглушить крик. Мужское рычание сообщает о финале и наступает тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием.

— Прости, — шепотом просит Робин, рукой ероша волосы. — Я не хотел делать тебе больно, я не хотел так, здесь… Прости, — теперь объятия нежные, осторожные, а в голосе явно сквозит раскаяние.

— Ты неплохо устроился, — отвернувшись, Миллс решила отвлечься на разбросанную одежду, буквально ненавидя себя за этот срыв. Довольное тело аплодирует стоя, призывая продолжить начатое. — Я и она….

— Руби просто мой друг, — в доказательство его пальцы заскользили по женской спине, а губы оставляли на недовольном лице невесомые поцелуи. — Мне ты нужна, ты!