Возникает проблема: можно ли обеспечить прогрессивное развитие общества в условиях сохранения специфики преобладающей адаптивной стратегии? Из характеристики этой стратегии мы приходим к выводу, что это невозможно: нужны радикальные, революционные изменения. Прогресс на основе консерватизма невозможен. Требуется обновление как идеологии, так и управления застойного общества.

В. Регрессивная адаптация личности

Можно выделить целый ряд адаптивных стратегий исходя из критерия преобладания того или иного защитного механизма в адаптивных процессах личности. Одной из них является регрессивная адаптация. Это понятие ввели в научный обиход психоаналитики, в частности, его употреблял Г. Хартманн в своей книге об адаптации личности[49]. Очевидно, что в этой адаптивной стратегии ведущим является механизм психической регрессии, о котором мы уже подробно говорили в другом месте[50]. Эта стратегия систематически используется, большей частью самопроизвольно, при пуэрилизации человека, что может иметь место в разные возрастные периоды под влиянием сильных и длительных фрустраторов, а также при возрастной инфантилизации в пожилом возрасте.

В психоанализе установлено, а в настоящее время уже общепринято, что художественное творчество является результатом регрессии, поскольку используемые в нем образы имеют архаичный и магический характер. Но психоаналитики понимают, что искусство не сводится к простому архаическому “остатку”. Магические в прошлом образы, как замечает Г. Хартманн, предоставляют различные возможности для принятия синтетических решений. Он считает художественное творчество разновидностью регрессивной адаптации: психические достижения, корни которых архаичны, приобретают новое значение для синтеза и во взаимоотношениях с внешним миром – именно в силу возвращения к архаическому.

§ 2.3. Сочетание двух стратегий у этнической группы

Здесь мы, на примере определенного этноса, покажем, что адаптивные стратегии, во-первых, свойственны не только индивидам, но и этническим группам, во-вторых, что в переживаниях и поведении одной и той же группы две или больше стратегий могут сочетаться. Это позволит нам более логично перейти к рассмотрению вопросов групповой фрустрации и психической самозащиты.

Отношение отсталых или обездоленных этнических групп, убежденных в своей аборигенности, к своему прошлому, как отмечается в этнологической литературе, особое: если на данной земле живут еще и пришельцы, то аборигенная и отсталая группа выражает сожаление, что разрешила первую иммиграцию. Она обвиняет своих предков за проявленную слабость и уступчивость. При этом ими выражается горечь и сожаление. Вообще исторические ошибки предков воспринимаются этносами с горечью, сочетаемой с революционностью.

Так, в Шри-Ланке сингальцы, считающие себя аборигенами и хозяевами земли, крайне недовольны тем, что была разрешена иммиграция тамильцев из Индии. Есть между тамильцами и сингальцами и религиозные различия. Тамильцы являются индуистами, а сингальцы – буддистами. Сингальцы требуют решительных мер, а именно – репатриации тамильцев в Индию. Аборигены считают, что поступают великодушно, что позволяют иммигрантам жить в своей стране[51].

Нетрудно представить, что там, где у людей есть такое полное сожаления и горечи отношение к прошлым ошибкам своей национальной истории, там есть возможность вспышки все новых и острых этнических конфликтов. На примере взаимоотношений тамильцев и сингальцев это очевидно. Есть немало примеров и в других регионах мира – в Малой Азии, Закавказье, на территории Югославии. Так, до сих пор армяне и греки жалеют о том, что в XI–ХII веках нашей эры не объединились против проникновения тюркских племен в Армению и Византию: если бы они совместно и дружно выступили против тюркских орд, история теперь была бы другой. Вина раздора лежит в основном на греках, ибо они, имея мощное государство (Византию), вместо того, чтобы усилить своего естественного союзника – Армению, крайне ослабили ее, лишив возможности иметь армию.

В переживаниях и действиях аборигенов, теперь уже притесняемых народов, сочетаются, по-видимому, две стратегии адаптации: регрессивная адаптация и стратегия агрессивная, наступательная, причем первая из них становится психологической опорой для второй.

§ 2.4. Групповая защитная адаптация

Прежде чем перейти к обсуждению этнозащитных механизмов и процессов, необходимо вкратце рассмотреть вопрос о том, как вообще возможна психологическая самозащита на групповом уровне и как совершается переход от индивидуального уровня психологической защиты на групповой уровень.

А. Групповая фрустрация

Чтобы имели место групповые защитные процессы, группа, как целое образование, должна быть фрустрирована. Она должна переживать комплексное состояние стресс-фрустрации. Можно принять простой подход: если большинство членов группы фрустрировано одним и тем же фрустратором, естественно сказать, что группа в целом фрустрирована. Например, вся группа может лишиться определенной ценности или не суметь получить то, что желает или, наконец, лишиться того, что уже имела.

Возможен и другой случай: реально фрустрируется только один из членов группы (например, семьи или этноса), но другие ее члены переживают с ним психологическую идентификацию и тоже приходят в состояние фрустрированности. Индивидуальная фрустрация порождает групповую. Так, если член чужой группы оскорбляет достоинство индивида, то его фрустрация может передаваться и его семье, и его этнической группе.

Реальность подобных процессов не подлежит сомнению. Известны многочисленные факты о том, как семья стремится наказать врага одного из своих членов (кровная месть у некоторых народов, весьма распространенная в прошлом), и даже национальное государство может объявить войну другому государству за нанесение оскорблений или другого вреда своим гражданам.

Отсюда ясно, что как существуют индивидуальные механизмы защиты личности и ее самосознания, должны существовать и групповые защитные механизмы, с помощью которых фрустрированная группа старается наказать виновного, улучшить свое психическое состояние и освободиться от фрустрированности.

Когда социальная группа подвергается внешнему давлению, преследованиям и репрессиям, она претерпевает внутренние изменения: меняется поведение такой группы, меняются некоторые ее нормы и установки, формы выражения чувств и т. п. Если внешние агенты – фрустраторы и стрессоры – опасны, а возможности ухода из ситуации ограниченны, может произойти дезорганизация группы, она может оказаться даже в состоянии паники. Вообще появление фрустрирующей ситуации порождает коллективные действия членов группы, направленные на фрустраторов. Во всех подобных случаях изменения, происходящие в группе и в ее поведении, в общем можно считать защитно-адаптивными, во всяком случае по их мотивам. Результаты этих действий, конечно, могут быть не только адаптивными.

Всякие поражения, вызывая тяжелые фрустрации всего этноса или большинства его членов, требуют защитных процессов. Как возникают при этом тенденция к самозащите и ее механизмы, можно проиллюстрировать на исторических примерах.

Б. Групповые адаптивные механизмы

Адаптивные процессы на личностном и групповом уровнях имеют ряд различий, в том числе качественных. Свидетельством этого может служить следующее явление: личность может обладать такими чертами, которые делают ее неадаптированной в группе, но эти же черты личности могут способствовать адаптации ее группы к более широкой социальной среде. Например, во многих случаях таковыми являются творческие способности личности, которые, вызывая зависть и соперничество в контактных группах, могут принести этим же группам почет и более высокий статус среди других социальных групп.

Есть группы, в составе которых много таких неординарных людей. И если бы лидерам таких групп удалось сохранить единство, устойчивость и целенаправленность действий, то, благодаря своей продуктивности, они смогли бы занять высокий статус и приобрести престиж и, таким путем, добиваться высокого уровня адаптированности в обществе. Эти суждения касаются, например, научно-исследовательских групп и учреждений.