В камине библиотеки сохранился слой холодного пепла. Чарльз зачем-то провёл пальцем по краю шахматного столика, застывшего между двух кресел в некотором отдалении от камина. Палец оставил след в покрывшем доску тонком слое пыли. Все фигуры были расставлены в идеальном порядке. Шахматы… Они с Эриком оба любили эту игру. Словно наяву Чарльз увидел мягкий свет торшера, услышал потрескивание пламени в камине, ощутил на языке вкус дорогого виски. И глаза Эрика, сидящего напротив – жёсткие, внимательные. «Я убью Шоу, Чарльз. Надеюсь, ты мне это позволишь».
Чарльз зажмурился, сжав пальцами виски. Вот и ещё одно подтверждение словам Эрика. Они действительно оба были здесь, они дружили… Но странные темы поднимались у них в дружеских беседах за шахматами. Убить? Кто этот человек, и зачем его убивать? Тот ли это, чью голову пронзило монетой?
Чарльз открыл глаза, расслабляясь… и почувствовал то, что, не будь он так занят своими мыслями и воспоминаниями, ощутил бы намного раньше. Его одиночество было нарушено или вот-вот будет нарушено. К особняку стремительно приближались люди. И их было много.
Чарльз бросился к окну, отдёргивая портьеру. Так и есть, к дому подъезжали несколько армейских джипов, из которых уже выскакивали вооружённые люди и, что самое скверное, но борту по крайней мере одного джипа красовались буквы СОНЗ. Проклятье. Чарльз выскочил из библиотеки и кинулся к лестнице, прикидывая, что к дверям, наверное, не стоит и соваться. Но если разбить ещё одно окно, и попытаться быстро скрыться в зарослях с другой стороны дома…
Ничего не успел. Чарльз как раз сбегал по последнему пролёту лестницы, когда наружные двери с треском распахнулись, и в холл влетели несколько детинушек с автоматами. Защёлкали затворы, и Чарльз остановился, медленно поднимая руки. Очень тревожное и неприятное чувство, когда на тебя смотрят несколько чёрных створов, и пальцы дрожат на курках…
– Если хоть дёрнешься… – один из стволов шевельнулся. – Понял?
Чарльз понял. И безропотно позволил больно заломить себе руки за спину, застегнуть на них наручники и как куль поволочь себя к выходу. В головах у ребятушек читалась не просто готовность выстрелить, а прямо-таки жажда уловить хотя бы намёк на сопротивление, дающее оправдание для «убийства в целях обороны». Они видели всякое, эти люди из Специальных отрядов, и Чарльза передёрнуло, когда перед его внутренним взором пронеслось чужое воспоминание: близкий, дорогой одному из этих вояк человек, боевой товарищ в такой же форме, и кожа у него оплавляется и стекает с обнажившегося мяса, словно восковая. Лишь мёртвый мутант – безопасный мутант…
Снаружи, у крыльца, из джипа вытаскивали какое-то оборудование. Рядом стоял человек с капитанскими погонами и курил. Но всё это Чарльз увидел только, когда его поставили на колени перед этим человеком, до того его тащили почти уткнув носом в землю.
– Мистер Ксавьер, я полагаю? – лениво спросил капитан, не выпуская изо рта сигареты. Чарльз промолчал. Один из стоявших рядом с капитаном солдат несильно, но болезненно ударил его по лицу. Капитан кивнул, и другой солдат подошёл к ним, держа в руках что-то вроде металлической палки, соединённой проводом с выгруженным из джипа агрегатом. Палка ткнула Чарльза в щёку, и агрегат взревел, как сирена, замигав красной лампочкой.
– Ну, вот, – довольно сказал капитан. – Признаться, когда пришёл сигнал, что тебя видели на железнодорожной станции, я подумал, что они там сбрендили. Не такой ты дурак, чтобы сюда возвращаться. Ан оказалось – как раз такой. Ну, что ж, в машину его. И помни, Ксавьер, при любом подозрении тебя пристрелят.
Чарльз украдкой перевёл дух. Главное, что его не пристрелили прямо сейчас, а значит, шанс ещё есть. Он может воздействовать на людей телепатически, и, хотя он не знает пределов своих возможностей, терять всё равно нечего. Но лучше предпринять свою попытку в пути, когда непосредственно рядом с ним в машине останутся трое или четверо, и они слегка расслабятся, успокоенные его покорностью…
Чарльза подняли на ноги, и тут он почувствовал, как стальные браслеты у него на руках шевельнулись. Сперва они чуть сжались на запястьях, а потом – нет, это не чудится! – ослабли. Да не просто ослабли, а расстегнулись и соскользнули прочь!
«Лорна», – облившись мгновенным ужасом, подумал Чарльз. С девчонки сталось бы скрытно отправиться следом, а теперь попытаться его спасти. Вот только она же не знает адреса, Чарльз его не называл, а чтобы преследовать его, когда он ехал на попутках, нужны возможности, которые едва ли есть у одинокой тринадцатилетней девочки. Чарльз не видел, куда делись наручники после того, как снялись с его рук, он боялся оглянуться. Один из тащивших его протянул свободную руку, открывая дверцу джипа… и тут второй из чарльзовых конвоиров вдруг разжал крепкую хватку на его локте и захрипел. Чарльз глянул на него, и его облило ужасом ещё раз. Наручники, развернувшись из браслетов в пластинки, обхватили шею человека из СОНЗ и сейчас душили его, а тот хватался за них побелевшими пальцами, медленно оседая на землю.
Все машины вдруг задребезжали, словно технику вслед за Чарльзом охватил страх. Второй конвоир закричал и вскинул оружие, но оно вырвалось из его рук и повисло в воздухе. И, судя по крикам и лязгу, не у него одного. Низкий, но мощный гул наполнил воздух, надавив на барабанные перепонки, и из-за дома выплыло самое настоящее торнадо, перевернувшее последнюю машину. Люди бросились от него врассыпную, какой-то бедолага, оказавшийся к воздушной воронке ближе всех, был мгновенно втянут в неё и замелькал, закружился, поднимаясь всё выше и выше. Больше никем не удерживаемый Чарльз упал на колени и полуотполз, полутобежал к стене дома. Чтобы не происходило, шансы на бегство стремительно увеличивались, нужно было только суметь уцелеть.
Рычащее торнадо двинулось дальше, выписывая полукруг. Как ни странно, оно больше не приближалось к машинам, наоборот, словно бы опасаясь задеть людей, брало с запасом. Или, быть может, стремилось преградить дорогу тем, кто успел отбежать подальше. Машины поднялись в воздух, но не под действием ветра, а какой-то иной силы, потому что от постоянно перемещающейся воронки их отделяло по нескольку десятков ярдов. Но именно к ней они и устремились вместе со взлетевшим ранее оружием. Вихрь поглотил всё направленное в него железо, чтобы смачно выплюнуть его в своей верхней своей точке и рассыпать, уже переломанное, где-то в парке.
Решившись, Чарльз двинулся влево, по-прежнему держась стены. Что торнадо управляется кем-то извне, он уже не сомневался – уж слишком осмысленно оно себя вело, кружа вокруг отряда и сбивая его в кучу, как овчарка – стадо. Мутанты – да, скорее всего, вот только как бы дать им понять, что он один из них? Чарльз уже почти достиг угла дома, когда кто-то резко прыгнул на него сзади, сбив с ног и навалившись сверху. Чарльз повернул голову и увидел перекошенное лицо одного из солдат. Тот замахнулся, и в его руке блеснуло лезвие ножа.
Счёт шёл на доли секунды, и Чарльз ударил не думая, не физической силой, а разумом. Сжал чужое сознание в мысленном кулаке – и напавший на него человек застыл, превратившись в свою восковую копию. Застыла на полувзмахе рука, рот так и остался оскаленным, глаза выпученными… Ни дать, ни взять отдельный кадр, выхваченный из фильма. Значит, я и такое могу – мелькнула мысль. Чарльз попытался стряхнуть тело с себя и выбраться из-под него, но одеревеневшая рука солдата не желала разжиматься. Нож в ней вдруг задрожал и потянул тело вверх, повинуясь явно всё той же силе, что управляла тут всем металлом. А тело, приподнимаясь, потянуло за собой и Чарльза.
Что-то свистнуло, и красная светящаяся плеть хлестнула по руке с ножом. Хлестнула – и рука отделилась от тела, перерубленная одним ударом. Ужас и отвращение придали Чарльзу сил, он всё-таки сумел вывернуться из хватки застывшего человека, вскочить и обернуться. В двадцати шагах от него стоял белобрысый парень в джинсах, футболке и со странным кругом, висящим на груди. Их с Чарльзом глаза встретились, а потом из круга на груди парня вырвался красного цвета луч, пролетел мимо Чарльза и ударил в одного из метавшихся солдат. И Чарльз содрогнулся, увидев, как луч пробивает человеческое тело насквозь. Тогда Ксавьер тоже ударил телепатией – почти не думая, на одном инстинкте.
