У всего должны быть какие-то преимущества. Преимущество амнезии – возможность прожить жизнь заново, заново открывая то, что уже было однажды открыто. Сомнительное преимущество, но что делать, коли других нет.

Пока они обходили сквер, перед Ар-Си-Эй-Билдинг заканчивались последние приготовления. Люди всё прибывали, и в какой-то момент Лорна призвала Чарльза перестать ходить с места на место и занять места поближе к уже установленной трибуне с американским флагом. Через какое-то время рядом с трибуной начали выстраиваться оркестранты. Назначенное время приближалось, толпа начинала волноваться, и оркестр заиграл Гершвина. Лорна улыбнулась и тихонько подтянула:

Когда-нибудь он придёт,

Человек, которого я люблю,

И он будет большим и сильным,

Человек, которого я люблю…

Чарльз прикрыл глаза, слегка отпуская контроль над собой – не настолько, чтобы снова начать подслушивать мысли, но достаточно, чтобы ощутить стоящих рядом. Теперь, когда он привык к физическому ощущению чужих эмоций, ему начало казаться, что сознания людей светятся. Излучают свои чувства в пространство, как лампа свет, как костёр тепло, но лишь телепаты способны уловить это излучение. И теперь Чарльз даже с закрытыми глазами видел всех, кто был на площади перед небоскрёбом. Обычные люди, казалось, светились более холодным, тусклым светом, в то время как сознание Лорны рядом пылало ярче и живей. А ведь он, Чарльз, мог бы стать живым индикатором, определяющим наличие мутации не хуже, чем детектор доктора Траска. Достаточно мысленно коснуться чужой души, достаточно оценить степень этого свечения – и вот уже совершенно ясно, кто перед тобой, человек или мутант. Даже если вся мутация сводится к изменениям тела, без какого-либо другого дара, как это было у Рейн.

Между тем по толпе пробежало радостное оживление. Оркестр, сбившись на середине музыкальной фразы, заиграл «Слава вождю!» И Лорна дёрнула Чарльза за рукав:

– Смотри!

Чарльз открыл глаза. На трибуне стоял высокий человек с шапкой каштановых волос, и лицом, знакомым каждому американцу. Он, улыбаясь, слушал восторженные крики, аплодисменты и свист, которыми разразилась толпа при виде него. Потом поднял руки в успокаивающем жесте – и шум постепенно смолк.

– Спасибо, что пришли! – произнёс президент Кеннеди, и динамики подхватили его голос, разнося до самых дальних уголков сквера. – Знаю, что вы бы с куда большей радостью сейчас смотрели на мою вторую половинку. Но что поделать, пока придётся довольствоваться мной!

По толпе пронёсся смех. Президент ещё раз ослепительно улыбнулся.

– Да, вся страна ею гордится, и я горжусь больше всех. Но печальное событие, о котором вам всем известно – и я благодарен всем, выражавшим нам свою поддержку и сочувствие – вынудило её на время уехать из страны. К счастью, она скоро вернётся. Но жизнь не стоит на месте! Оно идёт вперёд, открывая перед нами всё новые горизонты. И теперь, благодаря постоянному движению прогресса, человек больше не прикован к земле. Самолёты бороздят наши небеса, соединяя весь Земной шар, делая доступными все, даже самые отдалённые его уголки. Но и это – лишь начало той дороги, что лежит перед нами. И она ведёт нас ещё дальше – в Космос!..

Он говорил что-то ещё – но Чарльз уже не слышал. Он стоял, словно оглушённый, начисто утратив способность реагировать на что-либо вокруг, не слыша ни отдающегося эхом от стен Рокфеллеровского Центра голоса, ни недоумённого вопроса Лорны, которая заметила, как изменилось лицо Ксавьера. Потому что этот человек… Тот, что сейчас ораторствовал перед толпой, рассказывая о перспективах освоения космоса… Тот, что подписал указ о регистрации мутантов и создании депортационных лагерей и Специальных отрядов… Тот, что позволил развернуться в своей стране вакханалии страха и ненависти…

Потому что этот человек был мутантом.

========== Глава 8 ==========

– Мутант?! – потрясённо переспросила Лорна. – Кеннеди – мутант?!

На неё оглянулись. Взрослые обитатели подвала как раз собрались в кружок, распивая принесённое Чарльзом пиво, и только сам Чарльз с Лорной сидели в уголке на своих матрасах.

– Тише, – предостерёг Чарльз. – Да, он мутант, я в этом уверен. Телепатия позволяет видеть такие вещи. Сознания мутантов – они другие, не такие, как у людей.

Лорна помолчала, закусив губу. Не нужно было читать её мысли, чтобы понять, что сейчас в её голове совершается напряжённая работа.

– Но почему?! – наконец не выдержала она, хотя и понизив голос, но не менее экспрессивно. – Если он мутант, почему он позволяет так обращаться с нами?

– Я не знаю. Я не смог прочесть его память – мой дар ещё слишком не устойчив, я плохо умею им управлять. Я побоялся обнаружить себя, он и так, по-моему, что-то почувствовал. Так что могу лишь предположить. Думаю, это страх, Лорна. Он боится за себя – и потому старательно делает вид, будто к нему всё это не имеет никакого отношения.

– Но он же президент!

– И президенты не всесильны. Его могут отстранить от власти, его могут заменить, его могут убить, в конце концов. Возможно, он даже действительно думает, что действует на благо страны – лучше пожертвовать частью граждан, но не допустить усобицы и раскола общества, как-то так.

– Ну не фига себе! А нас учили в школе, что фашизм и коммунизм плохи как раз потому, что уничтожают своих же граждан! А чем эти лучше?

– В том-то и дело, что ничем, – вздохнул Чарльз. – И я очень надеюсь, что Кеннеди всё-таки одумается и хотя бы попытается всё остановить.

– А если нет?

– А если нет, нам придётся спасаться своими силами. Хотя я ещё не знаю, как.

И всё-таки, как бы отыскать возможность связаться с Эриком? Необходимость обсудить с кем-нибудь создавшееся положение становилась всё насущнее. Так дальше не может продолжаться, но Чарльз ничего не сделает в одиночку. Нужны друзья и союзники, а у Эрика, судя по всему, они есть. Быть может, у него есть и какой-нибудь план…

– Эй! – окликнул его Стив, взмахнув бутылкой. – Сам-то не хочешь по пивасику?

– Спасибо, я попозже.

– А, ну ладно. Мы тут оставили и тебе, и Жабе.

– А, кстати, где он? – вмешалась Рейн.

– Не знаю, он постоянно где-то пропадает.

И в самом деле, того мутанта, что свалил языком лестницу, в подвале не было. Чарльз сообразил, что не видел его со вчерашнего дня.

– Надеюсь, что он исчезает не для того, чтоб для нас донести. Эй, телепат, он об этом не думал?

– Да вроде нет… – отозвался Чарльз.

– А можно мне пива? – храбро спросила Лорна.

– Мала ты ещё, – отмахнулась Рейн. Лорна надулась, и Чарльз, усмехнувшись, приобнял её за плечи:

– Ничего, в следующий раз купим тебе колы.

– Да ну, не хочу я колу, не люблю её. Жаль, что мы гулять редко ходим.

– Это опасно, ты же знаешь.

– А вон Жабе не опасно. Хотя я рада, что его нету, – понизив голос, добавила девочка. – Какой-то он… противный. И правда на жабу похож.

– Лорна, он не выбирал, каким ему родиться.

– Знаю, но всё равно… Злой он какой-то, по-моему.

– Если на него все косятся, то неудивительно. Лорна, милая, ты не против завтра поскучать тут в одиночестве?

– А ты хочешь куда-то уйти?

– Да. Я хочу съездить посмотреть на свой бывший дом. У меня есть адрес. Память начинает пробуждаться потихоньку, и, возможно, если её подтолкнуть…

– А почему мы не можем поехать вместе?

– Да всё потому же – опасно. Я не хочу, чтобы нас в случае чего схватили вместе. Хорошо, что я, когда меня спрашивали, сказал, что собираюсь в Вашингтон, но всё равно – мы в опасности.

Лорна кивнула, хоть и с явной неохотой.

– Хочешь, я потом тебе расскажу, что вспомню?

– Хочу. А про своего друга ты что-нибудь вспомнил?

В памяти немедленно всплыли холодные глаза Эрика и раздирающая голову боль.

– Нет, – соврал Чарльз.