Зная Риодана, можно было предположить, что тот всего лишь не пожелал тратить свое драгоценное время на сложный спуск в пропасть и поиски останков в темноте, в то время как в любом городе по пути обратно в Дублин легко доступны самые разнообразные трупы. Достать плед Келтаров тоже не так уж сложно. Весь клан довольно долгое время жил в клубе этого мудака.

– Его нельзя хоронить здесь, – сказал Кристиан. – Ему нужно вернуться в Ирландию. Он хочет домой.

Он не знал, откуда пришло понимание, что труп не хочет здесь оставаться. Ирландец хотел быть где-то неподалеку от Дублина, чуть южнее, где маленький коттедж смотрел на озеро с кувшинками, где росли высокие камыши, а летом хор лягушек распевался глубоким баритоном. Он ясно видел эту картинку в мозгу. И ненавидел себя за то, что видит ее. Он не хотел иметь ничего общего с последними желаниями мертвецов. Он не хотел быть их хранителем. И исполнителем их гребаных последних желаний.

Драстен выругался.

– Если это не он, то где же, черт подери, тело моего брата?

– Действительно, где? – отозвался Кристиан.

[5]

Похожая на пещеру комната была надежно опечатана от Фей и людей магией, которой не понимал даже он.

К счастью, ему и не требовалось.

Он не был ни человеком, ни Феей, он являлся одним из древних, существовавших в начале времен. Даже сейчас, когда его истинное имя забылось, мир все так же воспринимал его мощным, несокрушимым.

Ядерную катастрофу не переживет никто, кроме тараканов.

Они правы. Он уже переживал ее раньше. Резкая вспышка была неприятна, но не более того. А радиация помогла ему мутировать в нечто большее.

Он разделил себя, выделив и разместив крошечные сегменты своего существа на полу у двери. Он ненавидел жизнь насекомого. Он жаждал быть одним из тех ублюдков, которые ругали и давили его при каждой возможности. Долгое время он верил, что тот, кому он служит, со временем даст ему желаемое. Сделает его тем, за кем он наблюдал с жуткой завистью, – высоким неубиваемым цельным чудовищем. О наслаждение – быть человеком, но при этом несокрушимым, как таракан!

Он слишком долго жил в тени угрозы единственного оружия, способного его уничтожить. И если он не может стать одним из них, нужно попытаться вернуть себе это оружие, похоронить, забыть и потерять.

Но украсть оружие у того, кто сам похитил его из древнего тайника, оказалось невозможно. Он целую вечность пытался им завладеть. Чудовище, собиравшееся стать королем, не совершало ошибок.

Теперь он приблизился к тому, кто, по его предположениям, мог быть могущественнее того, кому он служил.

Расплющившись в бумажный лист, он протиснул блестящее коричневое тельце в трещину – слишком маленькую, чтобы люди ее заметили, – и, прежде чем успел пересечь порог, вдруг понял, что внутри что-то изменилось.

Неприятно ощущать, что сознание тут же перешло в режим сбора информации, ведь его – его, который был когда-то самим богом, – выдрессировали шпионить за глупцами и безбожниками.

Они – букашки. Не он.

Это его миссия. Больше ничья. И все же он так долго был вынужден собирать кусочки информации, что теперь делал это инстинктивно. Поглощенный внезапной яростью, он на миг забыл о своем теле и непроизвольно выпрямил задние ноги под слишком узким и острым краем двери. Зашипев, заставил себя рвануться вперед и, пожертвовав задними ногами, полувыкатился-полувытащил себя в комнату, бесшумно и незаметно.

Тот, кого они в своих газетах называли «Папа Таракан», сидел, потирая усики друг о друга, и думал. Готовился к новой авантюре.

Он уже двурушничал в прошлом, играя на обе стороны против третьей, но впервые солгал так крупно – информировал Риодана, что комната под аббатством непроницаема.

Он хотел убрать ее – и ее обитателя – с радара Риодана. Этот потенциальный союзник и эта возможность принадлежали только ему.

Он тихо зашипел и зашуршал вперед на передних лапах, неуклюже волоча за собой хвостовую часть, пока не остановился на краю клетки. Она была пуста. Двух прутьев недоставало.

– Сзади, – раздался в тенях глубокий голос.

Он вздрогнул и, шипя, неловко развернулся. Его видели немногие. И еще меньше нашлось бы тех, кто усматривал в нем не только помеху.

– Ты уже бывал здесь раньше. – Темный принц раскинулся на полу, опираясь спиной о стену и широко расправив крылья. – И я видел тебя в «Честерсе», в компании Риодана. Не раз. Не стоит так удивляться, маленький, – добавил он с тихим смешком. – Здесь определенная нехватка событий. Разве что упадет каменная пылинка. Время от времени проползет паук. Конечно же, я заметил. Ты не из Фей. Но ты разумен. Издай тот же звук, если я прав.

Таракан зашипел.

– Ты служишь Риодану?

Он зашипел снова, на этот раз с бесконечной ненавистью и злостью, содрогаясь всем крошечным телом от силы эмоций. Вибрируя усами, он плевался и трещал от ярости так сильно, что потерял равновесие и дико задергался на животе.

Крылатый принц рассмеялся.

– Да-да, я разделяю твои чувства.

Таракан приподнялся на передних лапках, встряхнулся и затопал по полу одной из оставшихся ног – ритмично, призывно.

Тараканы хлынули из-под двери, торопясь присоединиться к нему, забираясь друг на друга, пока, наконец, не сформировали коротконогую человеческую фигуру.

Темный принц молча наблюдал, как множество крошечных тел размещаются в пространстве, формируя уши и рот.

– Он посылает тебя следить за мной, – пробормотал Круус.

– Он считает, что я больше не способен входить в эту комнату, – проскрипела блестящая куча тараканов.

– Ах! – Принц помолчал, обдумывая слова. – Ты ищешь союза.

– Я предлагаю его. За определенную цену.

– Я слушаю.

– У того, кто меня контролирует, есть клинок. Я хочу получить его.

– Освободи меня, и он твой, – быстро сказал Круус.

– Даже я не могу открыть двери, которые тебя держат.

– Было время, когда я верил, будто ничто не способно ослабить прутья моей клетки, разве что воля ублюдочного короля. Затем пришел некто, забравший мой браслет, и нарушил заклятие. Все временно. – Круус помолчал еще мгновение. – Продолжай делиться информацией с Риоданом. Но приноси ее также и мне. Всю. Без исключения. Я хочу знать все детали происходящего за этой дверью. Когда комната была запечатана, я потерял свои способности к проекции. Я больше не могу видеть происходящее и не могу повлиять на материю наверху. Я выбрался из клетки, но ослеп еще сильнее. Чтобы сбежать, я должен знать, что происходит в мире. Ты станешь моими глазами и ушами. Моим глашатаем, когда я того пожелаю. Обеспечь мое освобождение, а я в обмен освобожу тебя.

– Если соглашусь помогать тебе, то сделаю это, как сам пожелаю. Я не принадлежу тебе и не выполняю твоих приказов. Ты будешь уважать меня, – проскрипела куча тараканов. – Я равен тебе по древности и так же достоин уважения.

– Сомнительно. – Круус склонил голову. – Но я согласен.

– Я хочу получить клинок в тот же миг, как ты будешь свободен. Это будет твоим первым действием.

Круус вскинул голову, изучая его.

– Использование или уничтожение?

– Его невозможно уничтожить.

Темнокрылый принц улыбнулся.

– Ах, друг мой, нет ничего невозможного.

[6]

Я мчалась по туманной, залитой дождем улице Темпл-Бар, как пьяный шмель, зигзагами огибая прохожих, которые не могли меня видеть, и стараясь не задеть их моим незаметным, но вполне ощутимым зонтом.

Когда ты невидимка, навигация по запруженной улице требует огромного количества сил и сосредоточенности. Не получается взглядом заставить кого-то убраться с дороги, – этому трюку я научилась, наблюдая за Бэрронсом, и почти довела его до совершенства, но пришлось исчезнуть.