Танцор тихонько присвистнул, выходя из «Хаммера».

– В прошлый раз, когда я приезжал сюда, все выглядело иначе, – отметил он.

Никто из нас не удосужился ответить. Я двинулась к кустам, покрытым огромными бархатными цветами размером с грейпфрут, которые пахли ночным жасмином, и пропустила лепестки между пальцев. Они ощущались такими же реальными, как и иллюзия моей сестры. Я зарылась в цветок носом. Аромат, усиленный Невидимым в моей крови, был богатым, дурманящим. Неужели Круус дотянулся до самого Дублина? Может, это он подстроил иллюзию Алины, а вовсе не Книга? Тогда какого черта делает моя Книга?

– Мак, подтверди, что Круус все еще заперт, – попросил Риодан.

– Она не может. Снова ела Невидимых, – отозвался Бэрронс.

– Зачем? – с недоумением поинтересовался Танцор.

– Их мясо дает суперсилу, – пояснил Риодан. – Ты становишься сильнее, быстрее. Тебя сложнее убить. Могу предположить, что Дэни не поделилась с тобой важным фактом. Интересно, почему?

– Наверное, считала, что мне это не нужно.

– Или ей неважно, выживешь ли ты.

– Время покажет, старый чувак.

– Ты превратишься в прах. А я все еще буду здесь.

– Один. Потому что мы с Дэни умрем, сражаясь с суперзлодеем, и двинемся к новым приключениям. Вместе.

– Этого не будет, – сухо сказал Риодан и зашагал в сторону аббатства.

Я смерила Бэрронса тяжелым взглядом. Выглядел он ничуть не более довольным, чем я. Реплика Риодана прозвучала так, словно он собирается продлить жизнь Дэни любой ценой. И он уже доказал, что готов пойти на все.

– И вот этого точно никогда не будет, – пробормотала я вслед удаляющейся спине Риодана. Дэни и так, насколько я могла судить, превратилась в чудовище. Зачем превращать ее окончательно?

Прищурившись, я оглядывала пространство за Риоданом, оценивая аббатство в целом, не обращая внимания на разросшийся топиарий и ослепительные висячие сады, – одно лишь здание как оно есть.

Именно здесь состоялась битва с Королем Белого Инея, и здесь ледяной Невидимый был побежден. К несчастью, не раньше, чем он разместил в нашем мире раковую опухоль. Тот бой я пропустила. Находилась в Зеркалах с Бэрронсом, охотилась на заклинание, способное призвать Темного Короля. Но я слышала, что Дэни и Риодан всех спасли в дальнем конце… Ох!

Я моргнула, но видение не исчезло. У древней часовни, в которой ранее проживала Ровена, там, где был привязан МФП, который они использовали для уничтожения КБИ, ночь казалась чернее черной.

Абсолютное отсутствие света очерчивало идеальный круг размером почти с небольшой автомобиль. Я указала на него остальным.

– Кто-то из вас знал об этом?

Бэрронс покачал головой.

Танцор вздохнул.

– Я надеялся, что мы убили Короля Белого Инея раньше, чем он успел устроить один из своих космических сбросов, но он не терял времени даром, пока мы отвязывали МФП. Судя по всему, уменьшенная квинта, которую мы ему скормили, оказалась охренительно питательной.

У южной башни, всего в пятнадцати ярдах от стены аббатства, парила, напоминая о нашем отчаянном положении, самая большая черная дыра из всех, которые я до сих пор видела.

– А если она расширится настолько, что захватит стену? – спросила я. Я знала ответ. Я хотела, чтобы кто-нибудь сказал, что я ошибаюсь.

– Если она ведет себя так же, как та, что мы видели у «Честерса», – предположил Бэрронс, – то все аббатство вместе с содержимым исчезнет в ней.

– В лучшем случае, – возразил Танцор. – Я изучал эти штуки, бросая в них маленькие предметы. Каждая из попавшихся мне дыр находилась над землей. Как и все остальные, полагаю, потому что КБИ изымал искомую частоту из воздуха и оставлял свой помет там же. Что логично, поскольку как только звуковая волна контактирует с иным объектом, она теряет изначальную частоту. Все, что я швырял в них, немедленно поглощалось, и аномалия слегка увеличивалась. Что примечательно, увеличение ее размеров не было пропорционально массе поглощенного предмета.

– Мать твою, что ты хочешь сказать? – окрысился Бэрронс.

– Я как раз к этому перехожу. Когда дыра у «Честерса» поглощала гулей Мак – парящих, заметьте, над землей, – она втягивала их внутрь сверху. Все, что я бросал в черные дыры, не находилось в прямом контакте с иными объектами.

А может, я и не знала ответа. Поскольку ответ был еще хуже, чем я думала.

– В худшем случае, – продолжил Танцор, – она поглотит аббатство и все, с чем оно соприкасается, ощутив как единый огромный объект.

– Но аббатство соприкасается с землей! – воскликнула я.

– Вот именно, – ответил Танцор.

– И как быстро она может втянуть, если начнет? – поинтересовался Бэрронс.

– Невозможно предсказать. Возможно, дыры втягивают только небольшие объекты, которые не могут сопротивляться притяжению аномалии. Может, очень большие предметы, вроде Земли, за гранью их поглощающей способности, и тогда дыра втянет в себя только часть аббатства. Но если она излучает неизмеримую силу притяжения, можно предположить, что, когда противоборствующие притяжения достигнут критического равновесия, материя разделится под влиянием противодействующих сил. Я не могу подтвердить, что они функционируют идентично тем черным дырам, о которых мы знаем. Да и, по правде говоря, наше понимание черных дыр весьма ограниченно и умозрительно. Проведение же эксперимента в другом месте может стать причиной необратимого эффекта домино.

– Подводи итог, – едко сказала я.

– Итог: предлагаю не позволять черной дыре коснуться аббатства, даже если для этого придется разобрать здание по камешку.

[19]

Джейда смотрела в ночь, наблюдая из окна, как посетители появляются из-за колонн главного входа в аббатство.

Она знала, что они придут. Те, кто хотел, чтобы она стала той, кем больше не являлась, той, которая не сумела бы пережить безумные проклятые годы в Зеркалах.

Они считали, что она украла Дэни. Она не крала. Они думали, что она превратилась в другую личность. Она не превращалась.

Она являлась тем, чем стала Дэни.

И это явно не та Дэни, которую они знали.

Но как они могли ожидать, что подросток, прыгнувший в Зеркала, вернется оттуда через пять с половиной лет прежним, словно ничего не случилось?

Такое невозможно.

Четырнадцатилетнюю Дэни не вернуть, как ушедшую юность.

Их желание было алогичным. Но желания зачастую таковыми и являются. Она сама имела в запасе несколько, не поддающихся никакой логике.

Она знала, что имя, которое она для себя выбрала, печалит их. Но никто не называл ее Дэни дольше, чем она могла вспомнить, а ей хотелось начать с чистого листа, без всякого прошлого.

Она вернулась домой.

Жизнь теперь только начинается.

И она проживает ее, как умеет.

Она поняла, что отсутствовала практически незаметный период времени, Земного времени – факт, который поначалу почти не поддавался осознанию. И знала, что жительницы аббатства ни за что не последуют за внезапно повзрослевшей Дэни с той же готовностью, с какой подчинятся неизвестной воительнице. Многое зависело от подачи фактов – куда больше, чем от самих фактов. Поскольку они «встретили» ее как Джейду, множеству ши-видящих до сих пор сложно поверить, что когда-то она была дерзким мятежным подростком.

Даже если бы она продолжила называть себя Дэни, ее прежнему окружению наверняка пришлось бы с ней непросто. Ее не приняли бы под любым именем – сложно смириться с тем, что она пять лет прожила без них и, вернувшись в свои почти двадцать, стала другой.

Правда, не совсем.

Все, что она делала с момента возвращения, было демонстрацией – себя, того, во что она верит и ради чего живет. Она начала собирать ши-видящих, спасла аббатство, стала тренировать женщин, делать из них воинов. Этим нужно было заниматься изначально, но предыдущая Грандмистрисс непростительно провалила дело. Джейда охотилась за своими старыми врагами, защищала прежних союзников. Она была одержима идеей вернуть свой долг Кристиану.