— Что и следовало доказать, — тихо прошептала она.

Заворачивая за угол, она чуть не столкнулась лбом с Антоном Сергеевичем, испугалась и вскрикнула. Следователь вздрогнул, чертыхнулся и спросил:

— Вы что тут шарахаетесь, задери тебя холера?

— Я шарахаюсь? — возмутилась Арина. — Я, по крайней мере, у себя дома. А вот вы… Вы…

Антон Сергеевич не дал договорить девушке, спросил:

— Что это у вас за клочок в руке?

— Это, это, — Арина кое-как приходила в себя, трясла рукой с находкой. Она подбирала слова, чтобы короче рассказать следователю обо всём, но от волнения слова не шли на ум.

Антон Сергеевич видя замешательство девушки, предложил:

— Давайте зайдём в дом и обо всём поговорим. О ночном происшествии мне Миша уже рассказал, вот я и пришёл улику найти. Чем-то же в вас преступник запустил.

На крыльце стояла Клавдия Захаровна с пустым ведром в руках:

— Что это у нас сегодня с утра пораньше гости за гостями?

— Да вот, дело у нас к Арине Владимировне, — ответил Антон Сергеевич. — В дом-то пустите?

— Да, пожалуйста, дом в вашем распоряжении — ответила женщина, спускаясь с крыльца. — А я по воду к колодцу собралась. А вы проходите, не стесняйтесь, — и поспешила к калитке.

Арина решила сегодня на работу пойти с распущенными волосами. Волнистые прядки скрывали царапину.

«Ну, а если Лариса Петровна будет отчитывать за то, что нарушаю дресс-код, покажу всю рану на щеке», — успокоила она сама себя.

Девушка зашла в учительскую, педагоги замолчали и стали разглядывать Арину, словно увидели её в первый раз.

Первой не выдержала Зоя Карловна, как всегда с безупречно гладкими, прибранными волосами, она возмутилась:

— Какой пример вы ученицам подаёте? Сейчас тоже глядя на вас, все свои косички да хвосты распустят. Они и так вам в рот заглядывают.

Арина молча выслушала упрёк и, убрав волосы с лица, спросила:

— А так лучше?

Наступило некоторое замешательство. Владимир Иванович решил разрядить обстановку:

— Бандитская пуля?

— Почти, — ответила Арина. — Бандитский камень, — взяла классный журнал и пошла на урок.

В конце рабочего дня в учительской Арина застала Любовь Ивановну. Женщина сидела, держа в руках мобильный телефон, словно в раздумье: звонить или не звонить.

— Любовь Ивановна, у вас что-то случилось?

— Да память меня совсем стала подводить. Записалась на приём к профессору, он сегодня в районной больнице принимает, а уехать, по всей видимости, не получится.

— Почему? — искренне удивилась Арина.

— Записывалась-то заранее, и сразу же тогда попросила Танееву провести у ребят моего класса библиотечный урок. А потом с этими событиями про всё забыла.

— Так у вас же библиотечный урок должен быть в расписании последним уроком? Распустите детей по домам и успеете на автобус, — предложила Арина, наливая из чайника кипяток в свою чашку.

— Так в том-то и дело, что я родителей забыла предупредить, чтобы они детей пораньше забрали.

— А тема библиотечного урока какая?

— Символика нашей страны, — ответила Любовь Ивановна, вздохнув.

— Хотите, я проведу у ваших детей урок, это же историческая тема, мой конёк — предложила Арина.

— Правда? — обрадовалась женщина, по-молодому вскакивая с места. — Я вам так благодарна. Пойдёмте, я вас представлю классу.

Не успел прозвенеть звонок с урока, как Нюра словно вихрь влетела в кабинет.

— Аришка, что случилось? — спросила Нюра, убирая со щеки девушки прядь волос. — Ужас! А ну-ка, выкладывай, что произошло. А то я чуть в обморок не бухнулась, когда Елизавета Степановна рассказала, что на тебя покушение было совершено.

— Покушение? — остолбенела Арина. — С чего это вдруг такие домыслы?

— Итак. Сейчас расскажу всё по порядку. Сегодня утром Елизавета Степановна ходила в сельсовет. Справку ей там какую-то надо было взять. Секретарь главы администрации была занята и Елизавета Степановна дожидалась её в коридоре. Дверь в кабинет участкового была немного приоткрыта, и она услышала, о чём там говорили. Антон Сергеевич рассказывал Павлу Юрьевичу, что попросил тебя быть приманкой для преступника. Короче преступник клюнул, но его упустили.

— Приманкой? — промямлила Арина, ещё больше входя в ступор.

— Э, подруга, ты чего? Ты, что, ничего не знала? — удивилась Нюра. — А я хотела у тебя подробности уточнить.

В кабинет быстро вошёл Антон Степанович, держа под мышкой свою рабочую папку, с которой никогда не расставался:

— Ну что, готова к бою? — обратился он бодро к Арине. — Давайте спустимся в учительскую.

— Значит вы меня приманкой назначили? — тихим голосом заговорила Арина, и всем стало понятно, что девушка находится на эмоциональном взводе. — А если бы Миша меня не окликнул и камень шарахнул меня по голове, где бы я сейчас была: в больнице или в морге?

Арине кровь ударила в лицо. Она села на стул и закрыла лицо ладонями.

— Ну, ну, что вы такое говорите, Арина Владимировна, — следователь положил руку девушке на плечо. — Я вам не мог всего сказать. Надо было сделать всё таким образом, чтобы ваше поведение выглядело естественно. Но всё же обошлось. К чему эти траурные мысли? Пойдёмте, голубушка. Лучше вспомните, о чём мы сегодня утром с вами договаривались. Глядишь, и преступник выдаст себя своим поведением.

Арина справилась с волнением, медленно поднялась со стула, тряхнула головой и направилась к двери.

— Вот так-то лучше, — спокойно произнёс Антон Сергеевич.

В учительской каждый педагог был занят своим делом. Когда Арина, Нюра и Антон Сергеевич вошли в открытую дверь, все молча устремили свои взгляды на них.

— Что на этот раз? — поинтересовался Владимир Иванович немного раздражённо. — Опять решили допрос учинить?

Антон Сергеевич, не ответив на колкость мужчины, подошёл к Лилии Николаевне и, произнеся:

— Позвольте, — снял со спинки стула шаль, разложил на столе и приложил недостающую кисточку. — Что и следовало доказать, — посмотрел он победоносно на Лилию Николаевну.

Лилия Николаевна смотрела на происходящее с широко раскрытыми глазами, затем произнесла:

— Что это всё значит? Как это у вас оказалось? — спросила она, кивая на кисточку в руках следователя.

— Лилия Николаевна, вспомните, где вы были в тот вечер, когда убили Танееву?

— А в чем, собственно, дело? Что происходит? — искренне удивилась литераторша.

— Постарайтесь вспомнить, — настаивал Антон Сергеевич. — И ещё, пожалуйста, вспомните, забирали ли вы в тот вечер домой эту шаль?

— О, господи, дай бог памяти, — призадумалась Лилия Николаевна. — Да, у меня дома в тот вечер ученица моя допоздна задержалась, Катя Стукова. Я её по русскому языку подтягиваю, очень слабая девочка. Как стемнело, начался дождь. За Катей её папа на машине приехал. Ну, а потом я дома была одна. Да, шаль я не забирала домой. А знаете, наутро я ещё удивилась, что шаль была свёрнута наизнанку. Я её так никогда не складываю.

— А как вы тогда объясните, что кисточка от вашей шали находилась совершенно в другом месте? Видите? — спросил следователь, показывая вырванный «с мясом» клок.

— Я не знаю, — растерянно произнесла Лилия Николаевна и пожала плечами.

Зоя Карловна, нервно постукивая карандашом по столу, сказала:

— А утром я зашла в учительскую и видела, как Анна Борисовна держала в руках шаль, и больше никого в учительской не было.

Все повернули головы к Нюре. Нюра покраснела и, заикаясь, сбивчиво начала объяснять:

— В-верно, когда утром я зашла в учительскую, здесь никого не было. Шаль Лилии Николаевны валялась на полу. Я её подобрала и повесила на стул. Зоя Карловна зашла следом за мной. Я взяла журнал седьмого класса и вышла.

Арина удивлённо уставилась на подругу и произнесла:

— Нюра, ты же не приходишь к первому уроку. И в расписании у тебя урок не стоял.

Нюра обернулась к Владимиру Ивановичу:

— А вы что молчите? Вы же меня попросили, чтобы я вас подменила. Я провела в седьмом классе первый урок, а вы, Владимир Иванович, у меня детей забрали с шестого урока на географию.