Зачем идет Дашка? Для моральной поддержки, разумеется! Я же в обморок брякнусь от перепугу. Кстати, в последние дни я познала, что такое токсикоз первого триместра. Меня не начало тошнить по утрам, как это бывает, а вот в транспорте страшно укачивало. Тошнит меня ужасно от запаха кофе – и это самое прискорбное открытие, ведь мое утро раньше начиналось именно с него. А еще кружиться голова. Как подсказала Дашка, ковыряясь в интернете, это из-за низкого гемоглобина и недостатка железа. Она кстати разгадала мое положение, как заправская акушерка. Я встречала ее в аэропорту. Она страшно устала из-за бессонной ночи в дороге и потребовала кофе в самом срочном порядке. Но едва мы зашли в кофейню, мой нос неожиданно скривился в отвращении от запаха, а выпитый утром йогурт потребовал быть выплюнутым в ближайший унитаз. Наблюдая за бледной мной, пытающейся изгнать ненавистный запах путем ныряния носа в пачку влажных салфеток, Дашка расширила до размера блюдец глаза и вперилась взглядом в мой плоский живот. Из страха, что она в нем дыру прожжет, я инстинктивно прикрыла его руками, тем самым подтвердив ее догадку.

Со скоростью распространения моего секрета может сравниться лишь вирус гриппа. Никому я еще не сказала, а все уже все знают, потому что больно умные и сами догадались. Кроме мамы, но я ее почти не вижу. Я могла бы сказать, что это из-за того, что она на работе все время, но я сама почему-то бегу от ее общества. Как бы там ни было, но мне почему-то страшно стыдно ей признаться. Я бросила ее одну четыре года назад ради своей любви, а теперь вернулась, села к ней на шею почти. К тому же у мен ни любви, ни диплома, ни работы, ни перспектив. Еще и стану скоро матерью-одиночкой. Я самая бесполезная в мире дочь. Мама когда-то справилась со всем сама, а я жалкий слабак.

Так, След! Никакой ты не слабак! Ты борец! И приехала ты бороться за свое счастье! И сегодня у тебя важный бой! Хватит предаваться печальным мыслям и жалости к себе любимой! Взбодрись! Вот расскажешь сегодня все Ване, а потом и маме можно сообщить.

- Что-то ты приуныла, - заметила Дашка, поправляя свое платье.

Сегодня мы совершили набег на магазин одежды, обуви, салон красоты и суши-бар. Последнее было необязательно, но мне вдруг так страшно захотелось рыбки и водорослей, что я не смогла пройти мимо.

Теперь я красовалась в длинном бордовом платье из крепдешина. С треугольным декольте и на широких лямках, приталенное, оно вкупе с темным макияжем к моему неудовольствию добавляло мне несколько лет. Мне хотелось выглядеть мягкой и ранимой, но Дашка уверила меня, что должна выглядеть сильной взрослой женщиной, а не мелкой бледной поганкой. Да, на таких огроменных каблучищах меня точно нельзя назвать мелкой. Несмотря на то, что потрясающие черные замшевые босоножки с интересным змеящимся каблуком представлялись мне ходулями, сидели они отлично и были довольно удобны. По крайней мере, пока я стою.

- Радуйся и наслаждайся красивой обувью, пока можешь. Очень скоро ты не сможешь носить такое совершенство, - проследила за моим взглядом подруга. – Станешь пузатой и будешь носить треники и комнатные тапочки.

Я в очередной раз отмахнулась от ее занудных замечаний по поводу моей беременности. Ей идея выносить и родить ребенка кажется не слишком удачной. Она считает, что в случае беременности ее чудная свободная жизнь на этом кончится. Я не пыталась ее переубедить, в чем-то она права. Но счастье для всех разное: у нее это свобода времяпрепровождения, передвижения, сна и питания, у меня пока нет четкого понимания, чем станет моя жизнь через тридцать с лишним недель, но я счастлива сейчас поглаживать свой животик, представлять его увеличивающимся, представлять крохотный комок на руках и далее в том же духе.

- Решительно настаиваю, что треники и тапочки не такая уж и плохая одежда. И не говори здесь об этом, - указала я на живот. Мама должна узнать от меня лично, а не услышать случайно.

- Мы слишком рано собрались, - недовольно скривилась подруга. А я только сейчас обратила на ее настроение. Она, кажется, совсем жизни не рада. Переживает о встрече с Юрой?

- Тебе до сих пор он нравится? – не поверила я в собственную догадку.

- Что? Твой будущий живот мне нравится не так уж сильно, - с извиняющимся видом призналась она.

- Дмитрин, дура! Ты до сих пор влюблена в него?!

- Сама дура! Пять лет прошло, с чего мне переживать о нем до сих пор?  Я что, больная? Нет, это ты что, больная? Любовь столько не живет, – убедительно сыграла Дашка свое полное безразличие к данному вопросу. Даже пренебрежение.

- Поверить не могу, - протянула я, смотря на нее с недоверчивой и немного насмешливой улыбкой. – Это та самая Дарья, у которой парней было больше, чем у меня пальцев на руках и ногах? Которая смеется в лицо влюбленным парочкам и считает всех брачующихся выжившими из ума самоубийцами? Пять лет сохнет по человеку, с которым была знакома два дня?

- Хватит! – оборвала меня подруга и отвернулась. А мне вдруг стало стыдно. Я перегнула, кажется.

- Ты чего? Правда что ли? – подошла я в ней и обняла со спины за плечи.

- Да, я бесчувственная шлюха и горжусь этим. Мне нет дела до него. И я не стану дрожать, когда возьму его под руку.

Если она продолжит, она разрыдается, поэтому я поспешила перебить ее.

- Ты такая красивая сегодня, что он точно падет к твоим ногам, как только войдет. А ты переступишь и пойдешь дальше с гордо поднятой головой. А на балу встретишь мужчину своей мечты с кошельком Рокфеллера и лицом Сомерхолдера.

Дашка засмеялась и повернулась, чтоб обнять меня в ответ.

- Ты – ужасная подруга. Насмехаешься вот. А должна была сказать, что я очень чувствительная и никакая не шлюха, а исполнена любовью к миру, людям и жизни в целом. И вообще, Сомерхолдер – твой кумир, а не мой. Это тебе плохиши нравятся. А я - давняя поклонница Чака Баса.

- А он прям вот вообще не плохиш! – засмеялась я и отстранилась, чтоб поправить Дашкину прическу.

- У него самая сексуальная в мире челюсть, - мечтательно закатила глаза Дашка, а я скривилась.

- Челюсть? Ты видела скулы Йена – вот где секс. А эта кривая ухмылка. А глаза?! Боже мой, он идеален!

- Девочки, ваши кавалеры прибыли, заглянула к нам в комнату мама и ахнула. – Ого, какие вы. Такие взрослые. Не сравнить с теми дебютантками, которые собирались на бал впервые в белых платьях.

- Ох, не начинай снова, мам. У меня было желтое, кстати, платье. Ты становишься все более сентиментальной и забывчивой, - обняла я и ее тоже. Дашка разгладила складки на пышной юбке до колен своего черного платья и потопала вперед, посмеиваясь над нами.

- Старею, милая, - прослезилась мама.

У дома стоял длинный лимузин. Ну, конечно, на чем еще можно поехать в гости к мэру? Завидев нас, кавалеры вышли поприветствовать. Я обомлела. Какие же красавцы! Я успела забыть. Они сильно изменились, особенно Игорь. Возмужали.

- Как давно мы не виделись! – по-мальчишески улыбнулся Дмитрин, сразу становясь прежним. – Ты подросла. Теперь язык не поворачивается назвать тебя мелкой!

- Только попробуй! Это видел? – продемонстрировала я каблуки. - А ты постарел. Привет, - широко и радостно улыбнулась я парням. Гнездов тоже немного искривил губы в улыбке, осмотрев нас обеих.

- Отлично выглядите, - кивнул он Даше.

- Вы тоже неплохо. Рада встрече, - свободно улыбнулась она и Игорю, и Юре, ничем не выдавая свое напряжение.

- Поехали? – оглядела я всех вопросительно.

Усевшись в авто, Дмитрин тут же налил нам шампанское, даже не спрашивая.

- Вечер обещает быть невероятно занудным. Давненько я не появлялся в таком обществе. Надо добавить красок, - предложил он нам бокалы. Я уже хотела отказаться, ведь в моем положении нельзя, но Дашка предугадала мои намерения и торопливо передала мне бокал в руки сделав большие глаза. Я хмуро поджала губы, не собираясь пить алкоголь. Гнездов приподнял бровь, наблюдая за нашей немой дискуссией, а Юра продолжал рассказывать, на каких мероприятиях он мог бы быть вместо этого вечера. Однако надо отдать ему должное, он заметил, что счастлив провести вечер в компании таких прекрасных дам. Жаль, место мы выбрали неудачное. Манеры не пропьешь. Гнездов проявил интерес, когда Юра начал выспрашивать о подробностях нашей жизни в Китае и возвращения и о том, что с Иваном сейчас, почему он не сопротивляется. Я охотно рассказала о том, что нас вычислили четыре года назад, почти сразу, что все это время шпионили за нами с помощью моей подруги. При воспоминаниях о Лунь я почувствовала, что мне не хватает ее живости. Дашка здесь, но я скучаю по этой предательнице. Наверное, стоит с ней связаться.