Но уже на подходе к столику я поняла, что испытания на сегодня еще не окончены, потому что на моем месте сидела какая-то кучерявая девка, во всю щебетавшая с моим, мать вашу, парнем! А тот ей улыбался, чтоб у него рожа треснула. Вот же стервятники! Моя добыча. Я намеревалась подойти и напомнить нахалке, что место это мое – во всех смыслах. Но чертова баба в красном встала и поспешила усадить меня на свое место, а сама удалилась за соседний столик. Надо полагать, рассчитывает на скандал и место в первом ряду.

- Садись, Диана, – пригласил меня Царев-старший, когда я в нерешительности замерли, а Иван приподнялся со стула. Недобро сверкнув в его сторону глазами, я все же села на предложенное место рядом со Львом Петровичем и в двух стульях от Вани с кучерявой шатенкой. – Как тебе здесь?

- Интересно, - замялась я на секунду, пытаясь подобрать как можно более нейтральные слова.

- Как тебе общество?

Он светскую беседу поддерживает или провоцирует на что-то?

- Высшее, - пошутила я, наблюдая за реакцией. Он улыбнулся.

- Не слишком для тебя?

- Отнюдь, - вернула я улыбку.

- Не чувствуешь себя неуверенно, когда рядом с Иваном такая красивая, образованная и достойная девушка? – перешел к открытой провокации Лев Петрович, продолжая широко улыбаться. На что он рассчитывает? Что я расплачусь и убегу домой, на район, в гопоту?

Наша беседа привлекла внимание Ивана и достойной. Первый напрягся и сжал кулаки, а вторая смущенно опустила глаза.

- Вы мне льстите, Лев Петрович, – прокудахтала она, а я захлопнула уже открывшийся для любезного ответа рот и заскрипела зубами.

- Дорогая, хочешь потанцевать? – с каменным лицом пригласил меня Иван.

- О, изнемогаю от желания, - выдавила я сквозь зубы.

Мы прошли на площадку для танцев. Я поспешила начать жаловаться.

- Это выше моих сил! Сначала это мадама в красном – дай нам несчастным, потом твоя бывшая в туалете, эта малахольная на моем стуле, а теперь и твой папаша провоцирует меня! Он специально все это устроил, чтоб я опозорилась! И, дьявол свидетель, я уже на грани!

- Хватит шипеть. Ты отлично держишься. Самая красивая и уверенная, – улыбался мне Иван. А конкретных комментариев не дал! Приятно, конечно, но…

- А что на счет губастой брюнетки, пытавшейся меня с плинтусом в туалете уравнять? – прищурилась я.

- Улыбайся, на нас все смотрят, - шепнул Ваня, и я послушно растянула губы, поиграв бровями, демонстрируя ожидание ответа на мой вопрос. – Не понимаю, о ком ты.

Мне захотелось завизжать от раздражения. Но я поборола неуместный порыв и оглядела зал в поисках вышеозначенной особы. Обнаружив ее у одного из слотов в компании своих молчаливых подружек, я дернула головой в ту сторону. Иван внимательно оглядел нужное направление.

- Вспомнил. Это Маргарита Дементьева, дочь владельца сети ювелирных салонов, – начал он в обычной для этого вечера наставительной манере, но я цокнула, обрывая его. - Это сто лет назад было! Задолго до встречи с тобой. Ты же не будешь ревновать меня к прошлому, которое я изменить не в силах. После того, что было, мы и парой фраз не перекинулись.

- Поэтому она тебя бросила? – растянула я губы в еще более широкой улыбке, которая не могла скрыть от Вани моего раздражения.

- Никто никого не бросал, потому что нас ничего не связывало, - начал раздражаться и Иван.

- А кто эта малахольная, усевшаяся на мое место, с которой вы так мило щебетали на непонятные для меня темы?

- Это Мария Зимова. Ее мать мечтает породниться с нами, вот и усадила ее к нам, но мой отец даже не рассматривает ее кандидатуру всерьез.

Я закатила глаза.

- А кого рассматривает? – ядовито поинтересовалась я.

- Диана, - предупреждающе почти прорычал Иван, - никто  и никогда не займет место, которое я готовлю тебе. Прекрати злиться. Я ничего не сделал.

Я стушевалась и опустила глаза, пытаясь усмирить свою злость.

- Я ревную, между прочим! Они все смотрят на тебя, как на кусок мяса. Не успела я встать со стула, как на мое место очередь выстроилась, – скорчила я обиженное лицо. А Ваня, засранец, расхохотался!

- Прости. Ты такая забавная, - чмокнул меня в щеку он. - Тебе не стоит ревновать, ведь мое сердце полностью твое. Ревность – это неуверенность в себе. Никого из них я не вижу, только тебя. Я выбрал тебя, помнишь? Это значит, что ты самая лучшая.

Я польщено зарделась и искренне улыбнулась, притягивая его поближе. Мое. Все мое.

- Но ты ведь тоже ревновал меня, – напомнила я. – Не говори только, что ты не уверен в себе. Ты точно самый самоуверенный тип на свете.

- Это была неуверенность в тебе, – шутливо насупился Ваня. – Мало ли, твоя глупая голова решит, что тебе больше подходит кто-то попроще и похуже.

- У меня не голова глупая, а сердце. Оно ведь уже давно отдалось тебе.

Мы продолжали весело переругиваться на тему, кто в каком месте глупее, пока не закончился танец, не обращая внимания на бурявящую нас взглядом мою туалетную знакомую. Когда мы шли к столику, она пошла нам наперерез с тарелкой, наполненной какой-то зеленой гадостью.

Вы ведь понимаете, что произошло дальше?

Эта стерва столкнулась со мной, вывалив мерзкое содержимое тарелки, разумеется, мне на платье! Как оказалось, это был салат с чертовыми улитками. Одна из этих тварей провалилась мне в лиф платье, остальное эпично разукрасило его до самого подола.

- ААА! – с ужасом уставилась я на платье, разведя в бессилии руки. А эта тварь, не улитка, хотя она тоже тварь, а корова с кривыми руками, сделала шокированное лицо.

- Ох, прости! – и сверкнула своими жемчужными зубами, - Но ты шла слишком быстро, смотреть же надо.

От того, чтоб я не вцепилась в ее черные патлы, меня удержал Иван, крепко обняв за плечи сбоку. Я чуть не задымилась от ярости, молча проклиная на все лады эту сучку. Не знаю, как я смогла сдержать так и рвущуюся наружу нецензурную речь, но я понадеялась убить ее взглядом.

- Ох, ты действительно слишком торопилась! Неосмотрительно, ведь так много людей, можно врезаться в кого-то и постарше. На такой скорости и зашибить недолго! Извинилась бы, – вставила свои пять копеек бабища в красном.

Это стало последней каплей. Не обращая внимание на то, что весь зал на нас смотрит, как мерзко ухмыляется Царев-старший, я сбросила руки Ивана и вытащила отвратительную улитку, застрявшую в ложбинке между грудей, и бросила ею в брюнетку, даже не пытаясь выдать это за случайность.

- Ой! – громко выдала я и хлопнула ладонью по рту, искривив лицо в притворных сожалениях, когда улитка попала той прямо в глаз, - Прости великодушно! Я просто катастрофически неловкая сегодня!

- Ты! – взвизгнула девица и отпрыгнула, прикрывая глаз. – Специально!

- Нет, - кровожадно улыбнулась я и потащила Ивана к выходу, крепко ухватив под руку. Надо сказать, что тот и не сопротивлялся. Только сухо попрощался с окружившими место происшествия людьми.

Глава 15

Глава 15

- Катастрофа, - сделала большие глаза мама, читая вчерашнюю газету.

Мы завтракали, собираясь разъехаться по делам. Она на работу, а я в универ. Она приехала вчера от своих родителей и до сих пор ходит под впечатлением. Ходила, пока не начала читать. Потом сразу села.

Новогодние каникулы в этом году какие-то совсем ущербные. Только девятое число, а уже праздники и кончились. Но не это печалило меня в шесть утра в понедельник. Я все еще переживала из-за Рождественского бала.

- Что там? – вяло поинтересовалась я, ковыряясь в остывшей уже овсянке. Мамина реакция на газету все-таки была несколько необычной.

- Лучше тебе этого не знать, – прижала мама газету к груди. Лицо у нее при этом скривилось, как от зубной боли. Сильнейшей боли. Прям как будто все зубы болят, еще и новые растут. И тоже болят. - Хотя ты наверняка это увидишь. Или кто покажет. Только ты сильно не переживай, милая. Все образуется. Как-нибудь. Наверное.