Интересно, мама обрадуется, когда узнает, что скоро станет бабушкой? Не скажет ли, что я «принесла в подоле», как непутевая? Точно нет. Она поймет и поддержит. И точно обрадуется.

Пришел мужчина средних лет, представился секретарем Ли Цзи Чэнь. Он отдал мне документы Джона и конверт с расчетом, а я подписала нужные бумаги за мужа. Теперь все кончено. Передав Джону наилучшие пожелания и сожаления о прерванном досрочно контракте, он проводил меня вниз, забрал ключи и ушел. Утерев очередную порцию слез, я вызвала такси и поговорила напоследок с консьержем. Он тоже пожелал удачного пути и поблагодарил за вещи. Пока я с ним говорила, снова пришла Лунь. Она сразу поняла, что я уезжаю прямо сейчас. Не решаясь подойти, она так и переминалась с ноги на ногу у двери, не пытаясь скрыть слезы. Я долго смотрела на нее, пока не пришло такси. Кивнув консьержу, чтоб помог с чемоданом, я пошла ей навстречу.

- Сара, я хотела вернуть тебе это, - со всхлипом протянула она мне бумажный конверт. – Это деньги, которые мне дали в последний раз.

- Ты продала свою порядочность четыре года назад. Хочешь выкупить ее обратно у меня? Теперь? Это слишком нагло даже для тебя.

- У меня никогда не было порядочности, так что и продавать мне было нечего, - опустила голову она. – Ты подарила мне совесть. Можешь воспринимать это, как плату за нее.

- Оставь себе, - усмехнулась я с грустью. Она всегда умела отвечать так, что у собеседника не находилось слов.

- Могу я проводить тебя? Помогу с чемоданом…

Это нужное предложение, избавит от неудобства. Не очень хочется принимать от нее помощь, но отказываться глупо. Жаль расставаться вот так. Больше мы не встретимся. Нужно просто отпустить это. Я буду скучать по ней, не смотря ни на что. Не по ней, а по общим воспоминаниям. Она теперь мне чужая.

Я только кивнула и пошла в машину. Она следом, а за ней консьерж. У такси я оглянулась на высотку, которая была мне долгое время домом. Родным домом с самыми счастливыми воспоминаниями в моей жизни.

- Прощай. Я буду скучать, - тихо шепнула на китайском в дань уважения. – Прощайте и Вы, - попрощалась с консьержем. – Спасибо за работу.

До аэропорта мы ехали в молчании. Я мысленно прощалась с мелькавшими за окном городскими пейзажами, с самим городом, со страной, в которую я вряд ли еще когда-нибудь вернусь.

- Можно мне писать тебе письма на твой электронный адрес? – после долгих колебаний осторожно спросила Лунь перед самой регистрацией.

- Я не знаю, будет ли он доступен там. Есть бумага и ручка?

Лунь быстро порылась в сумочке и достала блокнот, который дарила ей я. Бросив на меня короткий виноватый взгляд, она протянула мне его. Дрогнувшими пальцами я накарябала свой адрес на английском.

- Прости, - шепнула Лунь, принимая блокнот и прижимая его к себе.

- Может быть спустя время, - скупо улыбнулась я. Повисло неловкое молчание, во время которого каждая из нас думала о прошлом, которое никогда не вернуть, об отношениях, которые никогда не станут прежними. – Мне пора, - наконец вздохнула я и отвернулась.

- До встречи! Счастливого пути! – ответила Лунь и пожелала удачи на китайском. Я усмехнулась и пошла, не оборачиваясь. По щекам катились слезы.

По дороге домой на историческую родину я придумывала, что говорить маме. Пыталась представить, как пройдет встреча. Теперь так жаль этого времени, которое мы не общались. Знать бы, что Цареву известно наше местоположение – можно было хоть каждый день общаться. Столько мер предосторожности, а все зря. Эту игру в прятки мы проиграли едва начав. Интересно, как же он нас вычислил так быстро? Ужасно чувствовать, что все было зря, а мы даже не знали об этом. Глупцы, верили, что обставили этого гадкого старикана, а на самом деле мы оказались безмозглыми рыбками в аквариуме, а жирный сытый кот лениво наблюдал за нами, пока не проголодался.

Эти рассуждения ни к чему не приведут. Лучше думай, как ты маме признаешься, что беременна. И что Иван исчез. Боже, со стороны эта ситуация выглядит еще хуже, чем на самом деле. Хотя я думала, это невозможно. В твоем случае, След, дна у ямы с дерьмом, в которую ты можешь угодить, нет. Или ты успешно пробиваешь его раз за разом. Это так несправедливо, что каждая новая проблема в моей жизни хуже предыдущей. Черт.

А вот и родной район. Надо же, дорогу починили. И детская площадка новая. Хах, это мне пригодиться. Боже мой, не могу представить, что я буду сидеть среди этих мамочек, а мой малыш будет ковыряться в песочке через  каких-нибудь восемь месяцев! Ну, допустим, не восемь, а года через полтора. Младенцы не ковыряются в песке, ага.

- Извините, Вы не поможете мне поднять чемодан на второй этаж? Я доплачу сколько надо, – смущенно попросила я таксиста. Говорить о том, что я в положении, почему-то было неловко. Сама себе кажусь слишком маленькой для этого. При том, что я знаю свой возраст, а вот окружающие всегда дают мне года на три меньше.

Таксист помог, получил деньги и ушел, а я в нерешительности замерла перед дверью. Неужели через несколько секунд я увижу маму? Увижу, услышу, смогу обнять? Изменилась ли она? Или, как наш дом, осталась прежней? Рука дрожала, когда я нажала звонок.

А в ответ тишина.

- Да уж. То, что ее может не быть дома, мне как-то не приходило в голову, - протянула я разочарованно. Ну вот. И что делать? Куда идти с таким чемоданом? А вдруг она на смене и придет только завтра? Просто потрясающе. Я бы позвонила по телефону, но он, конечно же, разрядился, как всегда бывает в таких ситуациях. Вот же. Привет, карма, я скучала.

Придется тащиться к Димке. Сегодня суббота, он должен быть дома. Если только они с женой живут здесь! Дурья твоя башка, четыре года прошло! Все изменилось. У Димки жена, а мама, может, вообще переехала, ты же ей три года не звонила! Сама же ее благословила на брак с Истомным-старшим. Блин. Приехала, здравствуйте, я ваша тетя. Возвращение блудной дочери, епрст. И что дальше?

Я уже решила оставить чемодан здесь и подняться к Димкиным родителям, от них позвоню маме, если только она не сменила номер телефона. Да, не так я представляла свое возвращение.

- Ох-ре… Еп… нежданчик! – послышался с нижнего пролета знакомый голос. Я обрадовано оглянулась.

- Димка! – рот невольно растянулся в широкой улыбке. А брови неудержимо поползли вверх, ведь мой друг держал за руку трехлетнего на вид мальчишку.

- Глазам не верю, -  с такой же широкой улыбкой, как у меня, протянул сосед.

- Я тоже! – рассмеялась я.

- Папа, а что это за тетя? – тихо спросил малыш, смущенно прячась за папину ногу от моего удивленного взгляда.

- Я не знаю, Димыч. Кажется, где-то я ее видел, но никак не могу вспомнить, - сделав притворно-задумчивое выражение лица.

- Папа! – ткнула я в него пальцем.

- Это мой папа, - тихо, но уже немного воинственно сообщил мне  малыш.

- А как тебя зовут? – с улыбкой спросила я.

- А тебя? – прищурился Димка и взял сына на руки, поднимаясь ко мне.

- Меня зовут Сара Мартин. Я иностранка, между прочим, - деловито заметила я, продолжая восхищенно глазеть на маленькую рыжую копию друга. Это немного странно, ведь друг-то русый. Может, он красится?

- Сара Мартин, значит! Обалдеть! Ты как-то постарела, соседка, - рассмеялся друг и обнял меня свободной рукой. Малыш же попытался меня отодвинуть.

- Это мой папа, - напомнил он.

- Рада видеть. У тебя сын, обалдеть!

- Ага, - гордо подтвердил он отстраняясь. - А ты чего здесь?

- Как чего? К маме приехала.

- Сюда?

- Так и думала, что она переехала, - горестно вздохнула я. – А квартиру она продала?

- Нет, тут мы с Катюхой и Никитосом живем пока. А она переехала в мажорный Истоминский домище. Пойдем, расскажу все. Твоя комната все еще ждет тебя.

Димка пустил нас внутрь, переодел сына, умыл и включил ему мультики.

Да, наша квартира сильно изменилась. Порядок чужой женщины сразу бросался в глаза. Только моя комната осталась прежней, хотя и напоминала что-то вроде музея. На двери висел замок, Димка его вскрыл, и я как будто попала в прошлое. Все по-прежнему. Кровать под тем же пледом, на столе закрытый старенький ноутбук, стакан с ручками, книги какие-то. Только кактуса нет. И небольшой слой пыли.