В эту минуту с возрастающей силой возобновилось ощущение электрического тока, переходящего из моего тела в тело молодой девушки. Я почувствовал, что силы мои быстро падают, будто бы кружится голова; я закрыл глаза и тяжело опустил голову на руку; невыразимая тоска угнетала меня; сердце билось ускоренно, и мне казалось, что мое существо исчезает, что мое тело стало жидким и струей вытекает из трещины, образовавшейся у меня «под ложечкой».

Не знаю, сколько времени длился этот обморок; когда я поднял голову и опять открыл глаза, налево от меня стояла фигура. Она была похожа на спавшую девушку, разве казалась чуть-чуть повыше. Ее левая рука находилась в моих руках и как-то сливалась с той рукой, которую я уже давно сжимал в руках. Эта фигура, точная копия спавшей, стояла, закрыв глаза, и будто дремала.

Чувство нежности к моей незнакомке, которое я недавно испытал, перенеслось на ее двойника и изменилось если не по силе, то по сущности. Я уже не имел желания ласкать и лелеять предмет этой любви: передо мною было существо сильное, подобное мне и не нуждавшееся в моем покровительстве. Всякая мысль о телесной ласке исчезла совершенно и заменилась жаждой духовного единения. Мне казалось, что она была я и что я был она; что моя жизнь могла продолжаться только, если это таинственное существо соединит с ней свою до полного слияния, до окончательного тожества. В соединении моего существа с этим женским призраком мне чудилось условие сверхчеловеческого могущества, источник бесконечных, невероятных радостей, а вместе с тем — и каких-то новых, еще неведомых мне обязательств.

Мною овладело чувство всеобъемлющей любви, направленное не на какое-либо определенное существо, а на всю природу в ее целях.

Я сознавал свою тесную солидарность не только с людьми, но и со всем живущим; мое сердце томилось необъятной жалостью к бесконечным и почти всегда бесполезным усилиям живых существ, вечно стремящихся к жизни лучшей, жизни более совершенной; в глубине души я благословил всемогущего и доброго Хозяина, который дал мне достигнуть этой высшей жизни. Я смутно сознавал реальность этого Высшего Существа и понимал, что счастье будет дано мне лишь при условии соединения моей души с душой, которую, мне казалось, что я вижу подле себя. Я понимал, что это счастье зависит от меня, но не от одного меня, и что нужно добыть существо, необходимое для дополнения моего существа. Достижение более совершенной формы существования представилось мне результатом взаимной ассимиляции, делом нашей общей воли.

Леир остановился; он изъяснялся с непроизвольным жаром, и рассказ его так заинтересовал меня, что я не дотронулся до моей рюмки коньяка; даже сигара моя погасла.

— Я нагоняю на вас скуку, — начал опять химик, — рассказывая вам свои метафизические грезы. Но я думал, что обязан изложить вам детально все мои впечатления.

— Вовсе не со скукой, а, напротив, с чрезвычайным интересом слушаю я ваш рассказ. Почему это так, я объясню вам впоследствии. Ваши метафизические впечатления особенно увлекательны, и я считаю их важными. Вы никогда не читали сочинений оккультистов, спиритов, теософов?

— Нет.

— Вы никогда не имели случая говорить с приверженцами подобных учений?

— Нет.

— Ваше сновидение, без сомнения, не прекратилось на этом?

— Оно продолжалось. Я уже описал вам чувства и мысли, которые овладели мною. Их новизна захватила меня, и до сих пор я еще спрашиваю себя: каково может быть их происхождение? Я находил большую прелесть в таком образе мыслей и чувствовал в себе необыкновенную энергию. Я все еще стоял на коленях, но волнение мое исчезло и я испытывал ощущение такой легкости, точно превратился в парящий шар, наполненный водородом. Я плавал в эфире, я ускользнул из материального мира.

Среди моих размышлений, я заметил легкое движение руки, которую держал; в эту минуту призрак, который сгустился перед моими глазами, имел для меня более реальности, чем сама молодая девушка. Я увидел, что вновь образовавшаяся рука отделилась от моей. Я встал и поднял глаза на видение, стоявшее прямо против меня. Это именно была та молодая девушка, которая только что спала; черты лица были те же, но более красивые, более ясные и величественные. Новое существо было одето в пеньюар из вышитой кисеи. С минуту я смотрел на этого двойника девушки и увидел, что он медленно открыл глаза, удивленно осмотрелся вокруг и наконец остановил на мне свой взгляд. Я разглядел большие темные глаза под длинными ресницами. Но они вскоре выразили испуг; призрак бросился к молодой девушке, которая с криком проснулась. Я и сам проснулся; я лежал у себя на постели, сердце мое билось, в ушах шумело, дыхание было частое. Я боялся потерять сознание. Вскоре ко мне вернулось спокойствие; часы показывали половину третьего.

Отчетливость моего сновидения была такова, что впечатление от него сохранилось на всю ночь. Напрасно я снова старался уснуть; мне пришлось встать, чтобы в работе найти умственный отдых и покой.

Я не спал также и следующую ночь; коралловые четки я положил на грудь, но ничего не вышло; сладкое ощущение, которое они давали мне, утратило свою ясность; к нему примешивалось нечто, похожее на страх.

После этой бессонной ночи я почувствовал себя усталым; на другой день мне тоже нездоровилось, и я лег рано. Я взял коралловые четки и заснул, как только улегся. Приснилось мне опять прежнее; рассказывать я вам не буду: сон был повторением только что описанного. Однако, в знакомой комнате я заметил зажженный ночник. Я опустился на колени около кровати; руки спавшей девушки были спрятаны под одеялом, но я без труда проник сквозь одеяло и взял ее за левую руку…

Возобновилось то, что уже было: девушка приняла вид трупа, в то время как рядом со мной возникло какое-то подобие. Я испытал те же ощущения, передумал те же мысли, воспринял те же впечатления. Призрак опять открыл глаза, бросился к постели и, к величайшему моему изумлению, проник в тело молодой девушки, которая приняла свой прежний вид и проснулась с громким криком. Я, в свою очередь, проснулся, но с меньшей внезапностью, чем день назад, и уже без таких тяжелых ощущений, хотя был немного разбит. Мне удалось опять заснуть, и остальная часть ночи прошла без происшествий.

Теперь я дошел до четвертой ночи. Она была отмечена особыми подробностями. Нечего и говорить вам, что я все время ложился спать при одинаковых условиях. По-видимому, я очутился в знакомой комнате, но она была пуста; что-то потянуло меня к стене и заставило войти в соседнюю комнату; без труда я проник в нее сквозь стену. Эта стена оказалась для меня только невещественной видимостью, как те лучи солнца, которые скользят по комнате и освещают пыль, наполняющую ее.

Помещение, в которое я вошел, было довольно просторно: в нем находились две кровати. Эта комната была меблирована в стиле ампир. Обои и материя кресел показались мне цвета слоновой кости; на этом одноцветном фоне выделялись бледно-зеленые лавровые венки. На камине стояли большие часы из белого мрамора; они служили цоколем для статуи из золоченой бронзы, изображавшей Наполеона I-го верхом на лошади. Я передаю вам эти подробности, чтобы показать вам, как отчетливо я воспринимал все.

Молодая девушка спала на правой постели, левую занимала пожилая дама. Эти две кровати стояли бок о бок, под одним балдахином. Для большей точности скажу вам, что они — из красного дерева и украшены чеканной бронзой. На спинке кровати, над подушкой, на которой покоилась моя незнакомка, я заметил медальон из золоченой меди, изображавший колесницу Авроры.

Как я уже говорил вам, неодолимая сила толкала меня к молодой девушке. Я взял ее руку, и случилось все то, о чем я уже вам сообщал. Из тумана образовался призрак, открыл глаза и исчез в молодой девушке в ту минуту, как она с криком проснулась. Я увидел, что дама тоже проснулась, но вскоре я стал различать все неясно, и мой сон миновал.

На другой день я проснулся ничуть не утомленным.

Пятая ночь прошла не очень приятно: мне пришлось обедать у одного знакомого, который справлял «мальчишник». Пили и болтали до половины третьего ночи. Я лег очень поздно и ничего не видел во сне.