– Вероятно, произошла путаница, – предположил Карвальо. – Пироги раньше условленного сигнала пошли в атаку, или на джонках проспали. Впрочем, какая нам разница… – махнул он рукой.

– Не наделай глупостей! – предостерег кормчий.

– Ты о чем? – не понял Жуан.

– Вдруг они вернулись из плавания и не знают об отчаливших от берега пирогах?

– Нельзя верить маврам, – упрямо замотал головой капитан.

– Я согласен с тобой, но уж слишком они спокойны.

– Туземцы уверены в своей силе, вот и не торопятся. Мы опередим их… – Карвальо хищно вцепился в поручни. – Педро, что видно на лодках? – крикнул юнге.

– Засуетились, сеньор капитан, – ответил дозорный.

– Ага, спохватились! – обрадовался Жуан. – Готовятся к бою?

– Не понять.

– Сейчас мы им покажем Армагеддон! – пообещал Карвальо островитянам. – Запомнят они меня!

Джонки стремительно приближались. С высоких палуб каравелл были видны крохотные обнаженные фигурки, пытавшиеся в спешке снять суда с якорей, расправить жесткие крылатые паруса. Джонки сталкивались друг с другом, цеплялись ветрилами, теряли управление, дрейфовали, врезались в борта соседних лодок. Трещала обшивка, крошилась дранка парусов, лопались канаты. Люди падали в воду, кричали, махали руками.

Флагман приспустил паруса, ворвался в гущу лодок. Подмял под себя одну, отбросил форштевнем другую, уперся в третью, наиболее крупную и богато украшенную. В сумятице наугад ударили с обоих бортов картечью пушки. Их поддержали с поручней фальконеты. Раздались беспорядочные выстрелы мушкетов и аркебуз. На отчаянно барахтавшихся в воде мавров посыпались стрелы арбалетчиков. Засвистели дротики.

– Вперед, на абордаж! – вопил Карвальо, размахивавший коротким мечом. – Леон, веди солдат на джонку, захвати капитана! Канониры, поддайте жару чтоб нехристи почувствовали огонь Преисподней! А ты, – пнул стоявшего моряка, – громче ори, чтобы от страха у туземцев подгибались ноги!

Не успела стихнуть первая волна стычки, как неподалеку в перепуганную флотилию с грохотом врезалась «Виктория». Это вызвало дикий прилив отваги. Не дожидаясь офицеров, солдаты кинулись грабить джонки. Трупы голых воинов с распоротыми животами летели за борт. Латники резали пытавшихся сопротивляться, рубили мечами все, что попадалось под руку: канаты, паруса, сосуды с водой, подвернувшихся овец, кур, крошили барабаны, били в литавры. Канониры перезарядили орудия, но не палили в гущу побоища, так как кругом дрались испанцы. Вахтенные матросы покинули Альбо, попрыгали на джонки.

Крайние лодки опомнились от страха и заметили, что им не грозит опасность. Они стали покидать флотилию, уходить к берегу, разбегаться в стороны, выбрасываться на отмели. Оттуда туземцы наблюдали за гибелью друзей, не выказывали намерений помочь им, готовились сдаться, если христиане высадят десант. Солдатам было не до них.

Добыча с четырех пленных лодок оказалась такой большой, что не представлялось возможным забрать ее полностью на корабли. Свыше сотни мавров побросали оружие, сдались в плен. На палубу флагмана привели с веревкой на шее молодого командующего флотилии – стройного сильного мавра лет тридцати в запачканной кровью богатой шелковой одежде. Не дожидаясь погони, каравеллы ушли на открытую воду. На привязи болталась захваченная и поруганная джонка адмирала.

«Пресветлый отче, святой Николае, любовью твоею побеждаем и вопием к тебе: радуйся, образ агнцев и пастырей; радуйся, святое чистилище; радуйся, святыни светлое жилище. Радуйся, всесветлый и вселюбимый светильник; радуйся, златозарный и непорочный свет. Радуйся, достойный ангелов собеседник; радуйся, наставник добрых людей. Радуйся, благочестивое правило веры; радуйся образ духовной кротости. Радуйся, укротивший бурю на море и воскресивший мертвого матроса. Радуйся, яко тобою от страстей телесных избавляемся; радуйся, яко тобою сладостей духовных исполняемся. Радуйся, Николай, великий Чудотворец», – читал благодарственную молитву Антоний.

Разгоряченный схваткой, с окровавленным мечом в руках, Карвальо принимал поздравления. Вокруг него собрались офицеры, чиновники Торговой палаты, боцманы. Внизу на палубе хвастались подвигами солдаты и матросы, канониры с завистью глядели на добычу героев.

Высокое солнце разогнало лазурь, обесцветило небо. Корабли без парусов покачивались на якорях у входа в бухту. Вдали виднелся серо-зеленый размытый берег, вобравший в себя враждебный город, пауком вросший в залив. Пахло въедливой орудийной гарью, кровью, фруктами. Груды ананасов, апельсинов, фиников, бананов валялись у мачт внутри кнехтовых ограждений. В трюме стонали пленные.

– Мавры сюда не сунутся, – петушился Карвальо. – Переждем здесь опасность и на закате вернемся в гавань. К тому времени до султана дойдет слух о нашей победе, он станет вежливее, – Жуан довольно улыбнулся, предвкушая унижения послов.

– Надо скорее обменять пленных, – посоветовал не принимавший участия в стычке Альбо. – Мы не прокормим их, есть раненые.

– Давайте отошлем рабов на джонке к Сирипаде? – предложил Панкальдо. – Пусть расскажут о мощи кораблей, привезут выкуп за товарищей.

– Успеем… – отмахнулся Жуан. – Вели не давать маврам пищи. За сутки не помрут. Коли царек не выкупит, утопим за бортом.

– Побойся Бога, Жуан, – возразил Альбо. – Не бери греха на душу!

– Не волнуйся за меня – замолю. Не христиане же!

– А капитан у них молодец! Ох, как дрался! – восхищался пленным Панкальдо. – Я уж думал, придется застрелить красу флота, – и он звонко засмеялся. – Надо позвать его сюда.

– Хорошая мысль, – похвалил Альбо. – Узнаем замыслы раджи.

– Устал я… – заартачился капитан, – жарко тут.

– За него дадут много золота, – мечтательно произнес фактор, жадный до денег маленький пожилой человек.

– Тебе не достанется, – усмехнулся Панкальдо. – Это моя добыча. Не так ли, Жуан?

– У тебя не отнимают его, – посерьезнел капитан. – Получишь положенную долю. Кликните Пигафетту без него мавра не поймем!

– Верно, – поддержал Панкальдо, – разыщите толмача.

– Эй, Антонио, – закричал боцман, – приведи пленного капитана!

– Его здесь нет, – ответили с палубы. – Он отдыхает в кубрике.

– Пошли за ним! Пусть разыщет мавра!

– Чего его искать? Он заперт вместе со всеми.

– Не болтай! – разозлился боцман. – Исполняй волю капитана!

– Вот еще… Я тоже устал.

– Сходи сам, – попоросил Альбо, – быстрее будет.

– Обнаглели сволочи! – выругался боцман. – Выдрать бы плеткой кого-нибудь… Помнишь, как Барбоса порол Сибулету?

– Строгий был капитан, – похвалил Панкальдо покойного Дуарте.

Летописца нашли в кубрике за просмотром дневника. В углу на сундуке он свинцовым карандашом старательно делал пометки в толстой тетради, описывал утренние события. Антонио с радостью согласился помочь допросить мавра.

Адмирал лежал в трюме на грязной циновке рядом с вонючей клетью, разглядывал петуха, обреченного топтать кур в неволе. Свита повелителя уныло сидела рядом, упершись спинами в чаны с протухшей водой. Неподалеку у ясель стонали изувеченные воины. Тусклый свет пробивался через решетку вентиляционного люка. С палубы слышались радостные крики подвыпившей команды, падали слова молитвы францисканца:

«Яко первомученик Стефан молил об убивающих его, так и мы припадаючи просим Тебя, Господи, простить ненавидящих и обижающих нас, пусть никому из-за нас не погибнуть, всем спастись Твоею благодатью, Боже всещедрый».

Моряки растолкали пленных, загородивших проход к адмиралу, вывели его под руки на дек корабля. В помятом и грязном одеянии мавр выглядел величественным. Он высоко поднял голову, презрительно сжал толстые губы, без страха смотрел на офицеров.