На улице и в метро я ловила на себе восхищенные мужские взгляды и с благодарностью думала о тренерессе по шейпингу. Безумно приятно было каждой клеточкой чувствовать себя подтянутой и стройной.

Новые Аришкины духи мне действительно очень подошли — во всяком случае от меня никто не шарахался. Духи назывались «Аллюр» и только-только входили в моду. Запах был сладкий, интригующий и эротичный. Он придавал уверенности, и толкал на что-то, и чем-то манил, и даже что-то обещал.

Место моей службы располагалось непосредственно в том же супернавороченном здании из бетона-стекла-металла, что и весь холдинг «Айс-Парадайс». Я уже не робела, когда высоченная дверь офиса как по команде разъезжалась передо мной, охранник на входе приветливо кивал, и я спокойно шагала внутрь. Шикарная обстановка уже не поражала воображение, а привычно ласкала и ублажала.

Тот день сохранился в моей памяти до сих пор. На лестнице столкнулась с Маринкиным отцом — в вечных рваных тапках и трениках. Он схватился рукой за сердце.

— Ромен… Роман Роменович, что случилось?

Тот закривлялся-заулыбался:

— Дорогая соседка, ну нельзя же так шикарно выглядеть! А я вот, — он потряс кипой газет и счетов мне вслед, — за почтой, за почтой ходил…

Был понедельник — день тяжелый, говорят, но погода стояла прекрасная, бабье лето, тепло и солнечно — красота! На вечернем занятия в университете еще не начинались, и я наслаждалась относительной свободой.

Я работала в фирме третью неделю, но еще не встречала Степана — он был в отъезде. Работа мне, пожалуй, даже нравилась — я с детства люблю все раскладывать по полочкам и вазочкам, примерно то же самое требовалось и здесь. Моя предшественница, хохотушка Валечка, в силу своего положения пустила все дела на самотек, и мне пришлось изрядно попотеть, чтобы сперва разобраться в бумажном водовороте, а затем привести документацию в божеский вид. А в принципе обо всем помнить, держать стол и бумаги в порядке и быть со всеми любезной — в общем-то не такая уж трудная задача. К тому же работать я начала в сентябре, во время бархатного курортного сезона — многие находились в разъездах и звонков было еще немного.

На входе дежурил Петька Муханов. Охранники менялись каждые четыре дня, и каково же было мое удивление, когда в одно прекрасное утро я узнала в суровом здоровенном детине на входе брата Ваньки Муханова! Мы были знакомы тысячу лет. Петька на правах старшего брата частенько забирал Ваньку из детсада, и мы с подружками, захлебываясь от восторга, кричали из песочницы: «Петька-Петька-петушок, золотой гребешок!» Петька был на несколько лет старше и уже успел многое — например, побывать в армии и жениться. Муханов весело мне улыбнулся:

— Отлично выглядишь!

— Спасибо! Заходи, пирогом угощу!

Вчера я навещала родителей в Грибном и навезла оттуда кучу всякой всячины — мама силой впихнула. Как было хорошо за городом, как там легко и вольготно дышалось!

За лето с папиной легкой руки на грядках вырос целый урожай: и картошка, и морковка, и свекла. Он радовался, как ребенок, и не подпускал маму к земле. Мама неодобрительно ворчала, но слушалась.

Известие о переводе на вечерний и поступлении на работу родители восприняли без особого восторга и энтузиазма, но, как и всегда, своего мнения не высказывали и с советами не приставали. Между собой, правда, они шушукались и переглядывались, скорее всего, догадываясь о каких-то переменах в моей жизни, но молчали, как партизаны.

— Доченька, приезжай к нам почаще, — попросила мама, засовывая мне в сумку огромный кабачок. — Ты совсем одна там…

— Хорошо, мамуля, — я чмокнула ее в щечку. — Но вы не волнуйтесь, я уже взрослая!

Муханов, похожий на Илью Муромца с каменным лицом, а на самом деле — простой добрейший парень, весельчак и балагур, надежно стоял на боевом посту.

— Непременно зайду, жди! Слушай, Мэри, — Петюня наклонился ко мне, — а знаешь, кому на свете тяжелее всего?

— Кому, Петенька?

— Моли! Сама подумай: зимой в футболках, летом — в шубах!

Мы расхохотались.

— Кстати, сегодня начальство приезжает… — бросил вдогонку Петька.

— Начальство? — Я так и застыла в дверях.

— Ну да, я вот и предупреждаю, мало ли что!

— У нас все дела в порядке, мы начальства не боимся! — На меня внезапно напало неудержимое веселье.

Муханов удивленно поглядел вслед, но я уже шла к лестнице. Я была готова встретить начальство во всеоружии, и мое отражение в зеркале в причудливой раме бодро и уверенно мне подмигнуло.

Дел в тот день оказалось невпроворот, и радость «ожидания чуда» постепенно начала отползать на задний план, сменяясь рутинными заботами и проблемами. Да еще главный менеджер из отдела загородного строительства, Павел Кузьмич, субъект лет тридцати пяти с вечно слезящимися глазками и хлюпающим носом, отчудил номер: пришел в самый разгар звонков, уселся на стул и стал вести какие-то длинные туманные разговоры. Я долго не могла понять, к чему он ведет, пока он, краснея и задыхаясь, не выдавил из себя приглашение сегодня с ним отужинать. Ну вот, началось, мрачно подумала я, это как раз то, о чем предупреждала меня Ада: все представители мужской части населения уверены, что секретарши — это такие безотказные существа, которые затем и устраиваются на эту должность, чтобы ходить с ними, то есть с мужиками, в рестораны и прочие места со всеми, как говорится, вытекающими последствиями.

С Адой мы работали на разных этажах, к тому же на месте она, в отличие от меня, не сидела, а постоянно моталась на объекты. Так что пересекались очень редко, только пару раз столкнулись в кафе за кофе. По ее ответам на мои тщательно продуманные завуалированные вопросы я убедилась, что с Полозовым у Ады ничего не было.

Погруженная в себя, я в который раз за день медленно шла вверх по лестнице. Клиент настолько спешил, что не захотел даже подняться в контору, пришлось спускаться за документами самой.

Раньше я была уверена, что такие сцены происходят лишь в фильмах и книгах: героиня томно поднимается по лестнице, герой с мрачным выражением на челе спускается, оба рассеянно думают о чем-то своем и — гром и молния! — они сталкиваются и стоят, не в силах пошевелиться, от нахлынувшей бури чувств, сковавшей их члены. Но — никто не поверит — именно так все и случилось…

Маленький пухленький и голенький мальчик с крылышками уже замучился ждать. Людей было много, все сновали-бежали-торопилисъ по разным, лишь им одним известным делам, но нужный человек не шел. Ну где же он, в самом деле? Когда ангелочек совсем отчаялся, одна из дверей распахнулась и тот, кого так долго ждал небесный посланец, почти бегом бросился к лестнице. Вокруг подобострастно зашептали, закивали, почтительно заулыбались, но шаловливому херувиму было решительно наплевать на какие-либо табели о рангах. Он поднял свой миниатюрный лук, неторопливо прицелился и…

Исполнительный директор холдинга «Айс-Парадайс» смотрел на меня, как на одну-единственную в мире, желанную и прекрасную. Наверное, все без исключения женщины в мире мечтают о хотя бы одном таком взгляде в их жизни. Так смотрел Марк Антоний на Клеопатру, Круз на Иден, Трубадур на Принцессу и, наверное, Петрарка на Лауру. Степан Борисович Полозов смотрел на меня и не мог оторваться, и это было потрясающе.

— Здравствуй… те. Мэри?

— Здравствуйте, — да, как мы с Романовой учили, и уверенный взгляд из-под прикрытых идеальными ресницами век, и суперспокойный тон: — А мы с вами уже встречались?

— Мэри?

Интересно, что подруга подразумевала, когда говорила о «дорогой» бутылке вина? У нее теперь свои мерки, а вино, похоже, покупать придется! Получилось! Да, получилось! Ай да Романова, ай да… Лед тронулся, господа присяжные заседатели, лед тронулся!

Внутри у меня все пело и плясало, и кружилось, и ликовало. Но спокойствие, только спокойствие! Прогнуться в пояснице и смотреть ровно.