Вернувшись домой, я бросаю вещи и направляюсь в спальню, чтобы захватить купальник. Сегодня собираюсь поплавать в океане. Раз я официально не пью, плавание один из способов снять напряжение. А общаясь, день за днём с одними из самых жадных и наименее щепетильных людей в Лос-Анджелесе, я сильно напряжена.

Я прохожу мимо гостиной, когда входная дверь трещит, затем раздается скрежет металла, и кто-то ломает ручку. Спустя секунду дверь распахивается. У меня достаточно времени, чтобы призвать сирену. Но внутрь врывается знакомая фигура. Я прижимаю ладонь к груди.

— Дерьмо, Илай, — говорю я неземным голосом, — ты испугал меня. И затем понимаю, что Илай только что ворвался в мой дом. — Я вновь смотрю на дверь. — Ты… ждал меня?

Он не отвечает, и выражение его лица заставляет насторожиться. Илай пересекает коридор, полностью сосредоточив внимание на мне. Не говоря ни слова, он сокращает последнее расстояние между нами, обнимает и жестоко целует меня.

— Эй, — говорю я, едва сумев отстранить лицо от него. Практически всё тело прижато к нему. — Что происходит?

Шестеренки в моей голове с трудом крутятся. Илай у меня дома и обнимает меня.

— Я должен был увидеть тебя, детка. — Он снова меня целует, чем ещё больше приводит в замешательство. Я прерываю наш зрительный контакт и смотрю на календарь. Полнолуние…

— Илай, тебе не стоит быть здесь.

Прошел всего день после полнолуния, а чем ближе к нему, тем сильнее в оборотне животная сторона. Это опасно для не-оборотней поблизости.

— Я не мог оставаться в стороне. — Его губы накрывают мои, а я изо всех сил пытаюсь не взбеситься, но его руки дрожат, и я чувствую, что Илай пытается сохранить человеческую форму.

— Почему никто не остановил тебя?

— Никто не встревает в дела пар, — говорит он, делая физически всё возможное, чтобы оставаться рядом.

«Дела пар».

«Дела. Пар».

Нет.

Нет, нет, нет.

Мне кажется, что я начинаю задыхаться от переживаний. Я всего лишь хотела поплавать, а вместо этого… получила кучу негодования.

— Но я… я не твоя пара, — отвечаю я. И даже не его девушка. Больше нет.

Я слышу, как низкое рычание вырывается из его горла.

— Я собирался попросить. Сразу после возвращения собирался попросить.

О-о-о.

— Попросить о чём?

«Пожалуйста, не проси о том, о чём я думаю».

Мы встречались всего полгода, и я всё ещё привыкаю, что его зубная щетка стоит в моей ванной комнате. И всё это время он стремился к большему: к большему количеству прикосновения, к большей интимности, к большей откровенности… просто к большему.

Он делает довольно длительную паузу и смотрит мне в глаза.

— Попросить тебя быть моей парой.

Наверное, я самый ужасный человек в мире, потому что от его слов меня бросает в дрожь. Не от приятных чувств.

— Э-э-э. — Я не могу отодвинуться от него, пойманная в ловушку рук. Сейчас, он действует по-звериному. Илай, в основном, открыто проявлял чувства, но никогда не был таким… никогда не сходил с ума от необходимости отметить и заявить свои права на меня.

Мой взгляд скользит к окну, за которым наступают сумерки.

— Нам следует поговорить об этом, когда полнолуние не настолько близко. «Когда я пойму, что ты не собираешься превращаться в большого злого волка».

Его грудь дрожит от рвущегося наружу рычания.

— Я не хочу об этом говорить, Калли. Не хочу анализировать свои чувства к тебе. Хочу услышать твоё согласие и затем трахать, пока ты не начнешь повторять мое имя, как заклинание.

Вот как этому мужчине удалось оказаться в моей постели в первый раз. Благодаря сексуальным манипуляциям. Или оральным… или он в курсе, в отличие от меня, как завоевать сирену.

— У меня есть кольцо, — говорит он, целуя меня в подбородок, пока его ногти превращаются в когти, затем вновь становясь человеческими ногтями. — Дерьмо, — ругается Илай, когда проглядывает его человеческая сторона, — всё не так, но просто будь моей.

Взрослый мужчина, настолько сексуальный, как Илай, просто не может говорить такое. Моё женское начало хочет возобладать над разумом.

— Пожалуйста, Илай, — говорю я, когда он трётся своей щекой об мою, помечая своим запахом. — Нам нужно поговорить об этом.

Стоп. Что я творю? Это не переговоры. Нечего обсуждать. Когда рвёшь отношения, ты не обязан объяснять почему, насколько бы дерьмовой ни была причина. Кроме того, я уже ему объяснила.

В его груди зарождается рык.

— Отлично, мы поговорим позже.

Он продолжает поцелуй с той животной страстью, с которой вошёл в мой дом. Только сейчас Илай свирепее обычного. Мужчина уступает зверю, как раз когда солнце заходит. Я не знаю, что предпринять. Я порвала отношения с этим мужчиной, а он ведет себя так, словно ничего не было. Я отстраняюсь на достаточное расстояние, чтобы сказать:

— Мы расстались.

— Я думал об этом после нашего разговора. — Он целует меня, затем снова отстраняется. — Какой бы парой я был, если бы бросил тебя, когда ты во мне нуждаешься?

Альфа в нём говорит, что разговору конец, на несколько мгновений я подчиняюсь. И зажмуриваюсь из-за его доминирующей ауры, той же самой, которую он излучал, когда обнял меня, а я просто не заметила. Он не может решить, что мы снова вместе. И даже если ему не претит тот факт, что я оказываю внимание двум мужчинам одновременно — а альфа никогда не согласится быть второй скрипкой — меня это не устраивает.

Он начинает скользить руками по моему телу. Всё происходит слишком быстро.

— Подожди, Илай, — говорю я. Но он не слушает меня, а слушает моё тело, которое наслаждается прикосновениями. — Илай, — повторяю я, даже когда сирена выходит на поверхность. — Его руки скользят в мои штаны и… — Илай, остановись. В моем голосе появляются приказные нотки благодаря сирене.

Илай замирает, подчиняясь моему голосу.

Я заставила альфу подчиниться своей воле. Плохо, плохо, плохо. Но, что важнее, я просто зачаровываю Илая, мужчину, который заявил о своей любви ко мне, охотника за головами, который работает на стороне закона. Я поимела его всеми способами, но именно этот доставляет мне наслаждение.

— Ты… зачаровала меня? — Его голос становится грубее, словно хищник пытается вырваться на свободу.

Я сглатываю.

Я зачаровывала Илая раньше. Бывают определенные ситуации, когда это неизбежно. Но всегда действовала осторожно, не отнимая волю. А секунду назад именно это и произошло.

Стеклянные балконные двери позади меня разлетаются на осколки, и ночь заполняет комнату. С ней приходит угрожающая волна, настолько ощутимая, что волосы встают дыбом. Дес выходит из теней, каждый мускул в его теле напряжен.

— Ну, разве не милое зрелище, — говорит он, имея в виду нас двоих.

Илай рычит, так низко и грозно, что у меня начинают бегать мурашки, а рык направлен не на меня.

— Ты, — выплевывает он.

— Я, что, пёс? — бросает Дес, скрещивая руки на груди.

«Пёс?» Торговец просто предполагает, что Илай оборотень, или ему это точно известно? Я не говорила Десу об Илае, когда он просил рассказать об отношениях…

— Дес, — предупреждаю я.

Илай толкает меня себе за спину, словно Торговца сейчас мы должны бояться.

— Держись подальше от этого, Калли, — приказывает он. Теперь ясно, что именно в наших отношениях было не так. Илай принял на себя командование и решил, что я подчинюсь. С тем же успехом он мог потыкать в осиное гнездо палкой.

— Я не думаю, что ты в том положении, чтобы отдавать приказы, — говорит Дес. Затем склоняет голову. — Ты действительно думаешь, что кто-то вроде Каллипсо хочет от тебя что-то большее, чем член? — говорит он, делая шаг вперёд и ведя за собой ночь. Я чувствую, как притяжение магии Десмонда выманивает меня из-за спины Илая, который рычит громче с каждой секундой. — Что ты можешь дать ей кроме этого? — продолжает Торговец. — Интеллектуально стимулирующие беседы? — Его глаза скользят по шести футам неповоротливого, едва сдерживающегося оборотня. — Однозначно, нет. Уверен, она получит это в другом месте.