Министерство образования и науки Российской Федерации

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования

«Московский педагогический государственный университет»

Рецензенты:

А. А. Орлов, доктор исторических наук, доцент; профессор кафедры новой и новейшей истории Института истории и политики МИГУ

Ф. А. Михайловский, доктор исторических наук, профессор; заведующий кафедрой всеобщей истории Института гуманитарных наук МГПУ

Облик современного мира и ход развития человеческой цивилизации во многом определили войны, которых в истории человечества было очень много. Поэтому военная история и ее проблемы дают возможность понять, как развиваются и рушатся государства. В первую очередь, это связано с развитием и кризисом армии как главного инструмента войны. В монографии рассматриваются отдельные примеры, связанные с историей военного дела и проблемами развития армии от Античности до Нового времени.

В первую очередь исследуются проблемы военного и политического соперничества Римской республики и эллинистических государств. Их военные системы, как римская, так и эллинистическая, прошли определенный путь развития и имели свои достоинства и недостатки. Возникает вопрос, почему римская военная система одержала победу над профессиональной армией эллинистических государств? Победа римской военной системы была не предопределена и досталась римлянам в результате жестоких войн. В вопросах тактики на поле боя эллинистические армии также не уступали римским легионам. К IV веку римская армия сильно изменилась, но все еще сохраняла определенные традиции легионов Цезаря и Траяна. Однако она не смогла сдержать натиск германских племен. Это ярко характеризует битва при Адрианополе в 378 году, когда армия императора Валента потерпела сокрушительное поражение от вестготов. Интересны причины этого поражения, а также проблемы развития римской армии, которая оказалась неспособной остановить натиск германцев, чья тактика и вооружение не имели никакого превосходства над римлянами. В средневековой Европе была создана новая военная система с опорой на рыцарство в качестве военного сословия и систему вассалитета. В раннем Средневековье эта система полностью соответствовала финансовым и управленческим возможностям европейских государств. Однако к XIV веку в военном деле Европы происходит своего рода революция, которая сводится к появлению наемных армий, заменяющих феодальное ополчение, и возрождению роли пехоты на поле боя. Этот процесс был не мгновенным и растянулся на 300 лет, но первыми явлениями были битвы при Креси в 1346 году и Пуатье в 1356 году, когда рыцарство Франции потерпело поражение от дисциплинированной наемной английской армии с большим количеством лучников. Почему произошла эта революция в военном деле средневековья? Почему рыцарская конница оказалась бессильна перед новой тактикой на поле боя? Герцог Бургундии Карл Смелый попытался спасти рыцарство, создав наемную армию, состоящую из тяжелой конницы, стрелков и артиллерии, но потерпел поражение от швейцарской пехоты. После этого рыцарский идеал войны исчезает, и в XVI веке все централизованные европейские государства переходят к постоянной наемной армии. Процесс формирования постоянных наемных армий окончательно оформился в XVII веке, когда все передовые европейские армии, такие как французская, английская и голландская, состояли из вербованных солдат и офицеров, служащих по контракту несколько лет и обеспеченных обмундированием и оружием за счет государства. В это же время происходит формирование военно-морского флота, состоящего из кораблей специальной конструкции с командами, который оплачивает и содержит государство.

Великая французская революция положила начало армии нового типа, которая отличалась от старых армий своей массовостью и системой набора в виде конскрипции. Первой армией такого типа была Великая армия Наполеона. Чем же Великая армия Наполеона отличалась от армий XVIII столетия, кроме системы комплектования? В тактическом плане она представляла собой переходный тип от XVIII века к XIX столетию. Скорее всего, ее основное отличие лежало в другой плоскости, а не в тактических схемах и вооружении. Что касается развития военно-морского флота, то наполеоновская эпоха дает яркий пример того, как революция может уничтожить прекрасно организованный флот. В чем причина поражений французского флота? Почему Наполеону не удалось восстановить боеспособность французского военно-морского флота, хотя при королевской власти он достаточно успешно противостоял флоту Англии? Также в это время ярко выявилась проблема выбора между сухопутной и морской стратегией, поскольку в равной степени развивать сильный флот и армию было невозможно по финансовым причинам. Все эти проблемы будут рассмотрены в главах монографии, посвященной истории развития военного дела от Античности до эпохи Нового времени.

Рим и эллинизм: проблема военного и политического соперничества[1]

После победы во II Пунической войне Римская республика вступила в политическое и военное соперничество с государствами эллинистического мира. Основными противниками Рима были Македония и царство Селевкидов.

Когда Ганнибал был побежден в битве при Заме и тяжелая для обеих сторон II Пуническая война завершена, Рим обратил свое внимание на Балканы. Там его главным соперником было Македонское царство, с которым у Рима были очень напряженные отношения. Новый конфликт между этими государствами был неизбежным следствием I Македонской войны (215–205 гг. до н. э.), боевые действия которой часто сводились к небольшим стычкам. Несмотря на тяжелое внутреннее положение после войны с Ганнибалом, Рим продолжил политику в духе экспансионизма.

Какие же можно назвать причины вмешательства Рима в греческие дела? А.С. Шофман указывает на то, что римляне боялись потерять поставки хлеба из Египта [16, с. 216]. Из-за возможного разделения его территории был составлен тайный договор между Филиппом V Македонским (221–179 гг. до н. э.) и сирийским царем Антиохом III (223–187 гг. до н. э.) [13, с. 245]. Т.А. Бобровникова отмечает влияние в Сенате на внешние дела кружка эллинофилов [5, с. 87]. Однако эти точки зрения вряд ли можно считать основными, скорее большие опасения у Рима вызывала активная внешняя политика Македонии против греческих городов на островах и Малой Азии. Она угрожала интересам Пергама и Родоса, начавших войну, в которую позже втянулись и Афины (201–200 гг. до н. э.). Союзники из-за своих вялых и нескоординированных действий терпели неудачи, и поэтому старались вовлечь в конфликт Рим, активно раздувая алармистские слухи о союзе Филиппа V и Антиоха III. Шофман предположил, что «Рим, разгромив Карфаген – главного противника в Западном Средиземноморье, стремился стать хозяином в его восточной части» [16, с. 216]. По мнению В.И. Кащеева, «греческие полисы и эллинистические державы сами давали немало поводов и причин для римского вмешательства в дела Востока» [8, с. 87]. Один из таких немаловажных предлогов было то, что Македония являлась бывшей союзницей Карфагена, а Рим никогда не забывал и не прощал тех, кто выступал против него, хотя бы и безрезультатно. Рассматривая эту причину, можно увидеть, что Рим, видя усиление Македонии, нанес ей превентивный удар. Все эти факторы привели ко II Македонской войне (200–197 гг. до н. э.), вознёсшей Рим на новую ступень в борьбе за мировое господство.

Официально Рим объявил войну Македонии из-за военных действий последней против его союзников – Афин. Т. фон Моммзен пишет, что она была «одной из самых справедливых войн, когда-либо ведённых Римом» [11, с. 549]. Однако на деле это было не так. Римляне объявили, что война ведется под лозунгом освобождения эллинов. Его суть была сопоставима по содержанию с ультиматумом римлян перед войной: «…не воевать ни с каким эллинским народом, не простирать вожделения на царство Птолемея, а за учиненные Атталу и родосцам обиды дать ответ в суде…» [13, с. 277]. Это было не чем иным, как ловким пропагандистским трюком римлян, что доказывается последствиями II Македонской и, впоследствии, Сирийской войн, а именно размещением римских гарнизонов в ключевых крепостях Эллады (Халкида, Деметриада, Коринф), как раньше это делали македоняне, и размещением своих легатов [10, с. 287].