– Да это шутка. Просто мы решили разыграть девчат. Никаких тел, все живы здоровы, все в порядке, извините за беспокойство…

К тому моменту как у меня в голове начала обрисовываться картина всего произошедшего за этот вечер и когда, казалось бы милиционер должен был чертыхаясь оставить нас наедине для личных разбирательств, трудно предположить, чем бы они закончились, уж Женька-то точно не скоро сможет простить эту «невинную» шуточку мужу подруги, но произошло другое.

Резко и бесцеремонно наших горе-шутников скрутили, закинули в милицейский «джипик», один из милиционеров сел за руль джипа Матвея и через минуту все стихло. Остались только три обалдевшие бизнес-идиотки и милиционер в штацком. Как-то не так все должно было закончиться.

Оказалось, что зовут его Зубенин Сергей Анатольевич, должность у него оперативный уполномоченный, мужчина коренастый, подвижный, но на редкость упертый, о чем я не преминула ему сообщить, причем не один раз. Надо отдать должное, выпады мои он принимал спокойно с какой-то въевшейся даже в его облик холодной готовностью, продолжая гнуть свое:

– У меня есть свидетели, что именно в здание вашего крематория привезли человека.

– И что? – Час разговора, девчонки измотаны, я сама уже на седьмом дыхании, но начинаю закипать, осталось последний раз взорваться и разлететься лоскутами измученного тела по всему ненавистному кабинету. За окном глубокая ночь, мы сидим в тесном кабинете, на «Петровке», куда сами и привезли нашего мучителя, после того как он два часа обнюхивал каждый угол в крематории и даже залез в печь. По дороге мы заехали к Сашке на квартиру проверить детей, уложили их спать и вот теперь сами отдали себя на растерзание.

– Все равно я найду его, но лучше, если вы сами все расскажете.

– Сколько раз можно рассказывать? – взвинчивается Сашка.

– С вами вообще разговор особый, – легко парирует Сергей Анатольевич. – Здание на вас оформлено, вы у нас как первый подозреваемый идете. Уж вам-то следовало бы быть посговорчивее. Ваши подруги, только свидетели… пока, во всяком случае…

– Васька, что он несет? – Сашка уже на грани истерики.

– Вы можете толком объяснить, – произношу я. – Что произошло? На сколько нам известно, ее муж, а ваш подозреваемый хотел разыграть нас и с друзьями изобразил, что нам привезли мертвеца для сожжения. Шутка глупая, возмутительная, но это всего лишь шутка. В чем здесь криминал?

– Часто вы занимаетесь подобными вещами? – спокойно развивает тему непробиваемый Сережа.

– Какими вещами, сжигаем мертвецов?

– Вот именно.

– Почина пока нет, и как-то хочется надеяться, что не будет…

– Хотите сказать, не жгли.

– Хочу сказать, что и не собираюсь.

– Зачем же вам крематорий?

– Мы думали это огромная микроволновка. – Я бешусь уже не на шутку. – Какое вам лично дело, что и зачем нам нужно?!

– Мне лично, никакого. А вот похищение человека – серьезное преступление…

– Мы не нуждаемся в юридической консультации. – Я глянула на Сашку, она смотрела на меня. Да уж, что-то магическое было в этом выражении про похищение человека и кажется мне все же придется таскать ей передачки. Вот только понять бы кого похитили. Ведь не станут они в самом деле искать покойника только со слов какого-то перепуганного азика Мехмана, почему-то я не сомневалась, что именно ему мы должны быть благодарны за чудный вечер на «Петровке». Должно быть какое-то официальное заявление о пропаже или хотя бы свидетели самого похищения. И я решила ударить прямо в лоб:

– Кого похитили? – изменившимся тоном, совершенно серьезно спросила я.

– Хотелось бы от вас это услышать, – спокойно, как ни в чем не бывало отбил Сережа.

– Вы что, идиот? – Я уже не была в силах сдерживаться. – Вы даже не знаете кого ищете?

– Я могу привлечь вас к ответственности за оскорбление должностного лица при исполнении. – Сережа кремень, но я уже не могу остановиться:

– А я могу вас привлечь за идиотизм при исполнении.

– Хотите ночевать в камере?

– Пока я ночую в этом кабинете.

– Да я, собственно говоря, вас не держу, – повел плечом оперативник. – Отпущу вас под подписку…

– А Матвей? – взвыла Сашка.

– А Матвей пока побудет здесь. Надо бы и вас задержать гражданочка, но иду на риск, у вас все же дети.

Я думала у Сашки будет истерика. До машины мы ее кое-как дотащили с Женькой, но о том, чтобы сесть за руль не было и речи. Мы просто уселись внутрь, надо было перевести дыхание, подумать.

Сашка оказалась настроена решительно, она не намеревалась уходить отсюда без мужа, решили, что я поеду к детям, Женька решила остаться с Сашкой, пожалуй, это было правильным решением. Мне отдали тысячу долларов, которые стали ненавистны Сашке, что ж можно понять, и я отправилась.

Дети мирно спали, я прошлась по широкой квартире. Сна не было ни в одном глазу, но я все же заставила себя прилечь на диван в гостиной, надо заставить себя отдохнуть. Сон налетел мгновенно, словно вихрь, стоило расслабиться и прикрыть глаза. Последней мыслью было, что Данька все же молодец. Я уснула.

Пробуждение налетело на меня вихрем Женькиной суеты. За окном уже во всю светило солнце, день был в разгаре. Долго я не могла понять, где нахожусь. Вокруг летала Женька, она была повсюду, выскакивала со всех неожиданных сторон, атакуя мой дремлющий мозг как иглами, короткими, бессвязными фразами. Но вернуть меня к жизни мог только душ и чашка кофе. Из ванной я вышла в Сашкином халате, упала на стул в столовой и сделала пару глотков обжигающего напитка. Женька кинула на стол пачку «Мальборо». Сознание постепенно стало возвращаться. Дети хаотично циркулировали по квартире, похоже Женька совершенно запугала их своей жаркой деятельностью. Пришлось самой ловить Даньку, чтобы наконец расцеловать и поздравить с грядущей поездкой.

Женька нетерпеливо ожидавшая, когда я буду в состоянии осмысленно общаться с ней, взвилась, утолкала детей в их комнату и вскоре вернувшись, налетела на меня фонтаном информации.

– Все очень плохо, – выдала она мне в лицо фразу, которая явно долго разрывала ее изнутри. Похоже, ей сразу стало легче. Я еще не была настроена на общение. Мне вообще было совершенно не по вкусу все, что происходило. У меня были планы, свои дела, выходные, наконец, которые хотелось провести на свой вкус, вместо этого я сижу в чужом халате, в неуютной, огромной квартире и пью противный, растворимый кофе. Когда я приду в норму, я, конечно, включусь в ситуацию, но пока меня все это откровенно раздражает и не больше. Женька повествует, ну что ж, пусть тараторит, на ответные реплики я пока не способна. Но Женька меня знает не первый день и она не настаивает на диалоге, пока ей достаточно того, что я готова впитывать новости, а новости были не особенно веселые:

– Ты подумай только, – подобно мопедному двигателю тарахтела Женька. – Матвею собираются предъявлять обвинение в похищении человека. Уже было опознание, какой-то там свидетель видел, как он с друзьями запихивал к себе в машину кого-то и кто-то видел, как они тащили тело в наш крематорий. Сейчас машину забрали на экспертизу. Матвей вызвал своего адвоката, Сашка уже говорила с ним, но ничего толком не ясно, понятно только, что похитили этого кого-то совсем рядом с крематорием. Они совершенно уверены, что это был Матвей… Боже мой, по-моему его посадят, вот-вот, вроде после выходных ему предъявят обвинение и все. Бедная Сашка, ты бы ее видела, она за одну ночь постарела лет на восемь. А ведь могут и ее посадить, ты же была с нами, слышала, он так и сказал. А что с Костиком будет… ой, что же это делается… – и она принялась кудахтать, то и дело прокручивая свой рассказ в обе стороны. Докурив сигарету, я немного вернулась к жизни, глотнула кофе.

– Разберутся, – выдавила я из себя первое, на что была способна. Надо готовить завтрак детям, похоже, что Сашка на данный момент хозяйка никакая.